— Интересно. Откуда у тебя такие глубочайшие познания сакральных основ мужского диванопадения? — зарылся я в её волосы, специально шумно дыша ей прямо в ухо.
— Да, много раз видела. Папашка у моей подруги больше десяти минут ни разу газету не читал. Обычно пять минут читает, а потом два часа так спит, что хоть музыку под ухом включай, ни за что не разбудишь, — отмахнулась она от моего сопения, забавно замотав кудряшками.
Усадив жену за стол, осмотрел свои тарелки. На мой тоскливый взгляд в сторону холодильника жена тут же сжала кулачки, давая понять, что пощады не будет. Программа голодания запущена и амнистии не подлежит. Вот так некоторые безответственные особы напрочь убивают у достойнейших представителей мужского племени любовь к спорту. И не объяснишь же ей, что я только что не газеты читал, а размышлял о великих случайностях. Иногда достаточно хлопнуть в ладоши, чтобы с гор сорвалась снежная лавина. Вот и я, вроде мелочь сказал, про желание Брежнева на пенсию уйти, а поди-ка разбери, что там в Москве теперь творится. И газеты молчат. Я, может быть, жизнь целой страны недавно вспять развернул, а мне, великому переворачивателю истории, на ужин дают только несколько пластиков пареного кабачка, и непонятно что, размазанное по тарелке, причём на самом донышке. Нет в жизни справедливости.
Скудный завтрак настроения не улучшил, впрочем, как и кофе без сахара. На ранний телефонный звонок я ответил после минутной паузы. Междугородка тренированному уху сразу слышна. Звонки у неё частые, требовательные и с небольшим промежутком. Домашний телефон я редко кому даю. У каждого человека должно быть своё, личное пространство, где можно отрешиться от дел, зализать раны или заняться любовью. Ещё раз посмотрев на часы, прикинул, что в такое время звонить могут Ольгины родители. Это у нас семь утра, а в той же Москве всего пять. Видимо мне придётся с тёщей общаться. Ольга до сих пор дрыхнет.
— Общество спасения степных тушканчиков на водах. Слушаю вас. — я с тёщей стараюсь общаться изобретательно. Её мои закидоны прилично выбивают из колеи, что изрядно сокращает поток сведений от неё по обмену жизненным опытом. Этакий водопад непрошеных советов. Нет, как человек она мне даже иногда нравится, но уж очень разговорчивая.
— Э-э… Павел? — густой низкий мужской голос раздался прямо в ухо. Всё-таки качество связи у междугородки стало получше, чем у городских линий. Я даже от трубки отшатнулся.
— Допустим. А с кем говорю? — я не смог моментально перестроится. Завтрак всё ещё стоял комом в горле, вынуждая относиться к жизни с лёгким налётом грусти и ипохондрии. Мой молодой растущий организм такого питания долго не выдержит.
— Мы в Москве разговаривали с вами про рениевые сплавы, — зашифровано дал мне понять собеседник, что ему не хочется обозначать себя по телефону. Собственно, генеральский бас микояновского сына я уже без подсказок опознал.
— Было дело. Что не так?
— С обработкой проблемы. Очень всё медленно получается. Может, есть какие-нибудь идеи?
— Полно у меня идей. Жать, что на их воплощение уже сил не хватает. У вас-то в чём загвоздка?
— Пока в оснастке и прессах. То глубина вытяжки слишком большая, то мощности пресса мало.
— И зачем вам нужны прессы для мелкосерийного производства? — я поинтересовался единственно с целью потянуть время. Саму технологию производства сопел для реактивных двигателей я чуть ли не вживую себе представил, когда был на экскурсии по одному из свердловских заводов. Когда мне объяснили принцип вытяжки по металлу, то эти сопла у меня просто перед глазами встали. Под сотню заготовок в сутки можно на одной установке сделать. Я тогда себе всю голову исчесал, соображая, как бы мне половчее поменяться с военными. Я им передовую технологию, а они мне сырьё, на нужные народу товары, ну, и производственных мощностей немного. По их меркам немного. А по моим ого-го.
— Что значит мелкосерийного? Это какое количество? — тут же откликнулся генерал.
— Допустим, тысяча заготовок в месяц, — сознательно занизил я цифру, но тотчас понял, что промазал. Слишком сильно охнул мой собеседник в телефон. Видимо совсем у них с соплами дела плохи. — Только идею и знания я в этот раз просто так не отдам. И тут давайте без всяких обид. Мы оба патриоты. Только вы патриот военный, а я патриот гражданский. Кроме того, вы с прошлого раза мне немного задолжали.
— И что же нужно гражданскому патриоту? — отдышался генерал, и не счёл нужным скрыть скепсис и ехидство, отчётливо прозвучавшие в трубке.
— Протекцию на пермском моторостроительном, чтобы немного поучаствовали в выпуске деталей для нас, граждан поганеньких, и фонды на титан от наших соседей из Ревды, хотя бы тонн на пять-семь в месяц, — отзеркалил я интонацию собеседника. Надо просить больше. Мне, кроме титанового покрытия на утюги, ещё бы не помешали корпуса для электронных часов, и титановые крышки на плеер. Титан металл стильный, лёгкий и прочный. Будет, чем удивить мировую общественность.
— Вы же понимаете, что я такие вопросы не решаю? — неуверенно прозвучал в трубке голос моего собеседника.
