Макс Штирнер смело причислил Фейербаха к числу богословов и объявил, что Фейербах обращает религию в этику, этику в религию и одевает свой материализм в одежды идеализма[6]. На это сам Фейербах возражает[7].
«Если Фейербах и обращает этику в религию, то только в противоположность христианству, где этика, как отношение человека к человеку, занимает лишь подчиненное положение сравнительно с отношением человека к Богу. Но Фейербах ставит человека выше морали; таким образом он не мораль делает мерилом человека, а наоборот, человека мерилом морали: хорошо то, что отвечает человеку; дурно, отвратительно, что ему противоречит[8]. Таким образом этические отношения священны для него не сами по себе, они священны только ради человека, священны»' лишь, поскольку они суть отношения человека к человеку, т. е. поскольку они суть самоутверждение, самоудовлетворение человеческого существа». И на упрек, будто он одевает свой материализм в одежды идеализма, он возражает: «О, насколько висит в воздухе это утверждение! Фейербах, «единственный», ни идеалист, ни материалист. Для Фейербаха Бог, Дух, душа, я суть простые абстракции; такими же абстракциями являются для него тело и материя. Истина, сущность, действительность суть для него только чувственность. Разве ты когда-нибудь чувствовал, видел тело, материю? Ты только видел и чувствовал эту воду, этот огонь, эти звезды, эти камни, эти деревья и т. д.: всегда только вполне определенные чувственные, индивидуальные вещи и существа, но никогда ни тел, ни душ, ни материи».
Наконец, Фейербаха непрестанно старались зачислить в ряды отрицательных, только отрицательных, чисто разрушительных умов и отвергнуть его вместе с ними. Выслушаем об этом самого Фейербаха[9]: «Самообманом представляется всякая попытка изобразить отрицательным то направление мысли, которое бесповоротно отвергает состояние противоречия и лицемерия. Оно одно есть именно позитивное, нравственное направление мысли; ибо оно является отрицательным лишь в отношении того, что есть ничто само по себе, но продолжает себя выставлять и делать вид, что оно еще представляет из себя нечто. Позитивно только то, что истинно и хорошо. Но разве так называемая позитивная вера не обратилась давно уже и преимущественно у тех, у кого всегда на устах это слово, в карикатуру, в ложь, в лицемерие, в самообман? Во всяком случае мы консервативны, но только в отношении вещей, которые сами в себе обладают способностью к жизни и самосохранению. Убивать здоровый член есть преступление и варварство; но ампутировать больной член — благодеяние и мудрость. Сохранение хорошего похвально и разумно; но сохранение дурного есть безумие, не заслуживающее уважения».
4
Книга Фейербаха появилась в течение 1840 г. 17 июля Арнольд Руге пишет философу; «Надеюсь, что Вы уже скоро будете готовы с вашей книгой и примите (как сотрудник в журнале Руге Hallesche Jahrbücher) большее участие». (Грюн, Фейербах в своих письмах и посмертных сочинениях. I, 332). В начале 1841 г. книга была окончена, и Фейербах ее отнес к своему издателю Отто Виганд в Лейпциге. Сохранилось относящееся до этого письмо, помеченное 4-го января 1841 г. Во первых, пишет Фейербах, «я не желаю называть себя автором не по политическим, а по субъективным основаниям. Я не думаю, чтобы анонимность книги была в противоречии с Вашим собственным интересом. Анонимность вызывает большее к себе внимание, особенно если, как в настоящем случае, она подходит к содержанию. У каждого имени есть свои враги, но безымянность не имеет их. Только безразличные сочинения должны именем привлекать к себе интерес. Но анонимные книги ни в чем не нуждаются, кроме как в пикантном заглавии. При анонимности годится заглавие: Тайна религии и иллюзии теологии. Впрочем, я не настаиваю непременно на анонимности. В таком случае должно быть выбрано другое название, вроде: Анализ тайн христианской догматики, или: Философия религии с точки зрения умозрительного рационализма, или: в смысле генезисо-критической философии». Было также обсуждено заглавие «Критика чистого неразумия». В конце концов за известным заглавием осталось преимущество, и Фейербах назвал свое имя.
В середине 1841 г. книга была напечатана. До настоящего времени она выдержала только четыре издания. Второе появилось в 1843, третье в 1849 и четвертое в 1883 году.
