ИСТОРИИ КИЧЕ
I. Пополь-Вух
«Подлинная книга [Пополь-Вух], написанная много времени тому назад, существует, но зрелище ее скрыто от того, кто ищет и думает». Так начинается «Пополь-Вух», священная книга майянского племени киче. «Больше о существовании народа киче сказать нечего, потому что нельзя уже больше видеть светильника (книгу Пополь-Вух), которую повелители имели в древние времена, она совершенно исчезла». А этими словами «Пополь-Вух» заканчивается.
В начале XVIII века доминиканский монах, отец Франсиско Хименес, получил церковный приход Чичикастенанго, расположенный в горах Гватемалы, примерно в 200 милях вверх по реке Усумасинта от Паленке. Это был мудрый и добродетельный человек, сумевший завоевать доверие индейцев своими попытками обратить их в христианство, и в ответ они делились с ним собственными традициями на своем родном языке киче.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что при таких близких и доверительных отношениях с индейцами именно ему довелось случайно наткнуться на древний манускрипт, который был спрятан за несколькими расшатанными камнями в стене его приходской церкви в Санто-Томас. Пожелтевшая и потрескавшаяся рукопись была написана на киче анонимным автором индейского происхождения около 1550 года, в попытке сохранить древние традиции своего народа. В этом документе говорится о более ранней книге, которая была потеряна и, вероятно, записана по памяти автором, хорошо знакомым с историей майя.
Отец Хименес перевел документ на испанский, озаглавив его «Истории о происхождении индейцев этой провинции Гватемалы». Этот перевод был издан в 1857 году европейским исследователем Карлом Шерцером, который тремя годами ранее случайно обнаружил рукопись отца Хименеса под кучей пыли и паутины в библиотеке Гватемальского университета.
В 1861-м другой европейский исследователь Шарль Этьен Брассер де Бурбур опубликовал в Париже свой собственный французский перевод, под названием «Пополь-Вух. Священная книга и мифы американской древности», дополнив его копией оригинального текста на киче.
В 1947-м в Мехико увидела свет испанская версия книги, подготовленная Адрианом Ресиносом, которую позднее перевели на английский Делия Гоетц и Сильван Г. Морли. В предисловии последний предположил, что «подлинная книга» вряд ли могла «исчезнуть», если бы это был документ установленной формы и постоянного литературного содержания.
Но «Пополь-Вух» был книгой пророчеств и предсказаний царей и правителей. Морли продолжает: «…и цари знали, будет ли война, все лежало перед ними, как на ладони; они видели, ждет ли их голод и мор, опасаться ли им соперничества». Таким образом, «Пополь-Вух» был книгой прошлого, настоящего и будущего.
Как и подлинный «Пополь-Вух», крышка из Паленке содержит пророчества, которые рассказывают, например, о миграции миштеков в долину Мехико (история Килатцли — «зеленой цапли»), а также о богах войны, которым со временем будут поклоняться астеки. Эти изображения, пророчества и предсказания были возможными, потому что те, кто «писал» крышку из Паленке, были «богами», первыми из созданных, о чем также сказано в «Пополь-Вух»:
«Они были наделены проницательностью; они видели, и их взгляд тотчас же достигал своей цели. Они преуспевали в видении, они преуспевали в знании всего, что имеется на свете. Когда они смотрели вокруг, они сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренность земли. Они видели даже вещи, скрытые в глубокой темноте; они сразу видели весь мир, не делая даже попытки двигаться; и они видели его с того места, где находились. Велика была мудрость их…»
Что касается ухода четырех отцов-основателей, то вот как его описывает книга: «Мы уходим отсюда [чтобы умереть]… мы выполнили нашу задачу здесь…» После этого Балам-Кице (Смеющийся Ягуар) оставил символ своего существа: «Вот воспоминание обо мне, которое я оставляю здесь для вас. Это будет вашей мощью…» Он оставил символ, чья форма была неразличимой, «…потому что он был полностью закутан и не мог быть раскрыт. У него не было видно швов, потому что никто не видел, как они закутывали это…».
Другой манускрипт, «Родословная владык Тотони-капана», предоставляет дополнительную информацию об этом «узле величия»: «…этот дар был причиной того, что их боялись и уважали», «…даром был камень, камень Накшита (Кецалькоатля)». Все это позволяет предположить, что камнем Кецалькоатля, на самом деле, могла быть крышка из Паленке, которая была «закутана» (зашифрована) и оставалась «нераскрытой» (нерасшифрованной), поскольку никто не видел, как ее «закутывали».
