в том, что даже уборщик из «Макдональдса» на свои гроши чувствовал себя там магараджей, а в том, что обыденную местную жизнь они принимали за какое-то странное волшебство. Вот, к примеру, индусы практически не едят мяса. По простой причине, оно там дорогущее. А потому что жара, тучи насекомых, моментально портится, и даже перец, которым они посыпают всё в три слоя, не спасает. Ах да, ещё отсутствие промышленного животноводства и прочие особенности региональной экономики. Но наезжающие туда духовные искатели считали, что это, разумеется, от Великой Духовности и прочей гармонии с природой. Или сидит бомж голый нечёсанный, ноги узлом закрутил, яйца на камнях греет. Глаза закрыты, дышит через раз, калории экономит. «Фигассе! — говорят друг другу духовные искатели. — Вот это просветлённый!» А ведь это просто пень с ногами — у него на мыслительную деятельность калорий нет, она энергозатратная. Впрочем, если пустая башка — признак духовности, то тем белым ребятам, что пёрлись со всего мира в индийские ашрамы просветляться, не хватало до неё буквально пары шагов. Среди них было полно и моих соотечественников, сочетавших в себе сразу два достоинства: они были нищими, как местные, и глупыми, как иностранцы. Рвения в духовных исканиях у них было столько, что аж из жопы капало. Феерические долбодятлы. Зато на их фоне я совершенно терялся, что мне, собственно, и было нужно. А им был нужен кто-то, разбодяживающий здешнюю духовность, чтобы от чистой с непривычки чакры не заклинило. Так я стал местным дух-дилером, посредником между Древней Мудростью и восторженными идиотами. Религия, как говорил один известный в наших краях деятель, кокаин для народа, и каждый нормальный дилер его разбавляет. Я быстренько сориентировался в региональном ассортименте духовных услуг и, как популярный литературный персонаж Остап Бендер, начал продавать билеты у входа в Кармический Провал. Побрил голову, замотался в простыню, научился сидеть, поджав ноги, улыбаться как обдолбанный Будда, и отвечать на все вопросы: «Ом-м-м…» Этого оказалось совершенно достаточно для того, чтобы мне несли деньги, да ещё и уговаривали их взять. Я говорил по-русски и по-английски, а значит, мог обращаться к платёжеспособной аудитории в доступной для неё форме. Это выгодно отличало меня от местных, которые тогда ещё не научились в глобализм. Так на свет появился Просветлённый Сурья, Истинно Постигший Истину.
— «Йад йад ачарати шрешт̣хас, — говорил я, улыбаясь мудро и снисходительно. — Тат тад эветаро джанах̣!» В переводе это приблизительно значит: «Куда крестьяне, туда и обезьяне», «Делай с нами, делай как мы, делай лучше нас!» Вы не поверите, люди платили деньги за то, чтобы со мной медитировать! То есть сидеть и смотреть, как я ни хрена не делаю. Однозначно, по отношению затраченных сил к полученным деньгам это было одно из самых выгодных занятий в моей жизни. Индуизм — очень экономичная религия. В ипостаси адвентиста мне приходилось тратиться на аренду зала, микрофон и дорогой костюм, после чего битый час скакать и вопить «Аллилуйя!», а тут я просто сидел на земле, замотавшись в простыню, и улыбался.
