Джерард Уэй, вокалист группы My Chemical Romance, был шоуменом совсем иного рода – арт-панк-рокером из Нью-Джерси; во времена «Невидимок» он стажировался в Vertigo и тащился по «Роковому патрулю» моего авторства, хотя лично мы никогда не встречались.
В середине 2006 года, когда я обдумывал «Финальный кризис», мне попался на глаза клип его группы на песню «Welcome to Black Parade» – обжигающая панк-психоделия, которую я и так заточен был полюбить. Насторожили меня костюмы членов группы.
My Chemical Romance, одетые в черно-белые мундиры военного оркестра, вели процессию сексапильных живых мертвецов по разбомбленному городу и напоминали умерший, но сохранивший блеск Оркестр Клуба Одиноких Сердец Сержанта Пеппера. Они сплавили воедино два противоположных образа – сильного солдата и хрупкого эмо, – и получился образ будущего. Песня при этом не мрачна и не темна – это триумфальный, звенящий, величественный рок. Новой психоделии предстояло научиться дружить с темнотой. Она придет в мейнстрим с готических и альтернативных фронтиров последних двадцати лет, хохоча над раковыми опухолями, вернет ритмичный бит Танцу Мертвых и снова примется веселиться, сколь бы мрачным ни казалось такое веселье взрослым.
Той осенью я слушал «Welcome to Black Parade» опять, опять и опять – эта песня вдохновляла космические погребальные сцены «Финального кризиса» и нервный срыв Бэтмена. MCR показали мне нового супергероя – послевоенного посттравматика, которому больше не во что верить. Суперсолдат, вернувшийся домой с фронта, при каждом хлопке в автомобильном карбюраторе вздрагивает и разглядывает собственные руки.
Нил Гейман свел меня с Джерардом, мы встретились в Глазго перед концертом и мгновенно друг друга поняли. Он предводительствовал новым молодым поколением музыкантов, которые выросли на супергеройских комиксах и не смущались в этом признаваться. И он не просто языком болтал – вместе с художником Габриэлем Ба он создал «Академию „Амбрелла“», свою версию супергеройской формулы, за которую даже получил премию. Комикс его был калейдоскопическим шедевром. Ни шатких зачинов, ни повышенной «диалоговой облачности» (популярная среди новичков ошибка), ни единой оплошности, что зачастую наводняли комиксовые упражнения других знаменитостей, фанатов жанра. «Академия „Амбрелла“» была итогом многих лет чтения и размышлений о супергероях и фантастике – смешная, страшная, церебральная, высоколобая и кровожадная разом, она пожинала все плоды Джерардова «иконографического древа». Героями комикса была группа юных аутсайдеров, которые выросли величайшими супергероями на свете. То была история его рок-группы. То была и моя история. Предчувствие того, куда все мы направлялись.
Нынче недостаточно быть звездой или даже суперзвездой. Теперь даже самые хлипкие и эфемерные таланты на каждом шагу называются «легендами». Незачем истреблять морских тварей величиной с десятиэтажный дом, проживать сложные и опасные для жизни квесты или эпические военные походы. Просто выпустите пару сомнительных пластинок или побалуйтесь стендапом – и вас тоже вознесут в ранг мифического короля Артура, героического Лемминкяйнена или могучего Одиссея. Вы тоже станете легендой.
Если наши превосходные степени и почетные титулы обесценены, если «звезда», «легенда» и «гений» сходят за описания любого гуся лапчатого, обзаведшегося спертой у кого-то плюс-минус неплохой идеей, куда дальше придет человеческое самоуважение на пути следования от звезды до легенды через суперзвезду? Когда-то в стародавние времена звезда была человеком исключительных спортивных, музыкальных или актерских талантов. Затем звездой стал любой ребятенок, способный взять карандаш и намазюкать ромашку по случаю Дня матери. Когда все мы стали звездами, звезды вящей точности ради обернулись суперзвездами, однако они плыли против течения. Во времена «Фейсбука» и «Твиттера», когда у каждого есть фан-сайт, когда концепция «гения» расширилась и применима к любому, кто способен породить относительно пристойный объект искусства или текст, куда нам идти, если не до упора? Можно уже и провозгласить себя королями творения. Отчего не стать супергероями? А лучше супербогами. Мы же с самого начала догадывались, что этим кончится? Никто не спустится с небес и нас не спасет. Никакой Лиги Справедливости – справедливость теперь вершим мы.
Первой попыткой изобразить в комиксе супергероя из «реальной жизни» была Ма Ханкел, Красный Торнадо, в 1940 году. Ма не была пришельцем с Криптона или мстительным плейбоем-миллионером, не обладала никакими суперспособностями, кроме грозной конституции прачки. Она носила самодельный костюм и блюла справедливость местного уровня, в лестничных колодцах и проулках Нижнего Ист-Сайда – первобытной памятью ранней вселенной DC.
К ней присоединились другие персонажи – Дикий Кот, Черная Канарейка, Могучий Атом, Песочный Человек и прочие суровые виджиланте с золотым сердцем, выходившие на злые улицы в одном белье. Никаких способностей у них не было – только кулаки и задиристость или в лучшем случае пистолет, стрелявший дротиками, или газом, или пчелами.
