Зелень, огурцы, томаты, ремонтантная малина, лимоны на столах усинцев не переводились. Серафима Карловна обещала в ближайшее время землянику с клубникой. Виноград, груши, яблоки в сезон и по праздникам на трапезах в храмах, а болящим детям постоянно экзотика: цитрусы, персики, абрикосы и ананасы.
Пока мы не наладили своё производство продовольствия выручал купец Томилин. Его заслуги перед нами я ценил очень высоко и совершенно не желал иметь дело с другими. Никанор Поликарпович со своим Ипполитом были единственными, скажем так «иностранцами», кто бывал у нас. Да и то Ипполита можно называть условно. Через два года он попросил разрешения поселить свою семью в Усинске. Ни один человек пришедший в долину не пожелал уйти обратно, даже приглашенные умники не заикаются об этом.
Неоднократные попытки окружного начальника побывать у нас всегда оказывались неудачными, как говорится то понос, то золотуха. Вот как в этот раз. Все наши люди по какой-либо нужде выезжавшие за пределы долины, возвращались и в один голос говорили что лучше места нету.
Я и в этот раз уже подстелил соломку и Никанор Поликарпович уже готов подставить плечо в случае возможного голода. При необходимости он привезет нам зимой зерно из Минусинска.
За прошедшие годы купец Томилин разбогател так, что стал чуть ли не богатейшим человеком Сибири. Почти вся торговля с нами шла через его руки. А её обороты росли с каждым годом. Круглый год в Усинск шли и шли обозы с товарами. Всё, что нам было необходимо привозилось из России, а при отсутствии российского из Европы.
Платили мы золотом или меняли на свои товары. Например с каждым годом нам везли все больше и больше шерсти, льняной ровницы и различных полуфабрикатов из конопли. На нашей не очень большой, но достаточно производительной ткацкой фабрике построенной в Усть-Усе, из всего этого и конечно из своего сырья, делали усинские ткани.
Из качество по мнению Никанора Поликарповича было самым высочайшим и превосходило любые хваленые европейские и российские. Производили мы их немало, купец Томилин поставлял их во все концы, даже в Европу. Цена на них была очень немаленькая, но он говорил только одно слово: еще.
Кроме этого мы продавали бумагу, карандаши, металлические перья и конечно ревень. Многое из нашего шло в российскую казну и лишь затем продавалось скажем так потребителям. Так же как и многое необходимое для нас Никанор Поликарпович приобретал фактически у казны. В итоге в Петербург помимо нашей ежегодной дани текла поистине золотая река. Наше производство золота в прошлом году достигло фантастической цифры в три тонны м пока нам его хватало выше крыши, тем более что было еще и серебро с платиной.
Платина еще не ценится, но скоро придет и её время. Поэтому она пока просто складируется, этот товар не пропадает при длительном хранении. Перспективы роста золотодобычи у нас блестящие, Петр Евграфович нашел достаточно много его месторождений у нас и в Туве. Есть даже россыпи. Но пока необходимости наращивать золотодобычу нет, да и возможностей тоже. Людей для этого дела необходимо не мало.
Совершенно особой статьей нашего экспорта были овощи и фрукты из наших оранжерей, которыми лакомились в Минусинске и Красноярске, дальше всё это просто не доезжало. И конечно резина.
На вывоз мы производили в очень небольших количествах непромокаемые плащи и калоши. Половина резиновых изделий купец Томилин в Минусинске сразу продавал окружному начальнику и тот отправлял их сразу же в столицу.
Цены на них в том же Петербурге были огромными, а в Европе просто космическими. Пара колош и непромокаемый плащ считались подарком от нашей Государыни, который не зазорно было принять и коронованным особам.
Мы уже несколько лет прекратили добычу угля и железной руды в долине и ту же потребность в железных полуфабрикатах вполне могли покрывать поставками из России, но я этого делать не хотел по двум причинам.
Первой было нежелание полной зависимости от России, хотя конечно это была зависимость взаимная. Месторождение железной руды в горной долине верхнего течения Абакана уже было известно, местное население даже баловалось получением чего-то железного из неё. Но устравать там что-нибудь путное пока резонов не было, да и просто дорого.
А вот когда за это дело взялся купец Томилин оно, в отличии от проекта в Кузнецке, сразу пошло и уже четыре года мы получаем все необходимое железное сырье именно с тех краев. Большая часть идет к нам в виде чугуна. Не мудрствуя лукаво, я предложил возникший завод и поселок вокруг него назвать привычным мне именем Абаза.
До Таштыпа была построена дорога. От него до будущего Абакана шла хорошая тропа, которую с большой натяжкой можно было назвать дорогой.
Эту натяжку убрали и тропа на самом деле стала дорогой, по которой везли и везли продукцию Абазы, а встречно все им необходимое. Финансировалось это предприятие полностью нами и хорошо что оно хотя бы не приносило убытки. Побочным результатом этого дело был неожиданный рост достаточно жалкого поселения в устье реки Абакан.
