Клочья тумана прятались в низинах, цеплялись за яркие россыпи цветов, таяли в лучах яркого утреннего солнца. Пестрые заплаты полей на окрестных холмах радовали глаз всеми оттенками зеленого – от почти лимонного до буро-коричневого.
Вчера Юлия с Василием, Марусей и няней Эбби прибыли в Эдинбург, а сегодня они едут в родовое гнездо своего будущего зятя. Свадьба Вероники должна состояться в следующее воскресенье, а пока семья невесты надеялась познакомиться и наладить дружественные отношения с будущими родственниками. Отрепетировать свадебную церемонию и морально поддержать невесту в этот волнительный период. Тем более что волнений у нее хватало.
Красоты, проносившиеся за окном, к сожалению, не были оценены по достоинству ни Юлией, ни Василием. Ибо едва машина вырвалась на сельские просторы, Юлия с ангельским выражением на лице выудила из сумки синий скоросшиватель, чем вызвала на лице Василия болезненную судорогу.
Пытка проклятой папкой продолжалась уже пять дней – ровно с тех пор, как дорогая Вероника выслала им строгий циркуляр, трудолюбиво ею составленный. В нем дотошно, во всех подробностях были изложены правила обращения к титулованным особам, начиная от представителей королевской фамилии и заканчивая простыми баронетами, а также к их женам, детям, слугам, собакам и домашним тараканам.
Василий эту папку ненавидел. В его простой русской голове не укладывалось, к чему все эти сложности? Ну почему нельзя к ним ко всем обратиться «сэр»? Или «мистер»? И почему дети носят один титул, а родители другой? Почему один сын герцога маркиз, другой – граф, а третий – виконт? Да еще и с разными именами? И как это все запомнить, и кому это все надо? И чего они к нему пристали? И вообще он может никуда не ехать! А на дворе, между прочим, двадцать первый век, а вся эта ахинея – дикость и пережитки!
Но сколько он ни выл и ни упрямился, учить все же пришлось, и теперь, вновь увидев проклятую папку, он молча протянул руку, взял ее у жены, открыл окно и так же молча вышвырнул ее на зеленую обочину.
Машина между тем миновала раскинувшийся справа небольшой городок и вырулила на обсаженную старыми раскидистыми деревьями дорогу, через несколько минут они миновали древние кованые ворота, украшенные фамильным гербом рода Хантли и высеченным на каменной арке девизом клана Гордонов, чьим достойным представителем были маркизы Хантли. «Bydand», в переводе с гэльского «Остаемся».
Они обогнули возвышавшуюся справа среди деревьев древнюю башню, старейшую часть замка Хантли, и выехали на залитую солнцем аллею перед парадным дверями.
Вероника буквально завалила семью фотографиями Ханти-холла, статьями об истории и достопримечательностях замка, так что, вылезая из машины, Юлия уже ощущала себя почти дома.
Василий кряхтел рядом, расправляя затекшие члены, Эбби с Марусей на руках ждала, пока шофер достанет из багажника коляску.
– Да, – недовольно пробубнил Василий, критически осматривая владения будущих родственников. – Замок мог бы быть и побольше.
– Ну, во-первых, он и так не маленький, – резонно заметила супруга, осматривая приземистое трехэтажное строение из серого камня, словно взятое под стражу квадратными могучими башнями, возвышавшимися по краям фасада. – К тому же это один из старейших замков Шотландии, старая башня и большой каминный зал относятся еще к пятнадцатому веку, и наконец, это один из немногих замков Великобритании, в котором продолжают проживать представители древнего рода. Ты хоть представляешь, во что обходится содержание этой громадины? – вопросила Юлия капризного потомка купеческой фамилии.
– Я-то как раз представляю, – сухо заметил муж, единственный кормилец избаловавшегося семейства.
Странно, они стояли возле машины уже минут пять, но ни одна живая душа так и не соизволила выйти к ним навстречу.
– А почему это Ника нас не встречает? – словно читая ее мысли, спросил Юлию, нахмурившись, Ползунов, беря на руки раскапризничавшуюся Маруську, тем самым предоставляя няне небольшую передышку.
– Может, Ника решила встретить нас аристократически, стоя у подножия мраморной лестницы? – пошутила Юлия, поднимаясь по ступеням крыльца. Массивная дубовая дверь распахнулась им навстречу, и, миновав порог, они оказались в высоком сумрачном холле.
– Добро пожаловать в Ханти-холл, – раздался из сумрака гулкий безликий голос, он звучал так отрешенно, что у Юлии на мгновение возникла дикая мысль: уж не привидение ли их приветствует?
Но через минуту, когда глаза привыкли к слабому, лившемуся откуда-то сверху свету, она смогла разглядеть стоящую посреди вестибюля женщину. Высокая, подтянутая, в строгом темном платье, она смотрела на прибывших, неодобрительно поджав губы. Чувствуя, что начинает закипать от подобной «теплой» встречи, Юлия заговорила холодным, ровным голосом, стараясь не выдать раздражения:
– Добрый день. Мы мистер и миссис Ползуновы. И мне бы очень хотелось, чтобы вы проводили нас к моей дочери. Мисс Веронике Осокиной, – на всякий случай добавила она, совершенно не представляя, как разговаривать с этим оплотом английской респектабельности.