Действие книги было необычайно. Фридрих Энгельс свидетельствует об этом в своем сочинении «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» (стр. 11): «Нужно самому пережить освобождающее действие этой книги, чтобы составить себе о ней представление. Воодушевление было всеобщим: мы все стали внезапно приверженцами Фейербаха. Так же выражается и Арнольд Руге[10]. «Всюду, даже в Берлине, Ваша книга произвела большой эффект, гораздо больший, чем люди склонны сами себе признаться. Я посетил старых гегельянцев, даже Ватке, архитеолога, который обещал министру Вас опровергнуть, и получил ответ, что это не нужно, что Вас вовсе не будут читать… Также как в Берлине, в Галле я нашел преимущественно молодых людей преобразившимися. Даже там, где Ваша критика еще не подверглась изучению и не переварена, оппозиция против схоластики висит в воздухе».
И действие книги было продолжительное. На Рождестве в 1845 г. Фриц Капп, юный друг Фейербаха, писал своим родным: «Фейербах в этой местности (около Билефельда) имеет баснословно много почитателей и врагов. Последние, именно попы, говорят о всяком невыносимом для них человеке: «Он бесстыж, как сам Фейербах». Напротив того, один купец, получивший опасный удар саблею по голове и предположивший, что он уже умирает, просил своих присутствующих друзей прочесть ему некоторые главы из «Сущности христианства». Фейербах во многих домах этой местности является нарушителем домашнего мира. Родители его проклинают, сыновья и дочери удивляются ему и любят его»[11].
Даже в академические круги проникли его слова и встретили, особенно у студентов, полное сочувствие. Открытое письмо, в котором «многочисленные гейдельбергские студенты» требовали от философа, чтобы он выступил кандидатом при выборах в национальное собрание, начиналось, несколько напыщенно, следующими словами: «Благородный мыслитель, ты, который в эпоху преследования знаний никогда не осквернял ни разума, ни науки, всегда стремился все объяснить неизменностью вещей, — ты, который в поту и трудах, среди презрительного крика гордых фарисеев, извлекал из глубоких шахт золото истины — благородный ум! час твоей деятельности наступил! Утренняя заря истины начинает освещать своим светом освободившийся мир!»[12] Осенью 1848 г. гейдельбергские студенты пригласили его читать им лекции по философии религии.
5
В заключение следует сказать еще несколько слов о позднейших сочинениях Фейербаха.
Второму изданию его «Сущности христианства» Предшествовали небольшие, но существенные программные сочинения «Предварительные тезисы к реформе философии» (1842) и «Основные положения философии будущего» (1843), обозначавшие окончательный разрыв с умозрительной философией.
Отныне Фейербах обратился к тому умственному направлению, которое часто называют материализмом, но которое было бы правильнее обозначить, как антропологизм (т. е. учение о человеке), или, как предлагал сам Фейербах, как организм. Если Шопенгауэр считал метафизическую потребность источником происхождения религии, то со своей стороны Фейербах в двух своих последних больших сочинениях. «Лекциях о сущности религии» (1851) и в «Теогонии» (1857), старался, ссылаясь на бесчисленные места из греческих, римских, еврейских и христианских писателей, доказать, что именно желания и потребности людей создали богов.
Пусть думают об антропологизме Фейербаха, как хотят, пусть вместе с Шопенгауэром считают ложной его теорию познания, можно даже признать, что в своих последних сочинениях он повторял известные мысли до однообразия: — все-таки по справедливости следует признать, что Фейербах был одним из самых искренних и самых благородных людей, каких только знает всемирная история, и что он обладал и еще продолжает обладать большой способностью будить других. Его жизнь носит на себе печать античного величия, а его независимость навсегда останется примером для других.
Последние двенадцать лет его жизни, которой он, после крушения своего брукбергского существования, провел в Рехенберге близ Нюрнберга, были годами страдания для философа. Нищета и болезнь преследовали его. Он умер 13 сентября 1872 г. и похоронен на кладбище св. Иоанна в Нюрнберге. Над могилою один из его почитателей (Крамер-Клетт) воздвиг достойный памятник.
Карл Квенцель.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Рассеянные в различных трудах, большею частью только случайные, полемические и афористические мысли автора по поводу религии и христианства, теологии и спекулятивной философии сконцентрированы в предлагаемой книге, при чем они обстоятельно обработаны, обоснованы, исправлены, частью сокращены, частью дополнены, но ни в коем случае вполне не исчерпаны уже по одному тому, что автор, не любящий общих мест, старался, как и во всех своих трудах, не уклоняться от совершенно определенной темы.
Предлагаемое сочинение заключает в себе критические элементы для философии позитивной религии или откровения, но, как и следовало ожидать, философии религии не в ребячески-фантастическом смысле нашей христианской мифологии, принимающей за факт каждую нелепую историческую сказку, и не в педантическом смысле нашего умозрительного богословия, которое, подобно схоластике, считает логически-метафизической истиной каждый articulus fide.