— Всё? Прошли благополучно? — оглянулась она.
Гиацинт кивнул:
— Зови рулевого. Дальше — его дело.
Гиацинт вернулся на мостик. Вахту у штурвала принял Клевер. Баобаб довольно пыхтя трубкой, подошёл к своему морскому «крестнику»:
— Красивый манёвр, малыш. Я всегда верил, что доживу до того дня, когда ты станешь моим капитаном. Вот, дожил.
Гиацинт усмехнулся:
— Приятно слышать, крёстный. Как думаешь, сколько до итальянского берега?
— Миль пятьдесят, не больше.
— Опасно подходить ночью. В Ливорно нам надо войти в гавань при полном параде, при свете дня.
— Прикажете лечь в дрейф, капитан?
— Чуть позже. А то, чего доброго, кувыркнёмся как раз на Тосканском рейде.
— Нам это некстати! — засмеялся Баобаб.
— Точно, совсем некстати. — (Гиацинт улыбнулся, представляя, какой сюрприз ждёт команду по прибытии в порт).
— Месье Адансон! — раздался у них над головами звонкий голос.
Капитан мысленно чертыхнулся, увидев юнгу на салинге грот-мачты.
"Слезь только, сестричка! Я тебе устрою!"
— Месье Адансон, а зелёные звёзды бывают?
— Я не видел пока. Что за чушь, юнга?
Виола указала рукой прямо по курсу:
— Тогда это — что?
Гиацинт схватил подзорную трубу. Действительно, в ночи невысоко над водой мерцала зелёная звёздочка.
— Топ-огонь корабля, — бросил он, не отрываясь от окуляра трубы. — Лечь в дрейф!!
Голос боцмана загремел, повторяя команду:
— Лечь в дрейф! Тысяча акул и хвост медузы! Немедленно! О чём думает рулевой, помесь лианы с гиеной! Заснул, что ли?! К повороту!.. Паруса долой! Отдать якоря!
Матросы спешно убирали последние паруса.
Виола ловко соскользнула на палубу.
— Я же тебя просил, — тихо сказал муж. Она упрямо тряхнула чёлкой:
— Если бы я никуда не лазила (как ты просил), мы бы врезались! Кстати, во что?
— В морское чудовище. Пошли, посмотрим.
Гиацинт дал жене трубу.
— Что это, берег?
— Нет. Зелёный фонарь на мачте чужого корабля. Не маленького, судя по высоте!
— Ещё слишком темно. Ничего, кроме огня, не видно. А почему мы не могли обойти его?
— Если он стоит на рейде близко от берега, можно напороться на скалы. Кроме того, кто его знает, кто он, этот сосед? Почему без огней? Обойти его мы, конечно, смогли бы. А уйти, если понадобится?.. В любом случае, подождём до утра.
— Тут есть пираты? — Виола прятала беспокойство за легкомысленным тоном.
— Вполне могут быть. Страшно?
Она встала рядом и прижалась к мужу:
— С тобой — нет.
— А я опасаюсь, — признался Гиацинт. — Не я, всё-таки, снаряжал "Дельфиниум" в плавание. У нас меньше оружия и пушек, чем мне хотелось бы. Лучше проявить излишнюю осторожность. Это море. Здесь всё может быть.
— Но я же с тобой, — Виола успокоительно обняла его за плечи.
Капитан засмеялся, поцеловал жену и ближе притянул к себе, пока никто не видел.
.
[1] 20 узлов — приблизительно 40 км/час
5
*****
Часам к четырём утра рассвело. Волнение на море совершенно улеглось. Чужой корабль смутно чернел в миле от них.
Мачты незнакомца постепенно проявлялись на светлеющем фоне неба. Это оказался крупный черный бриг. Сразу не поймешь по постройке — торговый или военный. Ясно, частник, строили по спецзаказу. Разглядывать его пока, кроме чаек, некому. "Дельфиниум" спал. Лишь двое матросов стояли вахту, лениво играя в карты на баке.
В семь часов Гиацинт приказал сниматься с якоря. При свете дня стало ясно, как им повезло. Помедли они ещё час, слишком быстроходная яхта неминуемо бы врезалась в черного соседа. Зелёная звёздочка корабельного огня спасла их.
"Дельфиниум" лёг на курс. Силуэт судна-соседа рос по мере того, как яхта приближалась к нему. Стоя на якоре, бриг водоизмещением больше двух тысяч тонн мягко перекатывался с боку на бок, высоко сидя в воде. Гарцевал, словно сытый вороной конь. Видно, что его вместительные трюмы сейчас пусты.
Обе мачты брига снисходительно кивали малышу, проплывавшему мимо. Корабль казался необитаемым; на нём не было ни малейшего движения. Флага нет. Вероятно, спустили перед началом шторма. На чёрной корме с роскошной позолоченной резьбой заметно белела надпись: "Эдельвейс. Порт Кадис".
Матросы разглядели, что оснащён бриг как для военного похода. Люцерна насчитал двенадцать пушек по борту и две торчали на носу. Значит, всего их двадцать шесть. Ничего себе!
Виола с интересом смотрела на оставшийся за кормой корабль. Ей вспоминался ночной разговор о пиратах. Вот если б эта чёрная громадина погналась за ними, удалось бы удрать? Ясно, никто за ними не погонится, порт слишком близко. И на чужаке, кажется, нет команды. Куда она делась? Вся на берегу? А вахтенные? Впрочем, неважно. Вот "Эдельвейс" и совсем уменьшился. Теперь даже если захочет догнать, не удастся. Прощай!
Виола удивилась собственным мыслям: она совсем не чувствует благодарности чёрному бригу за ночное вмешательство. Будто и не на нём горел зелёный огонь.