– Это невозможно, – произнесла таким же безучастным голосом дама и снова замолкла, испытывая их терпение.
– Так. Что здесь происходит? – не выдержал наконец Василий. – Где моя дочь? Где, наконец, мой зять? Почему нас никто не встречает? Что за бардак здесь творится? – клокотал возмущенный российский олигарх. И его простонародный рев эхом пронесся под древними высокими сводами, угрожая разнести аристократическое гнездо вдребезги.
Подобный эмоциональный напор возымел действие. Дама в темном ожила, дернула головой и, чопорно приподняв брови, заявила:
– Я провожу вас в библиотеку. Милорд выйдет к вам, – после чего молча развернулась и направилась к резным дверям, ведущим во внутренние покои.
Ползуновы так же молча двинулись за ней. Эбби осталась топтаться в холле.
«Чудное местечко. Начинаешь задумываться: а нужны ли нам такие родственнички?» – подумала Юлия и покосилась на Василия; его профиль выражал те же сомнения.
– Что вы сказали? – она растерянно смотрела на Джорджа, судорожно соображая, где взять англо-русский словарь. Знание языка, которое Юлия считала вполне сносным, кажется, подвело ее. – Повторите еще раз. Медленнее.
– Веронику арестовали два часа назад по обвинению в убийстве моей матери, леди Эстер.
– Джордж, это какая-то глупость! Вероника – и убийство! Она что, застрелила ее?
– Нет. – Бледное лицо Джорджа было каким-то пустым и невыразительным, он устало обхватил руками голову и опустился в большое красное кресло, стоящее возле камина. До сих пор разговор проходил стоя. – Маму ударили по голове садовой cleaver.
Последнего слова Юлия не поняла.
– Такой инструмент на длинной ручке, ровный и острый с одной стороны, он имеет три зубца с другой, – попытался объяснить Джордж, по-прежнему отводя глаза.
– Тяпка, наверное, – буркнул Василий.
– Но при чем тут Вероника? Она что, взяла и подошла к леди Эстер и ударила ее? Или они поругались? Что случилось?
– Мы точно не знаем. Полиция еще собирает показания.
– Подожди, – включился муж. – Никто не видел, как убили, – он на секунду замялся, – твою мать? Но арестовали Веронику?
– Горничная видела из окна, как Ника стояла над леди Эстер, когда та была уже мертва, орудие убийства лежало тут же.
– И за это ее арестовали? – Василий наливался пурпуром, ему явно не хватало воздуха, он нервно рвал на себе галстук и при этом так громыхал кулаком по небольшому инкрустированному столику, который подвернулся ему под руку, что Маруська, пытавшаяся оторвать нос забившейся в угол дивана дрожащей всем телом левретке, бросила свое занятие и уставилась на папулю. – Это что? Правосудие? Это факты и доказательства? А вы, Джордж, вы-то что молчали? Как вы позволили арестовать ее? Вы что же, тоже думаете, что Ника убила вашу мать? Ваша невеста? – Чувствовалось, что он едва сдерживается, чтобы не схватить маркиза за грудки и не встряхнуть как следует.
Джордж сидел совершенно раздавленный, поникший, какой-то безучастный.
– Конечно, он не молчал! – Двери кабинета порывисто распахнулись, и на пороге появилась Мардж. – Джули! Это ужас! Это просто безобразие! Мы пытались вмешаться, но с нашей полицией так просто не поспоришь. Им все равно, маркиз ты или герцог, при исполнении служебного долга они не принимают во внимание подобные мелочи. И потом, обстоятельства... – Мардж сожалеюще пожала худыми плечами.
– Василий, познакомься, это Марджори, герцогиня Оркни. Подруга Джорджа и Ники. Я рассказывала тебе о ней. Она нас просто выручила со всей этой предсв... – Юлия не смогла договорить. Огромный соленый ком вдруг подкатил к горлу. – Мардж, это мой муж Василий Ползунов, отчим Вероники.
– Очень приятно. – Мардж подошла к Василию своей мягкой, будто крадущейся походкой и крепко пожала его руку, а потом чмокнула Юлию в щеку, сжав на мгновение плечо в знак поддержки. – Я надеюсь, вы простите Джорджа? Смерть матери, – она легко коснулась плеча замершего в кресле маркиза, – а потом этот ужасный арест. Он просто на пределе. – Мардж покачала рыжей кудрявой головой.
– Мне бы хотелось увидеть Веронику, – сдерживаясь из последних сил, проговорила Юлия. – Мардж, мы можем остановиться в замке? Хотя бы ненадолго?
– Конечно. Комнаты для вас готовы, – ответила она, мельком взглянув на Джорджа.
– Пожалуйста, пусть кто-нибудь проводит нашу няню с малышкой в их комнаты, а мы с Василием отправимся в полицию. Она... Ее держат здесь? В Хантли?
– По-моему, – растерялась Мардж. – Весь этот ужас. Следователи, полицейские, эксперты, допросы, врачи. Они только недавно уехали. Мы так растерялись, что толком ничего не спросили, – ответила она извиняющимся тоном. – Думаю, лучше узнать в полицейском участке. Там наверняка знают. Ах, да, – спохватилась она. – Мы можем им позвонить.
– Нет, – твердо решил Василий. – Лучше сразу ехать. Мы можем временно позаимствовать вашу машину с шофером? – обратился он к Джорджу.