Перед каждым сражением и после битв обязательно звали полковых священников, чтобы служить молебен. О даровании победы и в благодарность за победу Суворов молился от души, горячо, с глубокой верой.
Было у Суворова и такое правило: «Только трусы всегда жестокосерды. Героям нужны доброта и милосердие».
Однажды во время Итальянского похода солдат Митрофанов и его товарищ взяли в плен трёх французов. Вдруг к ним подбежали другие наши солдаты и в ярости хотели убить пленников. Митрофанов не позволил им:
– Нет, ребята, они просили пардону, и я дал им. – То есть французы попросили пощады, добровольно сдавшись в плен. – Пусть знают, что русское слово твёрдо.
Суворов, услыхав про этот случай, позвал к себе солдата и спросил:
– Кто научил тебя доброте?
– Вашего сиятельства поучение! – сияя глазами, сказал Митрофанов. – Солдат – христианин, а не разбойник. Ваши слова.
Суворов в восторге обнял его и тут же произвёл в младшие офицеры.
В те времена во всех странах не принято было проявлять доброту на войне. Наоборот, к побеждённым относились жестоко. Пленных нередко убивали, а мирное население завоёванных городов и деревень грабили. Но Суворов перед любым сражением наставлял солдат:
– С пленными поступать человеколюбиво, стыдиться варварства. Помилуй Бог, братцы, человеколюбие не меньше оружия поражает противника. Победителю более всего приличествует великодушие. Если неприятель сдаётся в плен, давай им пощаду. Безоружных не убивать. Грех – напрасно убить, они такие же люди.
Сам Суворов не раз показывал своё великодушное сердце. Однажды в Семилетнюю войну казаки привезли в отряд маленького немецкого мальчика. Его потеряли родители, когда в спешке бежали из захваченного русскими войсками Берлина. Александр Васильевич взял ребёнка к себе, заботился о нём, продолжая при этом воевать. Когда же отыскался адрес его матери, Суворов написал ей: «Любимейшая маменька, ваш сынок у меня в безопасности. Если вы захотите оставить его у меня, то он ни в чём не будет терпеть недостатка. Я буду заботиться о нём как о собственном сыне».
Вот такой он был, непобедимый полководец Суворов.
Снова война с Турцией
Турция мечтала отыграться за поражение в войне с Россией, вернуть себе потерянные земли и крепости на Чёрном море. И вот спустя тринадцать лет, в 1787 году, турецкий султан начал новую войну.
На этот раз русскую армию возглавлял генерал-фельдмаршал князь Григорий Александрович Потёмкин. Он отправил Суворова оборонять крепость Кинбурн. Прежде она принадлежала туркам, и они очень хотели заполучить её обратно. Крепость располагалась на длинной узкой полосе земли – Кинбурнской косе, которая тянется далеко в море.
На решительный приступ турки пошли в октябре, в день Покрова Богородицы. Они знали: у православных это большой церковный праздник, в храмах с утра идут торжественные службы. Турки надеялись, что это поможет им захватить русских врасплох.
Но Суворов решил иначе. Он сам был намерен поразить врага внезапностью. Когда ему доложили, что к оконечности косы пристали турецкие корабли и высаживают большой десант, Александр Васильевич приказал:
– Не стрелять и не препятствовать высадке.
– Но их уже много повылезло на берег! – волновался дозорный казак, который принёс весть.
– Ничего, пусть все вылезут. Тогда нам будет Бог в помощь, и мы хорошо побьём турка, – спокойно ответил Суворов.
Он вернулся на своё место в храме и продолжил прерванную молитву. Праздничная служба шла своим чередом.
Наконец турецкий десант с предосторожностями приблизился к крепости, предвкушая победу. Русские казались беспечными, их пушки молчали. И вдруг на головы туркам посыпался град артиллерийского огня. Затем выстроенные заранее у крепостных стен русские полки двинулись в атаку. Суворов был в первых рядах.
Турок отбросили. Но вскоре к ним подошло подкрепление, и наши солдаты стали отступать. У Суворова ранило лошадь, он один, спешенный, остался перед наступающим врагом! К счастью, на помощь ему подоспели. Русские снова пошли в атаку. Александр Васильевич оказался в самой гуще рукопашного боя.
– Братцы! – кричал он. – Бей штыком, колоти прикладом! Не задерживайся: шибко иди вперёд! Ух, махни, головой тряхни, вперёд, братцы! Нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет! Чудо-богатыри, вперёд! Мы русские!
К ночи остатки разбитого вражеского десанта побежали прямо в море. Там их утром подобрали турецкие суда. Победа была блестящая. Суворов, несмотря на ранения в бок и в руку, утром стоял на коленях во время благодарственного молебна. Он говорил, что одержать верх в этой баталии русскому войску помогла Богородица.
В честь кинбурнской победы Суворов построил в крепости церковь во имя Покрова Божьей Матери. Позднее специально для этого храма была написана икона, на которой Александр Васильевич молится Богородице.
Но главные победы ждали Суворова впереди. Турки решили сосредоточиться на Дунайском фронте. Там против них воевали союзники России – австрийцы. Летом 1789 года Суворов получил призыв о помощи от австрийского военачальника принца Кобурга. Турки угрожали разбить его немногочисленное войско.