Рассказывая о смерти первых четырех отцов-основателей, «Пополь-Вух» продолжает:
«И когда у них появилось предчувствие своей смерти, своего ухода, они поучали своих детей. Они вовсе не были больны, они не испытывали ни страдания, ни смертельных мук, когда давали свои наставления… Они не были похоронены их женами или их детьми, потому что не было видно, когда они исчезли… оставив своих детей на горе Хакавиц… Те же помнили почтительно своих отцов, и велика для них была слава «Писома» [камня Накшита]. Никогда они не могли раскутать его, он всегда был плотно закутан и всегда оставался с ними».
Далее книга рассказывает нам о том, как эти трое сыновей решили пойти по стопам своих отцов, совершив путешествие на Восток, и о том, как, прибыв на Восток, они получили знаки правления от Кецалькоатля. Он вручил знаки правления и все отличительные символы «…тем [троим сыновьям], кто после пребывания на той стороне моря получил (знание) картин Ту-лана, картин — так они назывались, — которыми они писали все то, что содержалось в их истории».
Это очень интересно, поскольку согласно некоторым источникам тольтеки захватили свои картины из Тулы на Восток, когда около 750 г. они присоединились к массовой миграции племен, которая происходила в течение великого упадка культуры майя середины восьмого века. Историк Оидор Зорита утверждает, что существовали такие картины киче, «на которых они сохранили истории древних времен, но их местоположение сегодня неизвестно».
Я услышал о секретных картинах майя, которые они оставили в священном месте, скрытом в глубине джунглей, неподалеку от Паленке. Может быть, именно об этих секретных картинах и говорил Оидор Зорита? Может быть, это такие картины, которые хранят в себе истории древних времен, а если так, то не помогут ли они мне узнать больше о могущественных майя?
II. Фрески Бонампака
Бонампак — это еще один город майя, расположенный на реке Усумасинта, неподалеку от Паленке, которому около 750 г. довелось пережить расцвет классической майянской культуры.
Один из первых отчетов об этом «Городе раскрашенных стен» поступил в 1946-м от американца Карлоса Фрея, скрывавшегося от призыва на военную службу в джунглях мексиканского штата Чьяпас. Он вел здесь уединенную жизнь вместе со своею женой, индианкой из племени лакандон. Два февраля подряд Фрей замечал, как индейцы лакандон укладывают в сумки благовонную смолу копал, покрывают свои накидки красными точками и исчезают на несколько дней в джунглях, чтобы совершить ежегодное паломничество к некой таинственной святыне.
После настойчивых расспросов ему, в конце концов, удалось установить, что конечной целью их путешествия является некое секретное место, запрещенное для чужаков, закрытое для женщин и свободное от разрушительного мачете бушмена. Завоевав их доверие, он получил приглашение принять участие в ритуалах, с воскуриванием благовоний в храмах, и впервые увидел покрывавшие стены рисунки.
В тот же год другой исследователь, Джайлс Хейли, наткнулся на Бонампак, когда он собирал информацию для документального фильма, посвященного индейцам лакандон. Он провел осторожное исследование храма, позволившее ему обнаружить ярко раскрашенные фрески, замазанные накопившейся на стенах известью, и именно его доклады, сделанные перед более широкой аудиторией, пробудили интерес к этому месту.
В храме Живописи есть большое количество настенных росписей, и мы рассмотрим только маленький их фрагмент, который находится на северной стене первой комнаты. Согласно официальной интерпретации этой картины она изображает группу танцоров, облаченных в фантастические костюмы — краб с клешнями, кайман и морские чудовища, — которые были частью церемонии около 500–800 гг. н. э. (Эта интерпретация, разумеется, представляет ортодоксальный взгляд, согласно которому майя знали и понимали значительно меньше нас с вами).
После дешифрирования крышки из Паленке и мозаичной маски я научился искать «ориентирующие знаки» — ключи, которые говорят о том, что какой-то конкретный рисунок может быть поддающимся расшифровке трансформером. При изучении фресок Бонампака типичный ориентирующий центр проявился достаточно быстро — это был крест внутри круга, напоминающий разрез солнечного магнитного поля. И вот, используя ту же самую методику, что и раньше, я начал дешифрировать фрески Бонампака.
Но прежде чем продолжить, мы должны вернуться к мифологии майя, которая предоставит нам информацию, необходимую для правильной интерпретации композитных изображений.
