— Да, предлагаю встретиться на вашей территории, — сказал я ему.
— Конечно, — оживился старик. — Завтра можно, прямо с утра.
— Идет, — согласился я. — Тогда я доберусь на такси, и мне нужен адрес.
— Не требуется. Будет портал. Скажи только время.
— Да примерно в десять утра.
— Тогда у выхода из общежития в это время появится портал, — радостно ответил старик. — До скорого.
В очень смешанных чувствах я шел по коридору. Во-первых, я злился. На Дорна, на самого себя, потому что не послал эту затею куда подальше.
Зачем ему разговаривать с Верховным? Какая между ними связь? Непонятно.
Решив отвлечься от мыслей, я позвонил Полине, и мы вышли мы прогулку чуть раньше. Оказывается, девушка решила мне показать художественную выставку, которая открылась совсем недавно. Добрались мы до нее на метро. Располагалась она в большом здании, тщательно охраняемым магами. Они стояли чуть ли не цепью, зорко следя за посетителями. Как Полина рассказала, картины здесь очень дорогие, и много кто уже покушался на них. Я оплатил в кассе билеты, и мы прошли вглубь, в освещенный зал, на стенах которого были развешаны картины.
Я представлял себе какие-нибудь красивые рисунки природы, живописные баталии или катастрофы вроде цунами, наплывающего на прибрежный город.
Но первое, что я увидел, когда мы прошли внутрь — красный круг в черном квадрате. Ну да, и название такое же. Наверное, чтобы никто не перепутал. Художник — некий Мойша Абрамович.
— Это что такое? — улыбнулся я, кое-как сдерживая смех. — Они серьезно?
— Ну да, — растерялась Полина. — Это же выставка абстракционистов.
— Да я в детстве рисовал более живописно, — засмеялся я тихо, чтобы не мешать проходящей рядом экскурсии.
— А теперь посмотрим на этот шедевр, который оценивается в сто миллионов рублей, — проникновенным голосом рассказывал гид. — Абрамович, Красный круг в черном квадрате. Посмотрите на эти идеально ровные отточенные линии. Автор хотел показать этим бренность бытия, жизнь по строгим правилам. Красный круг означает отсутствие развития как духовного…
— Что он несет? — улыбнулся я. — Он что, умом тронулся? И сто миллионов! За что⁈
— Ах-ха! Ну да, дороговато за две геометрические фигуры, — прыснула Полина. — Но тут каждый видит то, что хочет.
— Если кто-то найдет там что-то кроме черного квадрата и красного круга — я сочту его психом, — ответил я.
— Ладно, пойдем в другой зал, — предложила Полина, и я увидел очередной бред. Три синих полосы, четыре черные кляксы, два небольших красных круга. Дополняла очередную хр*нь волнистая линия в углу. Будто художник хорошо поддал и, решив подписать картину, уснул в процессе.
— «Неизбежность. Адам Мухштайнер», — прочитал я снизу и тяжко вздохнул. — Мухштайнер, твою мать… Давай лучше прогуляемся в парке неподалеку, иначе я тут с ума сойду.
— Да, пошли отсюда, — Полина засмеялась и взяла меня за ручку. Мы вышли из этого дома абсолютного зла с гордо поднятыми головами.
На свежем воздухе как-то сразу полегчало, парк был довольно уютным и ухоженным. Ровные ряды деревьев шумели под легким ветерком, мимо проходили парочки, семьи с детьми и компании подростков.
Мы немного погуляли, купили мороженое, уселись на лавочке, беседуя об учебе. Я в свою очередь рассказал о прошлой игре и наглом Глебе, который получил по заслугам. Поговорили о преподавателях и новых предметах, которые нас ожидают впереди.
Когда уже стемнело, мы заскочили в небольшой уютный ресторанчик. Заказали пельмени со сметаной и на десерт яблочный пирог. Пал Палычу перепала тарелка острейшего перца.
Наш вечер отдыха завершился прогулкой под луной. Я вновь проводил Полину до её общежития, а сам отправился к себе.
Очутившись в комнате, вновь застал Саню за отжиманиями. Но если в прошлый раз он кряхтел и катался по полу, как увалень, то сейчас полноценно отжимался от пола.
— Да ты так силачом станешь, — усмехнулся я.
— Двадцать, — Саня выполнил упражнение еще раз и упал на спину, тяжело дыша. — И не говори. Но пока жира достаточно, чтобы это оставалось моими влажными мечтами.
— Все будет. Ты только не останавливайся и наращивай с каждым днем нагрузку, — ответил я, тепло вспоминая годы обучения в Академии Лисса. Туда я пришел худощавым подростком, а вышел крепким и выносливым мужчиной.
— Легко сказать, да трудно сделать, — пробормотал он, восстанавливая дыхание. Затем посмотрел на время. — Охренеть! Пять минут, и душ закроют!
Он схватил полотенце и брусок мыла, выскочив из двери и чуть не вынеся косяк.
Я же закрыл глаза и представил, как мы побеждаем в турнире. А затем я уже учусь на втором курсе, потом перед глазами ящик-артефакт, в котором жужжали все элементы. Подхожу, нажимаю сбоку рычажок… открыл глаза и понял, что почти проспал. Будильник Сани будто и не звенел вовсе. И как он будет нормально работать, когда сосед каждый раз его сбрасывает со своей тумбы?
Пробежка и тренажерный зал отменяются. Времени уже нет.
