— Что на рисунках? — Цимлянский с горящими глазами прилип к колпаку кабины.
— Это сцены из истории Шумера. На ближайшей колонне, прямо напротив нас, вы видите, как имперские первопроходцы высаживаются на одной из пограничных планет и заключают мирный договор с аборигенами.
— Ящеры?
— Да, господин Цимлянский, это раса ящероподобных киггов.
— Они тоже вошли в состав Империи?
— Да, и являются надежным защитником ее границ в своем секторе.
Катер миновал колоннаду и достиг посадочной площадки, выложенной не металлопластиком как везде, а архаичными каменными плитами. Через шлюз мы прошли внутрь и оказались в колоссально огромном помещении, свод которого терялся где-то высоко над головой. Вдоль стен храма располагались уровни с многочисленными балконами, а в центре высилась исполинская статуя, у подножия которой сидело множество людей. Статуя темного камня изображала человека, сидящего на троне. Ниспадающая накидка скрадывала очертания фигуры, а голову покрывал широкий капюшон, отбрасывающий тень на лицо, а вернее маску, его прикрывающую. В узких прорезях маски что-то поблескивало.
— Черные кристаллы Квейка. Они очень напоминают глаза Великого Малока, — пояснил Сото.
Затем мой взгляд переместился к подножию трона, где шумерский скульптор высек еще одну фигуру, изображавшую женщину, присевшую на ступени у ног повелителя и так же, как и он, смотрящую прямо перед собой. Ее лицо было открыто. Зеленые кристаллы глаз горели спокойным ровным светом в рассеянном свете храма. Знакомое мне уже тысячи лет лицо. Теперь я посмотрел на Сото и проследил за направлением его взгляда. Он смотрел на Магдалену Рейт.
— Это поразительное сходство, офицер фон Рейн. Возможно, опасное сходство, — тихо, так, чтобы слышал только я, сказал Сото.
— Это Малок? Почему он в маске? — спросил Ран, не отрывая взгляда от статуи на троне.
— У Великого Малока могут быть миллионы лиц, и сам он может одновременно находиться в разных точках Вселенной. Даже здесь, — Сото приложил руку к груди.
«Уму непостижимо — верующая машина», — подумал я.
— Что делают те люди? — спросила Магдалена и отступила так, чтобы оказаться в тени. Видимо, и она заметила свое сходство с императрицей.
— Люди на балконах и у подножия постамента медитируют. Они мысленно общаются с Великим Малоком.
— А это действительно возможно? — приподнял бровь Цимлянский.
— Да, если Великий посчитает нужным.
Цимлянский с сомнением посмотрел на Сото, но промолчал.
Величие и гигантские размеры храма Малока создали впечатление нашей малозначительности и никчемности, и на обратном пути никто не проронил ни слова. По прибытии на корабль, пожелав друг другу спокойной ночи, все так же задумчиво разошлись по своим каютам. В коридоре остались лишь я и великан кир.
— Вы думаете, это может быть опасным, Сото? — сразу перешел я к делу.
— Да, офицер фон Рейн. Создание геноргов запрещено. Для вас существует исключение. Но как воспримут генорга с внешностью самой Императрицы? Сведения о ДНК Великой Геру являются величайшей имперской тайной Шумера. Что вы знаете о происхождении госпожи Рейт, офицер фон Рейн?
Что я мог ему ответить? Что Осирис или Сет или они вместе создали генорга неизвестно с какой целью из неизвестно как оказавшегося у них образца ДНК Геру?
— Это всего лишь совпадение, Сото.
— Опасное совпадение, офицер фон Рейн. Вы должны уберечь госпожу Рейт от чужих взглядов.
— Вы доложите Садэ Гуну?
Кир молчал.
— А что вы, Сото, думаете о нас, геноргах?
— У нас общее происхождение, но ваше предназначение неясно, — кир Сото приложил руку к груди, давая понять, что разговор окончен, и, развернувшись, направился к выделенной ему каюте. Мне не оставалось ничего иного, как направиться к своей.
Как я и ожидал, Магдалена не спала. С кругами под глазами от недосыпания — по берлинскому времени было четыре часа утра — она вопросительно посмотрела на меня.
— Не знаю. Может быть, это все-таки случайное сходство.
— Я не верю в совпадения, Эрик. Помнишь требования «Лугано» на орбите Электры?
— Сет до мятежа был начальником дворцовой стражи. Он мог достать какие-то образцы, — допустил я, потирая подбородок.
— Тогда Осирис придумал бы, как ими воспользоваться.
— Значит, Сет их скрыл.
Мы так и не пришли к какому-либо однозначному выводу относительно происхождения Магдалены. Все кончилось тем, что я уговорил ее пойти спать.
Закрыв за девушкой дверь в спальню, я сел в кресло и, вытянув ноги, положил их на край стола. Но предаться размышлениям в одиночестве мне не удалось. Тихий зуммер возвестил о госте. Им оказалась Мария Орич. С задумчивым лицом она вошла в каюту. Усадив ее на диван, я сразу же задал волнующий меня вопрос:
— Ну как Зигрун?
— Хорошо, но зациклена на воскрешении Хорста. Кроме этого ее мало что интересует.
Я присел рядом:
— Шумеряне могли оказать воздействие на ее память?
— Не знаю, Эрик. Возможно. Трудно сказать.
— Тебе надо быть все время рядом с ней, Мария.
— Ей понадобится внимание всех нас, — девушка грустно посмотрела на меня. Я кивнул. Мария устало откинулась на спинку дивана:
— Ран просил меня попробовать еще раз установить телепатический контакт с медиумом в Берлине.