Шипе-Тотек был первым сыном первородной божественной пары, Ометеотль. Его цвет был красный, и он представлял восточный квадрант неба. Поэтому он ассоциировался с огнем и, подобно Шиутекутли (богу огня на Земле), носил в руках две палочки, которые тер друг о друга, чтобы извлечь огонь.
Его изначальное имя было Тлатауки Тескатлипока («красное дымящееся зеркало»), и также известно, что некоторые племена поклонялись ему как Камаштли. Но по всей Месоамерике он был более широко известен как Шипе-Тотек, «вождь ободранных», «тот, кто носит вторую кожу», или «вождь крайней плоти». Это имя произошло от его ассоциации со временем, весной и перерождением: появлением на деревьях новых листьев, сбрасыванием змеей старой кожи — и, следовательно, с новыми циклами плодородия, весной и надеждой.
По всей видимости, позитивное значение Шипе-Тотека было утеряно астеками и более поздними культурами, которые интерпретировали его благожелательные символы как буквальное снятие кожи с принесенных в жертву людей.
Каждое месоамериканское божество можно узнать по приписываемым ему атрибутам. Шипе-Тотек обычно изображался в одежде из человеческой кожи, содранной с жертв. Кожа, как накидка, свободно облегает его туловище, в то время как руки ободранной жертвы часто свисают от его запястий, словно перчатки с растопыренными пальцами. Он также носил капюшон с кисточками, золотые наушники и длинные, заплетенные в косы волосы. Порой Шипе-Тотека изображали в зеленой юбке до колена, а в его руках нередко можно увидеть чашу в виде маковой коробочки, где он носил семя плодородия и обновления.
Ипостасью Шипе-Тотека был Камаштли, бог охоты. Его имя переводится — «тот, кто носит штаны». Легенда рассказывает о том, как в 1-й год Текпатль, после наводнения, Камаштли отправился на восьмое небо и создал четырех мужчин и женщин, чья работа заключалась в том, чтобы находить пищу для солнца. Но как только эти люди были созданы, они сразу же упали в воду, умерли и вернулись на небо.
Увидев, что его первая попытка оказалась неудачной, Камаштли ударил своим большим посохом по камню на восьмом небе, и из него выскочило 400 отоми-чичимеков, предшественников миштеков. Он обратился к верховным божествам с просьбой позволить отоми-чичимекам посетить Землю, с тем чтобы они могли убить варваров и преподнести их в качестве пищи для солнца. Боги дали Камаштли свое согласие и отправили созданных им людей на Землю, где они приземлились на ветки дерева и были атакованы орлами. Местные жители, опьяненные напитком из сока агавы, обнаружили пришельцев, стащили их вниз с деревьев и убили всех, за исключением Шимуе, Мимича и самого Камаштли, который присоединился к ним в облике чичимека.
В 4-й год Текпатль на небе раздался громкий шум, и оттуда упал двуглавый олень. Камаштли поймал оленя и преподнес его в качестве священного животного людям Куитлахуака, которые приносили ему кроликов, змей и бабочек. Олень наделял своих почитателей сверхчеловеческой силой, чтобы они могли себя защищать, и в 47-й день 8-го года Текпатль Камаштли одержал победу в войне с соседним племенем, благодаря удаче и дополнительной силе, полученной от оленя, которого он всегда носил с собой. Но война продолжалась до 66-го дня 1-го года Акатль, когда Камаштли, потеряв двуглавого оленя, вместе с ним утратил свою силу и, как следствие, потерпел поражение. После этого он встретил свою жену Чимальмат, которая родила ему пятерых сыновей.
Деревянная скульптура Камаштли из экспозиции Музея антропологии в Мехико изображает его с длинными волосами, в высоком головном уборе и с браслетами на руках, в одной из которых он держит охотничий лук и три перекрещенные стрелы. На боку у него висит сумка из кроличьих шкурок. В другой руке он несет корзину с едой. У него на ногах штаны и сандалии, а тело его покрыто белыми полосками.
Тлашкальтеки отмечали праздник бога охоты 17 ноября, в первый день месяца Кечолли. Облачившись в новые одежды, они охотились в лесах и горах на ягуара, кабана, оленя, кролика и других животных. Те из них, кому удалось добыть достойный трофей, торжественно проходили через город в головных уборах из орлиных перьев, с черными кольцами вокруг глаз и ртов и разрисованными белой глиной ногами. Праздник сопровождался восьмидневным фестивалем с танцами и пиршествами.
