В кают-компании повисла тягостная и долгая пауза. Садэ Гун открыто указал нам на то, что, как и сотни тысяч лет назад, земное человечество является лишь пешкой на шахматной доске более развитых звездных цивилизаций.
— Эта беседа носит неофициальный характер, господа офицеры. Я просто посчитал своим долгом раскрыть вам глаза на складывающуюся ситуацию. Завтра вечером прибудет Сото и поможет вам переместить «Молох» на планету Квейк всего лишь в двух световых годах от Шумера. Там вас встретит официальная делегация во главе с Главным советником императорского двора Глу Лесс и представителем Палаты жриц. Вас ждет череда приемов и переговоров, но вне Шумера. Туда вас не допустят. Во время официальных встреч вам, конечно, ничего не скажут прямо, но вы, надеюсь, уже поняли суть происходящего.
— Мы сможем встретиться с Императрицей? — мрачно спросил Ран.
— Если Ее Величество посчитает нужным. Кстати, должен вам напомнить, что «Молох» принадлежит Империи и его, возможно, придется вернуть.
При этих словах оберштурмбаннфюрер побелел от ярости. Я тут же обратился к советнику с вопросом, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно:
— Благодарю вас за полезные разъяснения, советник. Однако чего лично вы ждете от нашей встречи?
Уголки рта шумерянина снова приподнялись:
— Я хочу, чтобы мне сообщили тот самый код. Я не дипломат, я — военный, который беспокоится о своей родине. У меня нет времени на долгие переговоры — враг у ворот. Если вы захотите пообщаться — спросите обо мне у Сото. Он будет выполнять функции офицера связи, если вы не против.
— Что с Зигрун?
— Ей значительно лучше, господин фон Рейн. Вы встретитесь с ней на Квейке.
Когда несколько минут спустя я и Ран покидали катер, Гун окликнул меня. Я развернулся и увидел, что советник протягивает мне гранатомет:
— Прошу вас принять это оружие, господин фон Рейн, в знак моего уважения к вам. Оно по праву ваше. Здесь осталось еще девять зарядов. Пробивает любую броню на расстоянии тысячи метров, исходя из вашей системы измерения. Эффективен в любой среде.
Поколебавшись, я все-таки взял оружие. Наверное, так же североамериканские индейцы принимали ружья из рук европейских колонизаторов, чтобы биться за их колонии, а потом оказаться в резервациях. Я скользнул взглядом по Гуну и подумал, что мог бы лишить его скальпа за долю секунды, но вслух вежливо поблагодарил и, развернувшись, шагнул в сумерки. Люк позади меня тихо зашипел.
До вездехода мы шли молча. Ран лишь время от времени чертыхался, споткнувшись обо что-нибудь в потемках. Проходя под аркой, я взглянул в сторону ниши, где ранее видел киборга. Его там уже не было.
— Видишь, Эрик, как все получается — мы для них муравьи, которым пока позволяют ползать под ногами. Они просто раздумывают — раздавить или дать еще поползать. Вдруг пригодятся. Если их еще что-то и сдерживает, то только ты, Эрик. Все-таки не зря люди Гиммлера вились вокруг тебя, — Ран прислонился к борту машины. — А может, ты все-таки успел таблеток каких-нибудь глотнуть?
Ответить я не успел — из-за ближайшего дерева показался силуэт. Ран посветил фонарем:
— Баер, что вы здесь делаете?
К нам приблизился Вильгельм Баер. На плече у него болтался автомат.
— Фогель в центральном посту весь извелся. Вас ведь уже шесть часов нет.
— Мы же радировали, что у нас все в порядке.
— Да, но это было четыре часа назад. А на вызовы вы не отвечаете. Вот он и отправил нас с Хенке на поиски. Хотел еще отделение солдат в кузов загрузить, да я убедил его, что и так справимся — нечего «Молох» оголять. А гренадеров потом всю ночь собирай по лесу — мало ли на какую чертовщину нарвутся, — проворчал, с опаской поглядывая вокруг, Баер.
— Ну что же, тогда вы поможете нам погрузить пару экземпляров весьма любопытных представителей инопланетной фауны, — улыбнулся Ран. — Зовите Хенке.
Баер отправился за Вернером, успев скользнуть взглядом по подарку Гуна у меня в руке.
В ту ночь Баер пожалел, что все-таки не взял с собой солдат. Уставшие и перемазанные в крови стиксов, мы только утром прибыли на свой корабль. Радости биологов из научной группы не было предела.
Глава 2
Отто сидел в кресле, задумчиво подперев рукой голову с сильными залысинами и остановившись взглядом на замысловатых шумерских картинах, сложная вязь которых покрывала всю переборку напротив него. Негромко звучала музыка. Это был «Парсифаль» — опера Вагнера. Мария Орич посматривала то на меня, то на Рана. Два часа назад я прибыл в каюту оберштурмбаннфюрера, чтобы рассказать обо всех деталях своего североафриканского похода и в первую очередь о встрече с таинственным «монахом», своим прикосновением запустившим во мне программу сверхвозможностей. По моему настоянию пришла и Мария. Я убедил Рана, что она должна иметь полный доступ к любой информации, имеющей отношение к экспедиции. Теперь я ждал реакции Рана, уже минут десять молча обдумывающего то, что я ему рассказал.
— Никогда не мог до конца поверить, что в каждом человеке до сих пор дремлет такая программа, — заговорил Ран и перевел свой взгляд на меня. — Это же просто невероятно!
— Да, это так. Но код, запускающий программу, мне неизвестен. Я не знаю, как «монах» это сделал.