Александр Васильевич совершил стремительный марш-бросок по бездорожью. Не дав опомниться от такой скорости туркам и самому принцу, он повёл русско-австрийские войска в наступление. Сражение произошло возле городка Фокшаны. У турецкой армии не было никаких шансов уцелеть.
После битвы Александр Васильевич в письме к дочери шуточно описал этот бой: «Попировали мы с турками. Ай да ох! Как же мы потчевались! Играли, бросались большим свинцовым горохом да железными кеглями в твою голову величиной. У нас были такие длинные булавки, да ножницы кривые и прямые. Рука не попадайся, тотчас отрежут, и голову…»
С этих пор даже имя Суворова вызывало у турок страх.
Через несколько месяцев история почти повторилась. Снова зов о помощи от принца Кобурга, и вновь Суворов летит с войском по дурным дорогам на выручку. Только в этот раз силы неприятеля оказались намного больше. Сто тысяч турок против двадцати пяти тысяч русских и австрийцев!
– Турок всё же не столько, чтобы заслонить нам солнце, – хитро поглядев, сказал Александр Васильевич.
Он увидел главную ошибку турецкого великого визиря Юсуф-паши. Тот думал, что русские ещё далеко, и разделил свою армию на четыре лагеря. Суворов смелой и быстрой атакой разбил их по очереди, один за другим. Дело это было возле реки Рымник.
Принц Кобург перед сражением сомневался в успехе, предлагал обороняться, а не наступать.
– Помилуй Бог, – воскликнул в ответ Суворов, – зачем колоть тупым концом вместо острого?
Такая у Суворова была наука побеждать – только наступление, только вперёд. Восхищённые австрийцы так и прозвали его – Генерал Вперёд. О русских солдатах они тоже отзывались с удивлением и восторгом: «Нет меры их повиновению, верности, решимости и храбрости. Они стоят как стена, и всё должно пасть перед ними».
Юсуф-паше не помогло даже то, что он приказал стрелять из пушек по своим отступающим солдатам. Он хотел остановить их, но турецким воинам, бегущим с поля боя, это не прибавило храбрости. А ведь ещё накануне они были уверены, что победят. Великий визирь заранее велел заготовить тысячи цепей, чтобы заковывать в них пленных врагов. После бегства турок эти цепи нашли в их брошенных лагерях.
За столь славную победу императрица Екатерина пожаловала Суворову титул графа Рымникского.
Гордость Измаила
Самой сильной турецкой крепостью на Дунае был Измаил. Русские войска уже несколько месяцев тщетно осаждали его. Генералы надеялись, что турки сами сдадутся. Но вот настала зима, а тридцатипятитысячная султанская армия, сидевшая в крепости, и не думала покоряться. Русские военачальники решили отступить от непреклонного Измаила.
И тогда фельдмаршал Потёмкин послал к Измаилу Суворова. Александр Васильевич без промедления прискакал к крепости и тут же приказал отступающим войскам поворачивать назад. Появление прославленного полководца ободрило всех.
– Штурм! Будет, братцы, штурм, раз прилетел сам Суворов! – радовались солдаты.
Первым делом новый командующий осмотрел крепость. Она была сильна и казалась неприступной. Окружена рвами до десяти метров глубиной, опоясана крутыми земляными валами, одета в броню высоких стен. Но Суворова всё это не могло остановить.
Он велел построить полки и произнёс короткое, вдохновляющее слово:
– Валы Измаила высоки, рвы глубоки, а всё-таки нам надо его взять. Бог дарует нам Свою помощь. Слушай мой приказ, чудо-богатыри: сегодня молиться, завтра учиться, послезавтра – штурм!
Но всё же на ученье ушло немного больше – неделя. В степи, подальше от крепости и турецких глаз, Александр Васильевич велел выкопать такие же рвы, насыпать огромные валы. Там-то солдаты и учились одолевать эти препятствия, вооружившись длинными штурмовыми лестницами.
– Шибко, скоро, пара за парой лезь! – бодро наставлял их Суворов. – Коротка лестница? Штык в вал, лезь по нему, другой, третий. Товарищ товарища обороняй! Став на вал, опрокидывай штыком неприятеля – и мгновенно стройся за валом. Бить и гнать врага штыком! Работать быстро, скоро, храбро, по-русски!
В Измаил тем временем отправились гонцы. Суворов предлагал туркам сдать крепость: «Двадцать четыре часа на размышление – воля. Первый мой выстрел – уже неволя. Штурм – смерть». В ответ он получил гордый отказ.
В предрассветный час одиннадцатого декабря войско Суворова колоннами с нескольких сторон двинулось на штурм. Солдаты и офицеры действовали быстро, чётко, слаженно. Гремели барабаны, звучала боевая музыка.
Измаильские укрепления покорялись одно за другим. Но одной из колонн продвижение вперёд давалось с трудом. Командовал ею Михаил Илларионович Кутузов. К нему от Суворова помчался гонец с сообщением: Кутузов назначен комендантом Измаила, а донесение о взятии турецкой твердыни уже летит в Петербург, к императрице. Воодушевлённый этим Кутузов закричал: «С нами Бог, братцы!» – и ринулся с солдатами в атаку.