За несколько лет там выросло достаточно зажиточное село Абакан. Опять же с с моей подачи его стали именовать именно так, а не Абаканским или Усть-Абаканским. В это дело Никанор Поликарпович встревать совершенно не стал, также как и во всякие торговые дела в Абазе, кроме непосредственно железных. И скорее только по этой причине это дело и пошло, слишком многие успевали подставлять ладошки под льющийся из нашей долины золотой дождь.
Первый два года всё, что произвела Абаза, ушло к нам, но потом наладилось какое-то пороизводство в самой Абазе и появилась переработка в Абакане. Вся эта продукция потреблялась на месте и часть уходила в Красноярск.
Два года назад местные товарищи начали строить ответвление от дороги на Абакан до селе Означенного на Енисее. Там когда-то по указу царя Петра должны были построить острог, но что-то не срослось и появилось только село. Нам это очень выгодно, дорога к нам будет без Абаканского крюка.
Второй причиной, для меня не менее важной, было не желание обижать местного производителя. Тоджинские крицы например были достаточны большим источником доходов для них, а Карасуг по любому надо развивать. Транспортное плечо в сто с небольшим километров это не хухры-мухры, а именно то, что сделает нашу металлургию и крайне выгодным делом.
Главной причиной поездки к нам окружного начальства было не его желание посмотреть на наши дела, он отлично понимал, что свои секреты мы всё равно не покажем, а личное обсуждение со мной перспективных экономических проектов, строительство ткацкой и бумажной фабрик в Порожном, дорог: ответвления до Означенного и Порожное-Минусинск. Главную цель своей поездки генерал Аксенов все равно осуществил, во время обеда в монастыре мы с ним всё подробно обсудили.
Я еще вынашивал проект строительства моста через Енисей, но где еще не решил. Поэтому эту идею пока не озвучивал.
И вот теперь, когда дела в Туве судя по всему наладились и мы отправили посольство в Пекин, можно спокойно всем этим и заняться.
Помимо ознакомления с делами продовольственными меня в конторе ждал и составленный план нашего развития. Леонтий Тимофеевич привлек всех кого надо и с явным удовольствием протягнул мне толстую папку с бумагами.
На обложке папки большими каллиграфическими буквами была надпись «план строительства дорог и развития села Порожного».
Раскрыв его я ахнул от изумления. Планом предусматривалось строительство не двух, а трех дорог, еще одну дорогу Леонов предложил построить от Усть-Уса прямиком до Абазы.
Все наши наполеоновские дорожные планы, а я в своим планах для внутреннего потребления мысленно говорил именно так несмотря на то, что юный Бонапарт только заканчивает Парижскую военную школу, зиждились на одном. И это называется динамит.
Яков наладил его крупное производство и мы там, где было возможно пробивались через горы и скалы с помощью взрывных работ. Найденный в долине диатомит или кизельгур быстро закончился, но к тому времени из России пришел первый обоз с диатомовой землей из Симбирской губернии. Леонов сам стал большим специалистом этого дела и подготовил два десятка высококлассных помощников.
Пробежавшись взглядом по листам плана, я задержался на итоговой цифре предполагаемого привлечения рабочих. Она была очень интересная.
Привлечение рабочих извне не планировалось, тем более инженерных кадров. Да и где их было взять, наши инженеры и техники во всем впереди планеты всей. Рабочие все свои и это большая часть не состоявшихся колонистов. Причем большая часть китайцев, а реально практически все и осядут вдоль построенных дорог на заводах и фабриках. Как это уже происходит в Туве. Особенно мне понравилось небольшое замечание сделанное скорее всего Яковом, было бы рабочих больше, мы бы и им нашли полезное дело.
Папку с планами развития я забрал домой, будучи уверенным в бессонной ночи и обсуждении их с супругой.
Глава 5
По дороге в Усть-Ус я естественно заехал на завод. Мы планировали поехать вдвоем, но заболел младшенький Михайлов, а они пока остались в Уинске и естественно у нас, Машенька все таки их родственница. Поэтому мне пришлось ехать одному.
Почти половину ночи мы действительно проговорили, обсуждая составленные планы развития. Машенька как всегда сделала резонные замечания, главным из которых было недостаточное внимание развитию медицины вдоль строящихся дорого, особенно на Абазу. Я пообещал ей тут же внести поправки в наш план.
Из моего обячного сопровождения в этот раз был только Прохор, Митрофан собирался очередной раз стать отцом и остался в Усинске, а мои тувинцы после войны убыли на родину. Такие кадры там сейчас на вес золота.
Великолепная сухая и теплая осенняя погода радовала глаз и ласкала душу. Ухоженная дорога, езда по которой сущее удовольствие, великолепные виды долины, поля вдоль дороги на которых заканчивалась уборка и полным ходом шла подготовка к следующему сезону — всё на что падал взор было великолепно. А ведь не прошло и десят