Каганов опешил. Он смотрел на нее не мигая.
– Сделал – что, Света?
Ее прорвало, и слезы брызнули из глаз, когда она прокричала:
– Ты меня изнасиловал. Ты меня изнасиловал!
Отец Георгий отворил дверь и тут же почувствовал толчок в душе. Перед ним стояла Карина.
– Добрый день, батюшка.
Георгий отступил в сторону, пропуская ее в дом. Как раз в этот момент в дверях кухни показалась Мария.
– Привет, – сказала Мария. Подойдя, она дружески обняла Карину. – Все хорошо? Как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, намного лучше.
Карина посмотрела на Георгия с раскаянием во взоре.
– Батюшка, я очень сожалею о своем поведении в прошлый раз и прошу прощения, я вас, наверное, страшно напугала.
Георгий сел на стул напротив и смотрел на нее, изо всех сил молясь в душе. Да, она выглядела не так, как раньше. Очевидно, ей удалось многое преодолеть в себе, но тем не менее… Георгию пришлось в последнее время столкнуться с кое-какими подозрительными вещами, и сейчас он был уверен, что видит перед собой то же самое. Что-то в выражении ее глаз настораживало…
Казалось, Карине было трудно перейти к делу, из-за которого она пришла.
– Георгий, я больше не могу так жить. Я пришла не для того, чтобы продолжать этот обман. Настало время открыть истину и решить все раз и навсегда. Мы поступаем несправедливо по отношению к Марии.
Георгий не понимал, о чем она говорит, но подался вперед и кивнул головой.
Карина продолжала:
– Да, я считаю, что следует все ей рассказать. Прости меня, Георгий! – Она повернулась к Марии. Глаза ее были полны слез. – Мария… последнее время… начиная с первой беседы, мы с Георгием встречались постоянно.
– Что ты имеешь в виду? – обескураженно спросила Мария.
Карина умоляюще взглянула на священника.
– Георгий, тебе не кажется, что ты сам должен все объяснить? – Она снова повернулась к Марии и взяла ее за руку. – Мария, у нас с Георгием сложились определенные отношения.
Мария насторожилась, но не проявила особого удивления. Она отобрала у Карины руку. Георгий некоторое время внимательно изучал лицо Карины, потом кивнул Марии.
– Это правда, – настаивала гостья, – скажи ей это сам, Георгий.
– Злой дух, – твердо произнес Георгий, – я приказываю тебе во имя Иисуса, замолчи и выйди из нее!
Их было пятнадцать, впившихся в ее тело. Охваченные мучением, они застонали и закричали, и то же самое делала Карина. Ее глаза остекленели и застыли, уставившись куда-то в пространство.
Никон и Трикс наблюдали на расстоянии всю эту сцену.
– Приказ, приказ, приказ! – Трикс стонал от нетерпения.
– Серафим знает, что делает, – напомнил ему Никон.
Пятнадцать бесов, владеющих Кариной, выли, шипели и плевались. Георгий обеими руками мягко держал девушку за плечи.
– Отпусти нас, проклятый святоша, – предупредили бесы голосом Карины. Удушливое серное зловоние вырвалось из глубин ее чрева.
– Замолчите! Выходите вон из нее!
– Нет! – закричала Карина.
Мария была уверена, что видела желтые пары, вырвавшиеся из ее рта.
– Выходи, во имя Иисуса! – грозно приказал священник.
Бомба взорвалась. Георгия отбросило в одну сторону, Мария успела отскочить в другую. Карина накинулась на Георгия, она царапалась, кусалась и била его.
– Прекрати, злой дух, прекрати во имя Господа нашего!
Карина обернулась и закрыла уши ладонями. Она заикалась и орала страшным голосом.
– Замолчи, бес, и выйди из нее! – приказывал Георгий, пытаясь держаться на расстоянии от Карины.
– Я не хочу! Я не хочу! – кричала девушка.
Георгий, подскочив, распахнул дверь, и Карина, вылетев наружу, понеслась прочь по улице. Георгий и Мария провожали ее взглядом, надеясь, что соседи ничего не заметили.
Света все больше и больше приходила в исступление. Михаил чувствовал, что в любую минуту может совершенно потерять над ней контроль.
– Выпусти меня отсюда, иначе для тебя это плохо кончится! – почти кричала она.
Каганов просто оставался стоять на месте, холодея от ужаса.
– Света, это я, твой отец. Подумай, что ты говоришь.
– Нет, ты это сделал! – истерически кричала девушка.
– Когда же, когда, Света?
– Давно, мое сознание было заблокировано годами, но профессор Лихова помогла мне вспомнить!
– Ты этого не помнила, потому что этого никогда не было, очнись, Света!
– Я тебя ненавижу! Ты надругался надо мной!
Танат и Тумар, стоя у окна во дворе, видели безобразного духа лжи, прочно устроившегося на спине Светы и запустившего когти глубоко в ее череп. Возле ангелов стоял Серафим. Только что он отдал им особое распоряжение.
– Капитан, – сказал Тумар, – мы не знаем, на что еще способно это чудовище.
– Сохраните им жизнь, – распорядился Серафим, – но Каганов должен пасть. Что касается Светы, то за ней на расстоянии будет следовать особая группа, чтобы вмешаться, когда придет время.
И тут, тихо и плавно, не привлекая внимания, к нему опустился Нагиши.
– Капитан, – доложил он, – Кирилл Вершилов мертв, все в порядке.