— Жаль, а то я бы пермякам уже сегодня показал, как и что можно сделать. Так сказать, живьём, на работающем оборудовании. Они же с нами рядом. И время раннее. Как раз успели бы подъехать к обеду. Мы на автобусе часов пять ехали, а на машине можно и побыстрее добраться. Ну, что поделать. Нет, так нет. Звоните, если что, — я сжал кулаки на счастье, прижав плечом трубку к уху. То, что младший Микоян меня теперь не отпустит, и так понятно. А вот можно ли через него заставить армию чуть-чуть поделиться с народом, пока не ясно. Так то, обидно. У них того же титана на опилки — обрезки в разы больше уходит только на строительстве одного корпуса подлодки, ясный пень, что зверски всем нам необходимого при экономической войне. Со стальными-то корпусами им никак не плавается. Да и на стоимость такой подлодки видимо плевать, чай не свои же деньги тратят.
— Я сам сейчас в Перми. Так что с пермяками через час-полтора могу предварительно поговорить. Про титан пока ничего не скажу. Могу дать только обещание, что сделаю всё возможное, но только на следующей неделе, когда в столицу вернусь. Такой ответ устраивает? Кстати, я в Свердловск и сам бы подъехал. Я тут как раз по этому вопросу. У нас весь проект стоит, и неизвестно когда будут сдвиги.
— Хм, тогда жду в гости. Решите вопрос с титаном, обещаю приятные бонусы. Они вам точно понравятся. Не прощаюсь, позвоните мне перед выездом.
С технологией штамповки изделий взрывом я познакомился благодаря курьёзному случаю. В нашем городе есть мастерские при обществе инвалидов. На допотопном оборудовании там изготавливают серебряные и мельхиоровые рюмки, почти вручную вытягивая металл по форме. Рюмочки получаются по качеству так себе, зачастую с неровными краями разной толщины. На свердловском инструментальном заводе эти самые рюмки предложили штамповать взрывом, и даже форму сделали, на двадцать пять изделий за раз. Но выпускать рюмки им не дали, чтобы не лишать инвалидов заработка. Я, когда эти рюмки увидел, то просто не смог не обратить внимание на их визуальное сходство с реактивным соплом. Дальше сработала простая логическая цепочка. Заодно и выяснил, что мощности их установки вполне достаточно. Штампанут они сопло, только взрывчатки чуть больше потребуется. Запас-то прочности в свою установку они трёхкратный заложили, а вот что можно массово изготавливать, не подумали.
— Ох, чую, надуется на меня генерал, когда поймёт, что я ему просто сосватал чужую технологию, да ещё и не за просто так. А мне что. Я же ему честно сказал, что я гражданский патриот. Так что не для себя, для народа стараюсь.
Глава 14
Партия определилась с приоритетами. Были озвучены основные направления развития страны, розданы поощрения и выговоры. Пара министров потеряли свои портфели и были отправлены на пенсию. Министру радиопромышленности (МРП) объявлен выговор. Работа Свердловского обкома партии была одобрена и упомянута в списке отличившихся. Что характерно, в связи со "свердловской инициативой".
Лично для меня такие итоги имели как плюсы, так и минусы. В плюсах то, что работать стало легче, а вот возросшее количество моего участия в разнообразных совещаниях — это минус. Не умеют выступающие говорить коротко и по делу. Выход из создавшегося положения у меня есть, но делать всё придётся быстро. В конце недели я, с женой и Семёнычем, лечу в Крым. Полностью отбояриться от сборов перед чемпионатом не вышло. Маловато пока у нас с тренером авторитета в спортивных кругах, чтобы на своём настаивать. Чиновники от спорта перестраховываются, требуют повторно подтвердить результаты и пройти обследование. Жену на чемпионат вывезти не удастся. Пусть хоть в Крым со мной слетает. Письмо в её институт, от нашего спортобщества, я вчера ей отдал. Олька ойкнула, и кинулась к учебникам. Поездка у нас как раз на время сессии приходится. Так что не одному мне теперь с досрочной сдачей экзаменов отдуваться.
Перед женой поставил чашку паряшего кофе и блюдечко, накрытое салфеткой. Оторвавшись от учебника, она скользнула по столу взглядом, кивнула мне, попытавшись снова уткнуться в книгу, но тут же сообразила, что тарелочка рядом с чашкой поставлена не просто так. Книга, с заложенной страницей, полетела на стол. Как жену не разрывало от любопытства, сразу она салфетку стаскивать не стала. Взяла чашку с кофе, и скорчив уморительную мордашку, вопросительно выгнула бровь. А что я-то сразу? Стою себе, кофе пью, в окно смотрю. Точнее глаза скосил, и в зеркало за ней наблюдаю. Выдержки у неё хватило на два глотка. Под салфеткой оказался тонкий серебряный браслетик с тремя весёленькими камушками. Рассмотрела, хмыкнула, примерила на руку.
— Обычный он какой-то. Ты мне до этого красивее дарил, — отставила жена руку в сторону, и покрутила её перед собой, чтобы посмотреть, как играют камушки на свету.
— Такой и нужен. Чтобы в глаза не бросался. Это тебе для учёбы и экзаменов. Часа на полтора его хватает, а потом надо на час снять. Он зарядится. Помнишь, как с п