— Получилось?
— Нет. Мы словно под колпаком.
— Думаю, мы не сможем установить никакого контакта, пока они сами не позволят нам. Возможно, что это к лучшему. Иначе какая-нибудь глупая инструкция заставит Рана совершить ошибку. Это может привести к катастрофе.
— Согласна.
Когда я снова посмотрел на Марию, она уже спала. Я принес из спальни подушку и плед. После чего и сам решил отдохнуть пару часов.
Делегация шумерян прибыла на «Молох» в том же составе — советник Глу Лесс, жрица Ги Ле, а также офицеры Первого имперского легиона, то есть Звездного флота Шумера, Тархем Хан и Синг Рон. Пройдя сквозь строй почетного караула под началом оберштурмфюрера Фогеля, гости направились в просторную командирскую каюту. Здесь мы и расселись за длинным овальным столом. Для шумерян мы разместили специально подготовленные кресла по размеру, а вот стол для них был несколько низковат. Зато для нас в самый раз. С нашей стороны, помимо Отто Рана и меня, присутствовала только Мария. Участие кого-либо еще оберштурмбаннфюрер посчитал нецелесообразным.
Шумеряне смотрели на нас, почти не мигая. Глаза гигантов напоминали кристаллы горного хрусталя, а точеные черты лица придавали сходство с каменными изваяниями. Было видно, что нашему командиру не по себе — сидя напротив Глу Лесс, он то и дело трогал узел своего галстука. Мария сидела напротив жрицы. На меня же уставился эскадра-командор Тархем Хан. Мозаика шрамов на лице при ближайшем рассмотрении оказалась сложной татуировкой с хитрым переплетением геометрически правильных узоров. Длинные, цвета воронова крыла волосы спадали на плечи двумя аккуратно расчесанными волнами.
Переговоры начались с долгих взаимных приветствий. Затем Глу Лесс передала благодарность от имени императрицы за прекрасный подарок и попросила принять для Фюрера Третьего Рейха ответный дар. Синг Рон положил на стол и раскрыл длинный футляр, обтянутый бордовой кожей. Внутри покоился отливавший тусклым светом клинок с рукояткой, инкрустированной множеством полупрозрачных камней красных, черных и белых тонов — под цвет германского имперского флага. По лезвию бежала вязь шумерских символов и рисунков.
— Это кинжал почетного старейшины клана Альдек, к которому принадлежит и Великая Геру, — Глу Лесс провела рукой над кинжалом. — Для клана и для всего Шумера будет большой честью, если Фюрер Адольф Гитлер примет его.
Ран разразился длинной благодарственной речью. Я же, лишь мельком взглянув на кинжал, снова посмотрел на Ги Ле. С начала переговоров жрица, скрывавшая нижнюю часть лица под вуалью, неотрывно наблюдала за мной, словно пытаясь проникнуть в мои мысли. Я улыбнулся, подумав, что уж это им точно не удастся. Главное, чтобы они не «поджарили» мозг Рана. Но пока я рядом, ему нечего опасаться. А Мария достаточно сильна, чтобы позаботиться самой о себе.
Им было многое известно о состоянии дел на Земле. Видимо, источником их информации с недавних пор были не только медиумы Германии. Если несколько лет назад они были уверены, что Германия — это одно из доминирующих на Земле государств, а немцы — ведущая раса, то теперь им стало понятно, что итог войны неясен, а многочисленные народы, населяющие планету, разделены политически и духовно. Им же был нужен союзник под единым цементирующим началом. Могла ли таким началом стать уставшая от войны Германия, а единым вождем всей планеты — Адольф Гитлер? Вряд ли. Но до Шумерской империи добрались пока только мы, и поэтому сейчас именно с нами за одним столом восседали представители этой мощной межзвездной цивилизации. Но только ли союзников искал Шумер? Я чувствовал недоверие и страх. Хоть и тщательно скрываемые, но они нет-нет да прорывались наружу. Шумеряне хотели понять, не являемся ли мы скрытой угрозой для них — скрытой ловушкой Осириса, долгие века ждавшей своего часа, чтобы сработать и отомстить ненавистной родине.
Пока же Отто Ран, оказавшийся талантливым дипломатом, красиво уклонялся от неудобных вопросов и представлял Германскую империю в самом выгодном свете. Я, подыгрывая ему, старался вытянуть из Глу Лесс и иногда вступавшего в разговор Тархема Хана максимально возможное количество информации о Шумере. Однако сделать это оказалось непросто. Шумеряне больше спрашивали, а отвечали односложно и кратко, стараясь при этом ни единым жестом или неосторожным взглядом не выдать своих истинных мыслей. Более того, я уловил работу специальной аппаратуры, препятствующей попыткам сканирования деятельности мозга. Возможно, при определенных усилиях я смог бы преодолеть этот барьер, но это могли расценить как агрессию. Исходя из этого, я решил удовлетвориться тем, что шумеряне сами посчитали нужным донести до нас. С их слов, в состав Империи входило без малого сто миров, населенных различными расами, находящимися, благодаря имперской политике, примерно на одном уровне технологического развития. При относительной свободе уклада жизни и местного самоуправления подчиненных народов Империя оставила за собой контрольно-административные и военно-полицейские функции, а также надзор за торговой деятельностью. Но этого, судя по всему, было достаточно. Явно не встревая в дела сателлитов, клановое дисциплинированное военно-религиозное общество шумерян, возглавляемое Великой Геру, всегда было готово обрушиться на обидчиков или отступников железным кулаком.