Чимальмат («та, кто носит щит») была женою Камаштли. Согласно преданию, она проглотила чальчиуитлъ (драгоценный нефрит) и забеременела, хотя камень даже не коснулся ее внутренностей.
Другое предание о Чимальмат, в интерпретации историка Игнатия Берналя, говорит о том, что она также была второй женой Мишкоатля, человека, завоевавшего долину Мехико, который встретился с ней во время одной из своих военных вылазок на территорию современного штата Моралес. Она вышла, чтобы встретить его и, отбросив в сторону щит и стрелы, стояла перед ним обнаженная и смущенная, без юбки и накидки. Увидев ее, Мишкоатль начал пускать стрелы, а она медленно склоняла голову. Первая стрела пролетела у нее над головой, вторая поцарапала ей ребра, третью она поймала рукой, а четвертая прошла между ногами. Мишкоатль повернулся и ушел, а Чимальмат в тот же момент побежала и скрылась в пещере.
Найдя новые стрелы, Мишкоатль вернулся, но не нашел Чимальмат, и тогда он начал приставать к женщинам из местной деревни, пока они не согласились поискать ее.
Когда Мишкоатль снова отправился ее искать, она вышла и, сложив на груди руки, встала у него на пути, как и раньше, обнаженная и смущенная. Снова она по-дожила на землю свой щит, и снова Мишкоатль выпустил все свои стрелы мимо цели. Тогда он взял ее, лег с ней, и она понесла.
Позднее Мишкоатль был убит одним из своих помощников, который узурпировал трон Кульхуакана. Чимальмат бежала в Тероштлан, где родила Се-Акатля Топильцина Кецалькоатля, впоследствии ставшего правителем Тулы.
Сцена 1 (вкладка 37). Если скрепить две прозрачные копии фрески в точке «солнечного креста» и повернуть их относительно друг друга, перед нами появится композитное изображение человеческой фигуры в зеленой полосатой юбке.
Его грудь сформирована двухголовым оленем Камаштли. Он держит в руках две палочки, указывающие на ассоциацию с огнем, а у него над головой находится чаша в форме маковой коробочки с семенами плодородия и обновления — все это атрибуты Шипе-Тотека, который ассоциировался как с огнем, так и с Камаштли, богом охоты.
Сцена 2 (вкладка 38). Рождение Шипе-Тотека. Здесь две повитухи удерживают мать Камаштли в тот момент, когда она рожает своего сына. Голова Камаштли, двухголового оленя, представлена здесь появляющейся головой с двумя парами ветвистых рогов в нижней центральной части сцены. Большая оленья голова, украшенная контуром второй оленьей головы, дополняет композитное изображение наверху. Олень лижет голову рожающей женщины, чтобы помочь ей перенести мучительные схватки.
Сцена 3 (вкладка 39). Молодой (игривый) Шипе-Тотек. Здесь молодой Шипе-Тотек машет руками и ногами в перевернутом положении. В нижней части спины можно увидеть символ оленя, в то время как его капюшон с кисточками и заплетенные в косы волосы развиваются, когда он движется.
Сцена 4 (вкладка 40). Вождь ободранных, Вождь крайней плоти. Здесь Шипе-Тотек изображен как «вождь крайней плоти». Вторая кожа, которую он носит, и огромный пенис на переднем плане подтверждают его атрибуты.
Сцена 5 (вкладка 41). Молодой Шипе-Тотек. Здесь молодой Шипе-Тотек легко узнаваем, поскольку он появляется из языков пламени, с которым всегда ассоциировался, и, кроме того, вокруг его тела и рук обернута вторая кожа. Можно увидеть, что от его запястий свисают кисти ободранной жертвы. Он выбирается из пламени, опираясь на две палочки, которые указывают на расположенного внизу двуглавого оленя, олицетворяющего Камаштли.
Сцена 6а (вкладка 42). Сцены охоты — олень. Праздники, устраивавшиеся в честь Камаштли, были связаны с охотой на оленей и других животных. Изображенный здесь олень, окруженный головами двух других оленей, подтверждает, что Камаштли, бог охоты (ипостась Шипе-Тотека), является центральным персонажем.
Сцены 6б и 6в (вкладки 43 и 44) изображают свинью и Ягуара.
