«НАША ВЕРА В СЕБЯ СТРОИТСЯ НА ТОМ, ЧТО ДУМАЮТ О НАС ДРУГИЕ, – А БЕЗ ЭТОГО ТЫ СРАЗУ НАЧИНАЕШЬ ТЕРЯТЬ СВОЮ ЛИЧНОСТЬ!» – объясняет злодей тающему супергерою.
Этот ужас пробрал меня до костей. Мне знакомы были сны, в которых тащишь свое бесчувственное свинцовое тело сквозь клейкий воздух, как в замедленной съемке, и я догадывался, что невесомое газообразное тело – пытка пострашнее.
И вот перед нами Флэш – обалделый, распыленный, но еще сознает себя, личность на грани распада, истощившаяся до бестелесной абстракции. В материальном мире он действовать больше не мог, и Инфантино рисовал его как летучий красный дым, силуэтом смутно напоминавший человека, и этот дым швыряли и драли потоки воздуха от прохожих на улице. Словно избавленный от «самости» буддист, Флэш витал на улицах Централ-сити мазком живого рассеивающегося сознания. Инфантино умудрился нарисовать, как ощущается Альцгеймер. Как выберется наш герой из этой финальной ловушки? На случай, если вам интересно: одна маленькая девочка, чью куклу он в тот день спас из реки, отчего-то все равно помнила Флэша и через нее он собрал свое бытие заново.
Взрослые, быть может, осудят простенькое нравоучение, неубедительные мотивации и сочтут историю Брума легковесной. Это правда, многие его работы пустоваты и неглубоки, однако эта проникала в самое нутро. Ясно и подробно она описывала распад крепкого супергеройского тела, в серебряном веке происходивший повсеместно. Она изображала конец трипа, ужасное ошеломление утраты личности и воли – утраты, которую переживут столь многие молодые люди, во времена войны не готовые к психоаналитическим эффектам химического дитяти Альберта Хофмана. И эта история учила их, что вернуться назад можно лишь через доброту, связь с людьми и общность.
Кроме того, истории Флэша были занимательным источником так называемых флэш-фактов: редакция прерывала повествование и объясняла, как скорость ураганного ветра может вогнать соломинку в деревяшку или как свет солнца доходит до нас за девять минут, поэтому лишь спустя девять минут мы узнаем о том, что оно погасло. Флэш-фактами можно было шикарно потрясать учителей и родителей, плюс они доказывали, что комиксам есть что предложить достойному молодому поколению безусых новых футурианцев[96].
«Флэш» – работа адекватных взрослых, которые взаправду понимали детей. Центральные женские фигуры в комиксах Шварца привносили в сюжет деловитую самоуверенность, которая контрастировала с титанической, но зачастую жестокой и слащавой чувственностью историй про Супермена и Бэтмена. В изящных руках Инфантино или Кейна женщины вроде Айрис Аллен, Сью Дибни и Джин Лоринг одевались по последнему писку парижской моды. Они стриглись, следя за свежими веяниями. Отчасти это влияние Кодекса, который требовал, чтобы у женских персонажей были реалистичные пропорции и скромный наряд, но в результате героини Шварца стали модными красавицами в стиле Джеки Кеннеди. Мужчины, если не носили супергеройский костюм, одевались в слаксы, блейзеры и шляпы трилби и ходили с салонными стрижками – покороче на затылке и на висках. В этих комиксах родилась и пышно расцвела эстетика, которую однажды назовут метросексуальной. И все эти люди тусовались вместе – все эти постоянные молодые пары с хорошей работой, позитивным подходом к жизни и тайной борьбой с преступным миром, которую они по-прежнему скрывали от любимых.
А еще Шварц создавал общую вселенную. Флэш дружил с Зеленым Фонарем, Хэлом Джорданом. Еще он дружил с профессором физики из Айвитауна Рэем Палмером, также известным как Атом, и его подругой-адвокатессой Джин Лоринг. Он приятельствовал с Вытягивающимся Человеком, Супергибким Сыщиком Ральфом Дибни и его женой Сью. Они не дрались друг с другом, как более поздние марвеловские персонажи. Они не изливали чувства через край. Они ездили на пикники, которые регулярно прерывались замечательно мелкими, почти что вежливыми инопланетными вторжениями – из тех, что с легкостью отражаются применением некоего причудливого научного факта, от которого для захватчиков становится пагубна обыкновенная поваренная соль или H2O. Сексуальность этих персонажей не вызывала ни вопросов, ни сомнений. Они были непринужденны, космополитичны и воплощали самую суть нашего «Кеннедимена», нашего послевоенного первопроходца, астронавта, американской ролевой модели с Мэдисон-авеню. Они были полны надежд в ясном утреннем свете Бога Солнца. Трогательны в своей уверенности.
А затем президент погиб. Пали золотые стены Камелота, хлипкие, как любые сценические декорации, и взорам открылись ревущие кровавые топи Вьетнама, где два миллиона потенциальных астронавтов, художников, поэтов, музыкантов и ученых строились в очередь за смертью – где поколение американцев приносили в жертву.
И тогда колесо повернулось вновь и случилась величайшая из революций.
Прибыли супергерои «Марвел».