— «Абсолютную Истину можно познать в трёх её аспектах: как безличный Брахман, локализованную Параматму и Бхагаван, Верховную Личность Бога, — объяснял я своим вип-клиентам. — При помощи медитаций вы сможете достичь сияния Брахмана Абсолютной Истины. Увидевшие Абсолютную истину в своём сердце станут настоящими йогами». И мудро улыбался, глядя как они торопливо записывают эту бессмысленную фигню. «Верховная Личность — это Ишвара… Слово „ишвара“ значит „контролирующий“. Достигнув просветления, вы наконец-то сможете контролировать свою жизнь. Но в Ведах говорится „Ишварах парамах“, — говорил им я, отродясь не читавший Вед, — »«Парама» значит «верховный». Все контролирующие также и контролируемые! Так устроен мир! Ни один из присутствующих здесь джентльменов, ни одна из присутствующих здесь дам не могут сказать: «Я — верховный контролирующий». Это невозможно. Наше положение контролирующих относительно, потому что верховным контролирующим остаётся Господь Брахма, который является первым существом во вселенной…'
— «Бхарата-бхумите хаила манушйа-джанма йара, — повторял я заученные наизусть слова, — джанма сартхака кари кара пара-упакара. Миссия духовных людей — заниматься деятельностью, несущей благо другим, потому что вы находитесь под действием материальных законов. Вы не можете контролировать свои чувства, и они приводят вас в самые тёмные области существования…» Они не хотели в тёмные области, они думали, что хотят контролировать свою жизнь… Чёрта с два! На самом деле, они бегали кругами, пытаясь всучить этот контроль первому достаточно небрезгливому встречному. Например, мне. Их жизнь мне нафиг не сдалась, но денежки я принимал охотно. Изображать из себя Духовного Учителя было скучно, но прибыльно, а главное, никто бы не опознал в Просвещённом Сурье беглого рашн-мафия-мэна Ивана Гоголеффа. Поэтому я сидел в простыне и улыбался, пока мой след из Африки остывал, а истории транзакций теряли свою актуальность. Хорошее было время! Утомил я вас своим трёпом? Смотрю, пацан, ты уже совсем сонный… Ладно, давайте отбиваться. Пацан, не забудь зубы почистить. Лысая Башка, не забудь таблетки принять. Всем спокойной ночи.
— Что такое? Блин, напугала, Лысая Башка. Что случилось? Чего не спишь? Ночь же. Голова опять болит? Нет? Что пальцем тычешь? На улице? Кто-то на улице? Хорошо, понял тебя. Благодарю за проявленную бдительность при несении караульной службы. Я разберусь. Сейчас, только куртку накину. Где там мой «Миротворец»?
— Итак, кому не спится в ночь глухую? Давай, обозначь себя. Не зря же я на улицу выперся, хотя мог бы спать и спать. Вопросы? Предложения? Пожелания?
— Пожелания сдохнуть принимаются?
— Как говаривали в другое время и в другом месте: «Не дождётесь». Да ты выйди, выйди из кустов, не стесняйся.
— А ты не бросишься?
— За себя беспокойся. Мой радиус меньше, чем ты можешь себе представить.
— Ты же не один в моей берлоге, да? Значит не врут, что можно приучить себя к определённым людям…
— Не врут. Так ты, значит, и есть тот мародёр, на чей схрон мы так удачно зашли?
— Да, вы взяли моё, и я этого так не оставлю!
— Ну, пока, строго говоря, мы ничего ещё не взяли, кроме одной железки, вернувшейся, замечу, к законному владельцу. Но врать не буду — собираемся с тобой поделиться. Все не заберём, нам столько хлама не надо, но кое-что из материальных ценностей подвергнется перераспределению.
— Это моё!
— Нет, приятель, не твоё. То, что ты натаскал это в норку, ещё не создаёт собственности. Это вещи погибших людей, на которые ты не имеешь никаких прав.
— Вы тоже не имеете!
— Факт.
— Тогда почему вы их забрали?
— Потому что там, где кончаются права, начинаются возможности. У нас они есть, мы ими воспользовались.
— Грабители!
— Ну-ну, не надо путаться в дефинициях. Грабители мы были бы, если б отняли у тебя вещи силой. А мы просто подобрали ничьё.
— Это моё!
— Повторяешься, приятель. Твоё оно было, пока при тебе. А когда лежит в сарае — извини, того кто нашёл. Было ваше, стало наше. Да не переживай ты так, ну нафига тебе столько? Ты явно один. Да и не заберём мы всё, так, кое-что приватизируем. Завтра двинем дальше, так что отягощать себя лишней поклажей нам ни к чему.