Ран усмехнулся:
— Гиммлер, видимо, тоже не мог до конца во все это поверить. Иначе он выпотрошил бы вас, разобрал бы по винтику, Эрик.
Странная догадка вдруг заставила Рана вскочить с кресла. Встав рядом с креслом Марии, он вперился в меня немигающим сверлящим взглядом:
— А ведь это вы одного за другим ликвидировали Рауха и всю его команду. Они ведь уже обложили вас, фон Рейн. И поднять «Молох» вы убедили меня не просто так. Курмис не мятеж затеял и не шпиона искал — просто пришло время положить вас на операционный стол. А Хорст все знал и покрывал своего протеже.
— Вы говорите чепуху, оберштурмбаннфюрер. У вас нет никаких оснований так говорить, — Мария тоже вскочила со своего кресла и встала перед Раном. Ран озадаченно посмотрел на девушку, которая была ниже его на целую голову.
— Ты ошибаешься, Отто, — спокойно сказал я, даже не привстав.
— Да, конечно, дурацкая версия. Извини, Эрик, — Ран смущенно отвел взгляд от Марии. Засунув руки в карманы бриджей, обершурмбаннфюрер задумчиво стал вышагивать по просторной каюте.
— Они же раздавят нас, если не узнают код, — с досадой произнес он через некоторое время.
Я поймал вопросительный взгляд Марии и, пока Ран расхаживал взад-вперед, подробно изложил ей обстоятельства нашей встречи с Садэ Гуном.
— Исходя из того, что вы мне рассказали, они больше боятся нас, чем мы их. К тому же неясно, кого или что представляет Гун на самом деле. Мы можем делать окончательные выводы только после официальных переговоров. Гун и Тея — всего лишь голоса в темноте, — хладнокровно заявила Орич, выслушав мой рассказ. — Что же касается кода, то неважно, что мы его не знаем. Мы знаем, что он существует, и знаем, где его можно разыскать. При необходимости я и фон Рейн перевернем Африку с ног на голову и отыщем подземный город вместе с его «монахами».
— Может быть, золотая пластина является таким ключом? — Ран нервно хрустнул пальцами.
Я отрицательно покачал головой.
— Что же, тогда нам остается ждать дальнейшего развития событий и действовать по обстановке, — Ран перестал расхаживать и наконец улыбнулся. — Может быть, по чашечке кофе?
— Пожалуй, Отто, но прежде я хотел бы тоже узнать кое-что. Меня до сих пор продолжает занимать вопрос, что ты сделал для наших вождей, чтобы они настолько прониклись к тебе доверием и назначили руководителем экспедиции к Альдебарану вместо Хорста.
Ран недовольно посмотрел на меня, потом на Марию. Вздохнув, он присел на край стола:
— Я показал им будущее.
— Что? — Мария, казалось, не верила своим ушам.
— В пиренейских горах, близ Монсегюра, в 1938 году я совершенно случайно обнаружил пещеру-тайник. — Ран замолчал, глядя куда-то мимо нас.
— И что же было в тайнике? — проявила Мария необычное для себя нетерпение.
— Я тогда по заданию Рейхсфюрера занимался поисками Грааля, но в тайнике обнаружилось нечто иное. Там был спрятан странный аппарат, — продолжил Ран все с тем же отрешенным взглядом. — Основанием его служила восьмигранная металлическая капсула чуть более метра в поперечнике. В каждой грани имелось небольшое треугольное отверстие. Поверх капсулы покоился сложный механизм из колес и рычагов. Тогда он напомнил мне механизм часов, но в увеличенном виде. Все это сооружение венчала мощная металлическая рамка, в которую было вмонтировано небольшое вращающееся зеркало.
Пластинка с оперой Вагнера умолкла. И Ран, словно очнувшись ото сна, соскочил со стола и, обойдя его, нажал на кнопку селектора:
— Три кофе в каюту командира, пожалуйста.
Сев в свое кресло, он медленно провел ладонью по столу и посмотрел на нас так, словно решал, продолжать или нет.
— Говорите, Отто. Речь идет о легендарной машине Нострадамуса?
— Да, госпожа Орич. Многие считают, что великий предсказатель шестнадцатого века по имени Мишель Нострадамус обладал сверхъестественными способностями. Впрочем, так думал и я, но…
— Среди бумаг личного архива Франсуа Крозе — приближенного королевы Франции Екатерины Медичи — были обнаружены записи о визите предсказателя в королевский замок Шомон. По просьбе Медичи предсказатель рассказал ей о грядущих событиях. При этом он использовал некую «зеркальную машину», — не удержалась Мария. — Значит, эта машина действительно существует?
— Да, вы правы. Думаю, что это та самая машина. В «Аненербе» тут же был создан очередной секретный отдел для ее изучения, и вскоре мы попытались активировать ее, хотя в аппарате и недоставало некоторых элементов.
— Что за элементы? — подался я вперед под влиянием смутной догадки.
— Внутри основания машины имелись восемь ниш. В одной из этих ниш, когда я сделал находку, покоился хрустальный череп, — Ран посмотрел мне в глаза. — Принцип работы машины довольно прост — центральный механизм под действием рычага начинает вращать в противоположные стороны восьмигранное основание и рамку, в которой находится не зеркало, как выяснилось в ходе исследований, а до зеркального блеска отшлифованная пластина из металла, не известного на Земле. Направление движения и скорость можно регулировать, и именно от этого зависит, картины будущего или прошлого возникнут в «зеркале», а также то, насколько далеко вы хотите заглянуть. На вращающийся восьмигранник подается свет. Проникая сквозь пролетающие треугольные отверстия, он проходит сквозь черепа и, преломляясь, создает на пластине изображение.