Спустя семьдесят лет после Ма Ханкел шестнадцатилетний Дэйв Лизевски, герой комикса «Мордобой»[313] Марка Миллара и Джона Ромиты-мл., задался вопросом: «ПОЧЕМУ ВСЕ ХОТЯТ БЫТЬ ПЭРИС ХИЛТОН, НО НИКТО НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ СУПЕРГЕРОЕМ?» Оставим за скобками циничный ответ: «Ни один человек в здравом уме не хочет быть Пэрис Хилтон»; на вопрос Дэйва уже ответила горстка отважных душ, реальных людей в реальном мире, которые наряжаются в плащи и маски, патрулируют улицы и защищают других людей. По запросу «реальные супергерои» поисковик предоставит вам все, что нужно о них знать. У них даже есть свой регистрационный список, как у ветеранов «Гражданской войны», выступивших на стороне Железного Человека.
Тех, что надеются пробиться на телевидение и в кино, недоделанных актеров, засечь легко. Но для остальных, под кустарными масками, капюшонами и шлемами скрывающих ярость, супергеройское призвание так же важно, как религия, – по крайней мере, так же важно, как молодежные культы, под которые мы подстраивались в школе. В них – будущее.
Кто эти доблестные вестники грядущего, скрывающие лица под разноцветными масками и костюмами, дабы служить своему обществу не щадя сил? В Портленде есть Зетамен – патрулирует город, приносит пищу и одежду бездомным. Алый Кулак в Атланте дважды в месяц выходит на улицы «помочь нуждающимся». Есть Гайст, «Настоящий Пипец». Танатос, Фантом Зеро, Бражник Мертвая Голова и Общество Черного Понедельника, команда активистов, среди которых числятся Эмблема, Призрак и Серебряный Дракон. Капитан Перспектива. Как и имена персонажей золотого века, этот список звучит завораживающей колыбельной, пока тебя как обухом по голове не осеняет: это же реальные люди, с занавесками и выключателями. Вот каково быть супергероем без сюжета – ни тебе тематически взаимосвязанных арок по Аристотелю, ни клиффхэнгеров, ни опрятно подвязанных концов. Только чистый драйв.
Многие из них, как Энтомо, Насекомый Человек, конструируют свои личные истории на замысловатых веб-сайтах с анимированной графикой и закадровыми голосами, намекающими на приключения, которых нам никогда не познать и не понять. Цветущие личные миры, мельком увиденные в лучшем свете, как на фотографиях героев «Марвел» работы Фила Шелдона, издалека, мимолетно, но они говорят о способности выдумывать, дабы облагородить обыкновенную жизнь. Эти реальные супергерои ждали мира, который пока что не вполне наступил, но еще совсем немного – и их признают неонавтами-первопроходцами, полулюдьми-полуисториями.
Мы позволяем людям набивать татуировки и даже менять пол: как можно отказать этим супервеститам в возможности довести сюжет до логического конца и физически превратиться в лунных жителей, амфибий быстрее скорости света, которыми они всегда мечтали быть? Стаей сказочных бескрылых потерянных звеньев на враждебном берегу они словно ждут того дня, когда небеса наполнятся их сородичами, когда можно будет перепрыгивать высокие дома (одной восьмой мили для начала хватит) или прилепляться к стеклу, как им и заповедала природа. Спросите реального супергероя Шлифовальщика из Англии, ждет ли он этого священного дня, пока на радость благодарным автомобилистам ломает муниципальные колесные зажимы. Грезит ли он о том, как в один прекрасный день его призовут разбивать оковы на бэтмобилях и фантастикарах?
Необходимо отметить, что в одном отношении братство реальных супергероев отличается от своих предшественников из Лиги Справедливости: большинство наших зачаточных защитников до сих пор избегали резких выступлений против надежно окопавшейся мощи организованной преступности, международного терроризма или даже самых примитивных симптомов безумного суперзлодейства. За исключением одного-двух закаленных бойцов вроде Феникса Джонса из Сиэтла, который применяет боевые искусства и электрошокеры к дилерам и прочим уличным правонарушителям, большинство сегодняшних реальных супергероев-первопроходцев приглядывают за бездомными или рыщут по заброшенным пакгаузам в поисках «улик».
«Всякий мужчина и всякая женщина – звезда»[314], – писал Алистер Кроули, не подозревая, до чего буквально можно будет трактовать его слова в напророченном им новом Эоне Гора. Камеры теперь повсюду, даже в наших персональных компьютерах и телефонах, – мы вполне можем оказаться актерами, артистами, звездами в каком-то киноархиве микроскопической повседневности: каждый жест, каждая гримаса записаны, сохранены в некой центральной системе видеонаблюдения с искусственным интеллектом, и ему ничто не мешает обернуться Брейниаком, который записывает нас до последнего бита, в смысле математическом и музыкальном равно, а затем уменьшает Лас-Вегас, запихивает его в банку и между делом уничтожает Землю 21 декабря 2012 года. На тридцатисекундном пути, где в атмосфере опасности и маскарада сталкивается и стыкуется реальное и воображаемое, возможно все.