Я второпях отжался и поприседал, умылся и начал одеваться, по пути перекусывая бутербродами, которые оставались после пикника.
Белая рубаха, черный костюм, лакированные туфли. Я готов.
Выбежав из общежития, я заметил портал, а возле него дежурившего Хранителя. Он строго посмотрел на меня.
— Астафьев? — грубо окрикнул он меня.
— Он самый, — подошел я ближе.
— Заходи, тебя уже ждут.
Вот же брехло! Какой там ждут⁈ На часах без минуты десять утра. Да к тому же старик сказал, что примерно в десять встреча. Значит, никто никуда не опаздывает.
Заскочив в портал, я оказался во дворе Центральной Обители. На пепелище я заметил новые кучки — кого-то здесь явно сжигали недавно. И он был не один, судя по количеству кучек.
Меня встретил прислужник и провел в ту же комнату, в которой мы разговаривали со стариком до этого.
— Иван, — воскликнул Верховный Хранитель. — Присаживайся. Расскажи, зачем пришел. Обрадуй старика.
Я покосился на его сынка. Тот продолжали сидеть и пялиться на меня.
— Я хотел бы поговорить наедине, — ответил ему.
— Подожди… — старик немного растерялся. — Это мой сын.
— Мне так комфортней, — бросил я. — Если вы сомневаетесь в моих словах — поставьте камень правды. Кроме нас с вами, больше не должно быть свидетелей.
— А ты не зазнался случаем, малыш? — в голосе старика появились стальные нотки. — Уже представил себя Палачом? Вряд ли. Тебе ещё надо будет обучаться, совмещать как-то с учебой. Сейчас не ты диктуешь условия.
— Тогда разговор окончен, — я повернулся, схватился за ручку двери и, открыв её, сделал шаг в коридор.
— Что, прям совсем важная информация? — тихо проговорил старик, явно самым соглашаясь на мои условия. — С чем она связана? Я же должен хотя бы примерно знать, о чем ты хочешь рассказать.
— О новой должности Палача, — сказал я.
— И что там важного, что мой сын не должен слышать? — вспыхнул от раздражения Верховный Хранитель.
Я покосился в сторону его сына.
— Выйди ненадолго, — буркнул ему старик. Парень удивленно оглядел нас, но ничего не сказал, лишь надул губы и покинул помещение.
— Ну а теперь давай, выкладывай. Да садись ты уже! — махнул Верховный на кресло, стоявшее рядом.
Когда я расположился в нем, старик внимательно посмотрел на меня.
— У тебя были очень важные новости… Слушаю.
— Сначала вопрос можно?
— Валяй, — Верховный махнул костлявой рукой. — Только давай побыстрее.
— Что входило в обязанности Палача? — спросил я.
Старик минуту собирался с мыслями и наконец ответил:
— Он ликвидировал очень опасных элементов нашего общества, — ответил старик и, заметив, как я готовлюсь ответить, опередил меня. — Да, знаю — ты не убийца и так далее. Но Палач не был рядовым ликвидатором, которых, как ты понимаешь, много у Обители. Он охранял главное место силы Обители — на него постоянно совершаются дерзкие нападения. Я потом расскажу. Поэтому тебе предстоит ускоренно обучиться этой профессии, чтобы защитить Святилище. Вдруг что-то изменилось. Старик остановился, и у него сработал какой-то артефакт.
— Ах ты, щенок. Вот зачем ты захотел остаться наедине? — он выхватил откуда-то под столом ритуальный кинжал с золотой рукоятью, светящейсяярко красным.
А я уронил тот бублик из камня, который мне вручил Дорн.
Затем перед глазами всё померкло, и я словно провалился в какую-то яму. Я слышал звуки борьбы, затем хрипение и звук падающего тела.
Буквально тут же я «вылез» наружу.
В правой руке у меня был кинжал, с которого капала кровь, а на полу лежал… Верховный Хранитель. Что это, мать его, было⁈ Получается, Дорн убил Верховного моими руками? Но зачем⁈
Вдруг в дверь громко застучали, затем она начала содрогаться от мощных ударов, а замок задребезжал в ответ.
И я понял — еще один такой удар, и замок вылетит из гнезда. В комнату забегут Хранители, заставая меня на месте преступления.
Тут уж костер мне точно обеспечен.
Глава 4
Ещё один удар, и дверь распахнулась!
В комнату забежало с десяток Хранителей. У каждого в руках посох, и судя по тому, как кристаллы на них сияли от энергии, меня прямо тут хотели уничтожить. Конечно, кинжал я тут же спрятал за спину.
Но я услышал за спиной шорох одежды, а затем… раздраженный голос Верховного Хранителя:
— Что здесь происходит⁈ Почему врываетесь во время беседы⁈
Судя по растерянным лицам магов, это он и был. Я повернулся, стараясь не выдавать своего замешательства. Передо мной стоял живой и здоровый прыщавый старик. Нахмурив брови, он грозно смотрел на своих подчиненных. Лужи крови на полу не было. Как и её следов на одежде Верховного Хранителя. Может это убийство мне почудилось?
— Я повторяю! Какое вы имеете право заходить сюда без разрешения?
— Так сигнал сработал, — забормотал один из Хранителей, низенький мужичок с залысиной. — Вот мы и…
— Какой к чёрту сигнал⁈ — взревел старик, ударив посохом по полу, отчего многие Хранители вздрогнули, захлопав глазами. — Артефакты надо было давно поменять! Вышли все вон! Немедленно!