— Я не согласен!
— Прости, но твоё разрешение нам не нужно. Возможности, помнишь? У нас есть возможность взять. У тебя нет возможности помешать. Так устроен мир, приятель. Апокалипсис на дворе, что ты хотел?
— Что на дворе?
— Ах да, забываю о разнице культурных бэкграундов. Конец света, если проще. Открывает новые возможности, закрывая старые. В целом, то ещё говно, но нас не спросили. Иди погуляй, приятель, утром придёшь рыдать над убытками. Ничего личного, просто апокалипсис.
— Оставьте всё и уходите. Сейчас. Это мои вещи, они мне нужны. Все. Вы всё равно сдохнете, а я собираюсь пережить зиму. И вас.
— Нет.
— Нет?
— Извини, приятель. Тебе не повезло, я этически небезупречен. Для меня есть свои и чужие. Свои в приоритете, чужим — как получится. Свои — там, внутри. Ты — чужой. Было приятно поболтать, пока.
— Я убью вас!
— Ой, боюсь-боюсь!
— Я не пугаю! Я сделаю это!
— Спокойной ночи. Я пошёл спать. Дорога дальняя, надо выспаться…
— Нет, Лысая Башка, я, разумеется, не собираюсь спать. Жизнь научила меня железному правилу: если тебя обещают убить, всегда считай, что это всерьёз. По голосу судя, бывший хозяин полюбившейся мне дрезины парень нервный и неадекватный. Вряд ли он просто смирится с потерей нажитого имущества. Я буду бдеть до утра, вдруг какую-нибудь гадость придумает? А ты можешь подремать, если хочешь. Не хочешь? А чего хочешь? Эй, куда это ты собралась? Ну, вылезешь ты в окно, а дальше? Агрорадиус же! Это ко мне ты можешь подойти почти вплотную, а к нему-то нет… Да блин, ну почему меня никто не слушается? Сволочи вы, а не верноподданные…
— Доброе утро, пацан! Поднимайся, продирай глаза. Если бы в вашем мире проводились соревнования по крепости сна, ты был бы чемпионом. Проспал опять всё интересное. Но ты не расстраивайся, зрелище было «восемнадцать плюс». Лысая отожгла так, что мама дорогая, не зря ей, видать, гвозди в башку заколачивали. Наверное, крышу пытались на место прибить, но она один чёрт не держится. Вкратце — ночью приходил тот самый мародёр, который любезно складировал для нас это имущество. Смене собственника он был не рад и обещал нас за неё порешить. Жадина-говядина! Я собирался посидеть, подождать, чего будет, но Лысая Башка вылетела в окно вслед за своей кукухой, так что всему остальному я был только свидетелем. Стремительная, как отстучавший себе голову дятел, наша мадам ринулась в сторону противника размахивая своей саблей и, видимо, забежала в агрорадиус, потому что его заклинило. Дистанция у него большая, так что пока он бежал, Лысая просто стояла и ждала. Потом раз — отвернулась. Наверное, чтобы самой не триггернуться. Сцена была как в фильме Куросавы! По полю с изменившимся лицом бежит мужик — глазки выпучены, зубки оскалены, ручки вперёд — ну, как обычно. От сарая бегу я — как настоящий миротворец, с одноимённым Дубиналом, производить принуждение к миру. И Лысая Башка стоит, как та избушка, повернувшись к лесу задом, ко мне передом. И глаза её полны того безмятежного спокойствия, которое достигается только одновременным обмороком всех тараканов. Увы, моя миротворческая миссия запоздала — мужик добежал до нашей мадамы раньше. И вот, когда, чтобы вцепиться ей в глотку, ему осталось сделать всего один рывок, Лысая разворачивается, одним движением сносит ему башку и делает два шага в сторону, пропуская мимо себя безголовое туловище, которое, клянусь, пробежало ещё метра три, прежде чем сообразило, что оно дохлое. А наша харизматичная спутница вытерла свою железяку и пошла спать как ни в чём не бывало, предос