Глава 7Великолепная Четверка и рождение чуда
Можно подумать, некто планировал это с первых же дней: новая эра супергероев началась такими словами:
СЛОВНО ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА…
Возвестили век Прометея – настала эпоха богоподобных людей, что в руках несли огонь. А с признанием в супергерое прометеева начала пришло и осознание кары, Падения, возмездия и вины – мотивов, которые станут резонировать от юности до старости очень необычного поколения детей. Отныне суперспособности будут как минимум сопряжены с великой ответственностью, а в худшем случае – считаться чудовищным проклятием.
Стэн Ли писал комиксы двадцать лет и уже собирался на покой. После Уэртема бизнес чахнул и, гоняясь за читателями, хватался то за одну преходящую моду, то за другую. Ли писал вестерны, детективы, про любовь, про чудовищ, и наконец его жена Джоан посоветовала ему рискнуть под занавес, выложиться в самый последний раз и написать то, что ему хотелось бы прочесть, а не то, что из него выжимают издатели.
Наступил серебряный век; благодаря новациям DC и успеху их «Лиги Справедливости Америки» супергерои возвращались. И поэтому издатель Мартин Гудмен бросил Ли новый вызов – попросил создать команду супергероев, как Лига у Шварца, только современную, свежую и актуальную.
Ли нечего было терять, и он попробовал и в процессе создал империю. Ему повезло – в его команде были самые оригинальные художники в индустрии, Джек Кирби и Стив Дитко. «Марвел» посмотрела на взаимосвязанный мир Джулиуса Шварца и почти мгновенно сотворила свой – целую вселенную, новый виток эволюции – сильнее, быстрее и умнее.
«Fantastic Four» № 1 вышла в конце 1961 года, за два года до того, как из Ливерпуля прибудет настоящая Великолепная Четверка. С первого же выпуска наплевав на традицию, Фантастическая Четверка ходила в гражданском. Когда на Джека Кирби все-таки надавили, потребовали узнаваемо супергеройских костюмов, он в ответ нарисовал функциональные синие комбинезоны, которые больше заимствовали у астронавтов «Меркурия», нежели у цирковых акробатов, и заявили о Четверке как о новом племени супергероев космического века, обеими ногами прочно стоящих на земле. «Марвел» возвращалась к оригинальной идее Джерри Сигела. Что, если супергерои реальны? Что, если супергерои – не просто сказочки для малышей? Что, если супергерои появятся здесь и сейчас, как марсиане – или красные, гроза предыдущего десятилетия? Посыл был таков.
И к тому же они были семья – но не Семейство Марвел, где все друг с другом просто дружили, и не семья Супермена, которая изо дня в день переживала эмоциональный апокалипсис эпических масштабов; нет, Фантастическая Четверка собачилась, обнималась и заступалась друг за друга, как настоящая семья.
Первая обложка «Фантастической Четверки» цитировала обложку «Лиги Справедливости Америки» № 1, изображавшую героев карликами подле гигантского монстра. Лига Справедливости сражалась с гигантской инопланетной морской звездой, а героям Четверки угрожал очередной титан, придуманный Кирби, визитер из каменистого подземного мира.
«Я НЕ УСПЕВАЮ СДЕЛАТЬСЯ НЕВИДИМОЙ!» – горестно кричала послевоенная независимая женщина.
«ЕСЛИ МИСТЕР ФАНТАСТИК РВЕТСЯ В БОЙ, ОДНИМИ ВЕРЕВКАМИ ЕГО НЕ УДЕРЖАТЬ!» – хвастался человек с диковинными тощими конечностями, выбираясь из веревочных петель. Как ему удалось так позорно вляпаться, нам не объясняли. Было и еще два персонажа – горящий летающий человек, немножко походивший на Человека-Факела 1940 года, и оранжевая ходячая гора камней по имени Существо.
Из четырех главных героев к нам лицом стоят только двое. Эти новые герои «Марвел» были невелики; они одевались, как мы, хотя обладали фантастическими физическими способностями. И работали они не в небесах, а на улице.
Действие разворачивалось на перекрестке – в вакууме фона сооружены декорации. Злая тварь, издавая предсмертный рев умирающего чудовища – комиксов 1950-х, – будто проламывалась сквозь страницу. Сплошная всепожирающая пасть, и нет ни Супермена, что запер бы ее в свой межпланетный зоопарк, ни Флэша, который вычеркнул бы ее из бытия чистым научным анализом. Герои «Фантастической Четверки» на первый взгляд почти не отличались от вопящих прохожих или бестолкового копа на тротуаре, дрожащего при виде зеленой руки размером с фуру, что пробивала асфальт и выцарапывалась к свету дня.
Такой самоуверенности комиксы еще не видели: на обложках пятидесятых годов изображались обычные люди, разбегающиеся от символических чудовищ, которых порождало Оно. А теперь четверо людей отражали атаку. Супермен на обложке «Action Comics» № 1 стоял в центре стихий. Эти же новые герои были стихиями сами. Фантастическая Четверка составляла живое уравнение. Непрерывно меняющаяся, неизменно знакомая семейная динамика превращала их в вечный двигатель сюжета.
Справа от Женщины-Невидимки пылающей кометой описывает полукруг Человек-Факел, и наш взгляд следует за ним по обложке. Композиция строится вихрящейся восьмеркой, окружившей и поймавшей монстра в капкан. Восьмерка – вечное семейное плетение Четверк