"Почему же он мне не нравится? Он ведь такой элегантный, красивый и… страшный. А! Поняла. Этот корабль похож на…"
От размышлений Виолу отвлёк голос капитана. Гиацинт приказал матросам спуститься в трюм и достать три больших сундука.
"Ой, правда, мы уже почти в порту. Пора наряжать "Дельфиниум"… и себя!"
Неясная полудогадка, полувоспоминание — на кого похож "Эдельвейс", растаяла, как тень под лучами солнца. Ах, если бы сейчас Виола знала, как важно было правильно прочесть этот знак судьбы! Ведь интуиция ее не обманула…
6. Праздник в море
Капитан собрал команду и, держа руки в карманах, неофициально сообщил:
— Через час-полтора мы будем в порту. Все вы — отличные ребята и настоящие моряки (сегодняшняя ночь ещё раз доказала это). Думаю, вы не откажетесь мне помочь.
— Сделаем всё, что в наших силах, капитан! — дружно ответили "ребята".
— Тогда я потребую от вас страшной жертвы. Нам всем надлежит принять более цивилизованный вид. В Ливорно нас ждут. Не падайте в обморок, если толпа разодетых в шелка` герцогов и маркизов ринется на "Дельфиниум". Там, — он указал подбородком на сундуки, — всё необходимое: цветные гирлянды, ковры, бархатные навесы с золотыми кистями и прочая чепуха. Надо изобразить картинку увеселительной прогулки. Сможете?
— Постараемся, капитан, — ответил за всех Баобаб. — Это проще простого.
— На преображение у нас один час. По сигналу сбор на палубе. Форма одежды парадная.
Все помчались разбирать "реквизит". Виола тоже хотела помочь, но Гиацинт удержал её за локоть.
— Нет, юнга. Останьтесь. Извольте отправиться к себе в каюту и принять вид… соответствующий вашему высокому положению, мадам графиня, — он оглянулся проверить, никто ли не слышал "приказ".
Виола вытянулась по стойке "смирно":
— Есть, капитан. Разрешите идти?
"Юнге" удалось сделать со всей серьёзностью два шага. Потом она фыркнула и упорхнула к себе в каюту. Выбирать платье "соответствующее высокому положению".
"Иди, солнышко, — мысленно проводил её Гиацинт. — Жаль, что эта игра подходит к концу".
Через сорок минут у себя в каюте граф Ориенталь перед зеркалом закалывал тёмно-синий шейный платок бриллиантовой булавкой в виде миниатюрного платинового цветка гиацинта с жемчужиной в центре и лепестками, искрящимися мелкими алмазами. В белоснежной батистовой рубашке, темно-синих атласных штанах от костюма и высоких ботфортах тончайшей мягкой кожи цвета слоновой кости, Гиацинт в сотый раз перекалывал чёртову булавку.
Потом граф сдёрнул со спинки кресла роскошный атласный камзол: зубцами — белый с синим. Скроенный строго, как китель морского офицера, камзол сиял богатым серебряным шитьём. Гиацинт достал лиловые шёлковые перчатки и, держа одну из них за пустой мизинец, задумчиво покачал перед собой как маятник. Хмыкнул и зашвырнул перчатку на кровать, к роскошной шляпе с перьями.
"Обойдутся!"
Накинул камзол на одно плечо и вышел из каюты.
"Оля-ля!.. Ребята потрудились на славу!"
Корабль напоминал раскрашенную бонбоньерку. Гирлянды, колокольчики. Надраенная палуба покрыта ковровыми дорожками. Всё, что может блестеть — ярко сверкает под лучами солнца.
Капитан переступил порог соседней каюты и замер.
— Что? Отвык? — засмеялась жена.
Она заканчивала укладывать причёску. Новое платье из белого муслина с лиловыми стрелками, как и костюм Гиацинта, светилось серебром.
— Ты мне очень нужен. Скажи, какой набор драгоценностей сюда лучше?
На столике с зеркалом лежали два открытых футляра, обитые изнутри чёрным бархатом. На нём, как звёзды в ночи`, сияли драгоценные камни.
— Бриллианты или жемчуг? — спросила Виола.
— Конечно, жемчуг, — Гиацинт, не раздумывая, взял ожерелье из крупного океанического жемчуга и сам надел его на шею любимой.
— Я, по-моему, разучилась всё это носить… Совсем забыла все придворные речи и правила этикета. В общем, это всё чепуха, — подытожила графиня.
— И чтобы всё забыть, тебе хватило двух недель? Стыдитесь, ваше сиятельство! А как же благородное происхождение, врождённая тяга женщин к драгоценностям, образование, три года жизни в Париже…
— Баста. — Она чмокнула любимого в щёку. — Довольно! Тебе всё это никогда не мешало загорать сутками на капитанском мостике. Хоть в мечтах, хоть по-настоящему. Сыграть можно любую роль (если её основательно выучить), а природа есть природа.
— Что-то очень знакомые слова, — усмехнулся граф. — Мои, что ли?
— Чьи же ещё? Нас уже ждёт команда?
— Баобаб подаст сигнал к сбору. Я выйду, а ты появишься позже.
Гиацинт поцеловал ручку своей прекрасной дамы (на её ладони остались мозоли от шкотов и брасов такелажа) и вышел на палубу.
Матросы постарались. Кроме новых тельняшек, одинаковых у всех, они вырядились в самые экзотические костюмы, которые можно увидеть только на картинках с подписью "Восточный базар". Атласные шаровары всех цветов, пёстрые широченные пояса (за которыми глаз так и ищет рукоятки кинжалов и старинных пистолетов), кожаные жилетки поверх тельняшек. Косынки цветного шёлка живописно повязанные на шее или н