Серафим обменялся с ним странным, понимающим взглядом и улыбнулся:
– Превосходно.
– Света, – твердо сказал Михаил, – это не ты, я знаю, что это не ты. Ты можешь идти. Помни только, что я тебя люблю.
Светлана схватила чемодан, большую сумку и кинулась прочь. Отец двинулся за ней по коридору в гостиную. Каганов завернул за угол, и единственное, что он успел заметить, была лампа, летевшая ему в голову. Он почувствовал страшный удар и потом лампа с грохотом и звоном упала на пол. Только этого не хватало – теперь кровь была на ковре. Что скажет Виолетта?
– Михаил, – позвал женский голос, и чья-то рука опустилась ему на плечо. Света? Виолетта? Нет, над ним стояла Вера с синяками на распухшем лице. – Михаил, что случилось? Ты… ты меня слышишь?
– Помоги мне убрать это, – все, что он смог ей ответить.
Вера кинулась в кухню. Вернувшись с мокрым полотенцем, она скомкала его и прижала к голове Каганова. Он вздрогнул от боли.
– А где Виолетта?
– Она бросила меня.
Вера опустила глаза в пол. На ее распухшем лице застыло выражение подавленности и усталости.
– Ну и вид у тебя! – заметил наконец Михаил.
– Опухоль по крайней мере спадает. Теперь я похожа на панду, а?
– Скорее на енота. Я думал, ты отлеживаешься дома. Слушай, а как ты тут очутилась?
– Я только что вернулась из Хлебова. Там тоже плохие новости.
Каганов это предвидел.
– Кирилл?
– Он мертв. Его «Москвич» съехал с дороги у моста через Каменку и свалился в канаву. Мы должны были там встретиться. Перед этим он разговаривал с Настей Яковлевой по телефону. Дело, судя по всему, было важное.
Голова Михаила снова упала на диван, он закрыл глаза. Ему страшно хотелось умереть.
– Кирилл позвонил мне после обеда, и мы договорились о встрече. Как видно, мой телефон прослушивается. Авария была подстроена, я в этом уверена. Я поспешила оттуда поскорей убраться!
– Они нас доконают, Вера, – заверил Каганов и рассказал ей все, что произошло с ним за вторую половину дня: о своей встрече с Буркиным и его шайкой, о том, что он потерял дом, газету, Виолетту, Светланку – все. – И, знаешь, в довершение ко всему меня обвиняют в изнасиловании собственной дочери и любовной связи с тобой…
– Похоже, они разрезали тебя на мелкие кусочки? – Караваева говорила спокойно, но от страха она вся дрожала. – Что же мы можем сделать?
– Бежать отсюда, вот что мы можем сделать! У меня такое чувство, что я расстаюсь с жизнью, а это, собственно, все, что у меня осталось.
– А Настя Яковлева?
Понадобилось напрячь все силы и всю волю, чтобы заставить Каганова вспомнить о ней в эту минуту.
– Я вот думаю, существует ли она вообще? По крайней мере вряд ли она еще жива.
– Вершилов сказал, что у Насти есть доказательства и что она собирается уехать оттуда, где она находилась.
– Вера, об этом они тоже позаботились. Вершилов был наш последний шанс связаться с ней.
– Хочешь проиграть одну идейку?
– Нет.
– Если телефон Вершилова прослушивали, то они знают, что он разговаривал с Настей. Они все слышали.
– Естественно. Так что считай, что она – мертвец.
– Этого мы не знаем. Может быть, ей удалось скрыться. Может быть, она должна была где-нибудь встретиться с Кириллом. Я до смерти хочу знать, что ему сказала Настя…
– Будь добра, не употребляй слово «смерть».
– Ну подумай, Михаил, подумай обо всех, кто мог бы заниматься подслушиванием. Эти типы из новгородской милиции знали, что тебя нужно искать у Панова, после того как ты сказал мне по телефону, что едешь к нему… Неправдоподобно, чтобы оборудование было у них. Они слишком далеко.
– Значит, их кто-то направлял.
Михаилу пришла в голову одна мысль, и от этого на его лице прибавилось немного краски.
– Я подумал о Буркине.
У Веры сверкнули глаза.
– Точно! Я же говорю, что новгородская ментовка в этой истории все время была в курсе событий.
– Петрович выгнал с работы Алену, понимаешь. Ее сегодня не было, ее заменили. Да! Алена! Старый архивный шкаф! Архивный шкаф Буркина!
– Горячо, горячо, Каганов, продолжай!
– Он выставил свои архивные шкафы к Алене в приемную, чтобы освободить место для новой мебели. Я их видел, эти новые шкафы. Рядом из стены выходил шнур. Он сказал, что это от кофеварки. Но я не заметил никакой кофеварки!
– Я думаю, ты засек то, что надо.
– Это был телефонный провод, а вовсе не электрический, – лицо его исказилось от напряжения, он продолжал: – Да, Вера, это был телефонный шнур.
– Нам нужна Алена, – заключил Михаил. – Если она на нашей стороне, то сейчас она может это доказать.
– Как бы то ни было, ни в коем случае не звони ей. Я знаю, где она живет.
– Помоги мне подняться.
Георгий и Мария все еще не могли оправиться от потрясения. Георгий поднял руку, чтобы получше разглядеть, что с ним случилось. Взглянув повнимательнее, Мария так и ахнула: на руке четко отпечатались следы зубов Карины, в нескольких местах кожа лопнула.