Сцена 7 (вкладка 45). Чимальмат, жена Камаштли и Мишкоатля. Камаштли женился на Чимальмат, той, которая носила щит. Она родила ему пятерых сыновей и согласно преданию забеременела после того, как проглотила нефритовую бусину, даже не коснувшуюся ее внутренностей. Здесь можно увидеть беременную Чимальмат, которая сидит с раздвинутыми коленями и щитом на груди.
Сцена 8 (вкладка 4б). Чимальмат также была замужем за воином Мишкоатлем. Мишкоатль столкнулся с нею в лесу. Она была обнажена и встала перед ним, стыдливо сложив руки на груди. Он выпустил стрелы. Первая стрела пролетела у нее над головой. В этой сцене Мишкоатль сталкивается с Чимальмат. В центральной части сцены доминирует его огромная голова, на которой выделяются глаза, смотрящие на зрителя, в то время как Чимальмат стоит к нам спиной на переднем плане, прикрывая руками свои обнаженные груди. Нахмуренный вид Мишкоатля связан с гем, что выпущенная им стрела не попала в Чимальмат, которая наклонила голову в момент выстрела.
Сцена 9 (вкладка 47). Шипе-Тотек в ипостаси Камаштли в первый раз выходит на сцену из-за кулис, чтобы поклониться публике. В этой предпоследней сцене главный персонаж держит две палочки по обе стороны от своей шеи. На нем надета зеленая юбка, атрибут Шипе-Тотека, в то время как ноги оленя говорят нам о том, что он сразу и Камаштли, и Шипе-Тотек. Эта сцена предшествует заключительной сцене всей серии.
Сцена 10 (вкладка 48). Финальный выход на сцену Шипе-Тотека и Камаштли. В этой заключительной сцене из всей серии с ориентирующим центром в точке «солнечного креста» Камаштли (тот, кто держит палочки по обе стороны от своей шеи) с ногами оленя и одетый в зеленую юбку Шипе-Тотека делает поклон, чтобы объявить о конце представления. Два оленя, представляющие публику, бурно ему аплодируют.
История Шипе-Тотека и Камаштли всего лишь одна из многих. Фрески Бонампака скрывают немало подобных сюжетов. Рассмотренная нами фреска показывает, что живопись майя, так же, как и их скульптура (крышка из Паленке), ювелирные украшения (мозаичная маска и ожерелье) и архитектура, содержит в себе скрытые послания об их истории и древних традициях. Это должно развеять заблуждение, согласно которому майя были дикими и воинственными людьми. На самом деле до того, как в 1946 году были обнаружены фрески Бонампака, в ортодоксальных кругах их было принято считать пассивными и миролюбивыми. Но картины с изображением батальных сцен в конечном итоге заставили академических ученых поверить в то, что майя были значительно более воинственными и жестокими и в этом мало отличались от поздних астеков.
Однако, расшифровав всего лишь одну из сцен, изображенных на этих фресках, мы поставили под сомнение общепринятое мнение, согласно которому все батальные сцены, которые можно встретить в различных частях храма, в действительности являются тем, чем они кажутся. Судя по всему, господствовавшее до 1946 года восприятие майя как миролюбивых людей можно считать справедливым и сегодня.
Как мы увидим в последней главе, именно «Пополь-Вух», священная книга майя, первой намекнула на то, что сокровища майя содержат в себе скрытые секреты, когда назвала подлинную версию книги «скрытой от того, кто ищет и думает». Она продолжила, сказав, что книга была «закутана» (зашифрована) древними праотцами в камне — камне Накшита (Кецалькоатля).
Гробница Властелина Пакаля была скрыта от тех, кто ее искал около 1250 лет. Даже сегодня содержимое гробницы и пирамиды продолжает озадачивать ученых, незнакомых со всеми теми свидетельствами, которые я вам предоставил. Становится очевидным, что майя сумели надежно укрыть свои секреты от тех, кто пытается серьезно мыслить.
Именно эти ключи подтолкнули меня к исследованию сложного рисунка на крышке гробницы с отсутствующими углами. Может быть, это и есть камень Накшита, камень Кецалькоатля, верховного бога майя?
Очевидно, что наше общее представление о майя и об их послании человечеству становится более ясным с каждым дешифрированным артефактом. Каждая новая расшифровка приводит к следующей, и у нас возникает вопрос: откуда эти сверхзнания пришли к майя? Кем был человек, погребенный в гробнице?
За нашим следующим ключом мы снова обратимся к священным книгам майя.