Порою вижу маму я во сне…
Рассвет сквозь пальцы ивовые льется.
И солнышко смеется на сосне,
И мама, будто солнышко, смеется.
И вот у всей вселенной на виду
Несет мне мама молоко в бидоне…
Головушку бедовую кладу
Под ласковые мамины ладони…
ГЕННАДИЙ КОМАРОВ
Мой отец был охотник…
Мой отец был охотник
И, хоть с виду не дюж,
Километров за сотню
Шел в таежную глушь.
Он по топким болотам
Пробирался на плес.
С ним ходил на охоту
Доморощенный пес.
Но от гари и пыли
Зачернел горизонт.
Мы отца проводили
Добровольцем на фронт.
Много дней за амбаром
Джек надрывно скулил.
Стал он диким и старым
И не ел, и не пил.
К нам пришел дядя Прохор
И сказал:
— Слышь, кума?
Это кончится плохо,
Понимаешь сама.
Джек бросался на Генку,
Одичавши с тоски.
…Сняв двустволку с простенка,
Прохор трогал курки.
Грохнул выстрел двустволки —
Джек упал у стены.
Был он в нашем поселке
Первой жертвой войны.
Сыну
Ты веселый, ты рядом со мной,
И не верится в то, что под вечер,
Не спеша возвратившись домой,
Я тебя, как бывало, не встречу.
Что не будет сердечных бесед,
Смеха громкого, острого спора
И тобою оставленных кед —
Почему-то среди коридора.
Мать на кухне заводит блины,
Скрыть пытаясь тревожные думки.
Дед, участник минувшей войны,
Стукнул вилкой о краешек рюмки.
Это значит — нам выпить пора,
Разлучаясь надолго впервые,
И за русское наше «ура»,
И за песни твои
строевые!
Я выбрал сам себе дорогу…
Я выбрал сам себе дорогу
Из всех дорог.
И в той дороге, слава богу, —
Не одинок.
Мне есть кому сердечно верить,
С кем песню петь,
Кому открыть поспешно двери
И чай согреть.
Мне есть кому отдать в поклоне
Букет гвоздик
И крикнуть в праздничной колонне:
— Привет, старик!
Поведать есть кому былое
И с кем зажечь
На елке, пахнущей смолою,
Двенадцать свеч.
Поднять бокал за ту дорогу
Из всех дорог,
Что выбрал сам. И, слава богу, —
Не одинок.
АЛЕКСАНДР КОМИССАРОВ
Там, где в травах звенит мошкара…
Там, где в травах звенит мошкара,
Вспоминаю себя я — мальчишку.
Что любил коротать вечера,
Забираясь на шаткую вышку.
Было страшно шагнуть от земли
По скрипучим ступеням к закату,
И неслись надо мной журавли,
Распластавшись по небу крылато.
И кричали, зазывно маня
В неизвестные дальние дали.
Жаль, ходить научили меня,
А крыла для полета не дали.
Вьюга пляшет на крылечке…
Вьюга пляшет на крылечке,
С громким воем рвется в сени.
Хорошо зимой у печки
Греть озябшие колени,
Слушать бряканье ухвата,
Отрешиться, позабыться…
Подойти и виновато
К теплой печке прислониться.
Мол, прости меня, родная,
Что бываю редко дома,
За делами забывая
Все, что с детства мне знакомо.
Вьюга стихнет на крылечке,
Не найдет в сенях спасенья,
Хорошо от доброй печки
Получить тепло прощенья.
Все в природе к зиме затаилось…
Все в природе к зиме затаилось.
Серебрится осенний рассвет.
Лишь черемуха чудом явилась:
В октябре вдруг ударилась в цвет.
И пускай все дождями размыло,
И стожары — как травам кресты,
Но осталась в черемухе сила
Не согласной ни с чем красоты.
Несется конь мой в буйном скаче…
Несется конь мой в буйном скаче,
Врезаясь в листьев кутерьму.
От злости даже ветер плачет,
Что не догнать меня ему.
А я, поставив ноги в стремя,
На крыльях радости лечу,
Мне даже завтрашнее время
Сегодня стало по плечу…
Еще рывок, и мы у цели,
Неси быстрей меня, скакун.
Еще не все мы песни спели,
Еще звучат аккорды струн.
Но безнадежно заскрипели.
Нас замедляя, тормоза…
Мне вслед глядели с карусели
Коня стеклянные глаза.
Какая чудная пора…
Какая чудная пора:
Лугов зеленых акварели,
И птиц восторженные трели,
И гомон радостный с утра.
Какая чудная пора!
Цикады в поле зазвенели,
Вдали леса заголубели,
Река, как слиток серебра.
Какая чудная пора!
Я хлебом не был обделен…
Я хлебом не был обделен,
Я ел его досыта, вволю,
Я не был заживо сожжен
За светлую людскую долю.
Но с кровью матери во мне
И голод, и ожоги,
И всполох выстрела во мгле,
И пуля на дороге.
Ручей к ручью, ручей к ручью…
Ручей к ручью, ручей к ручью —
И вот широкая река
Уж отразила облака
И солнца рыжую свечу.
Ручей к ручью, ручей к ручью.
Цветок к цветку, цветок к цветку —
И вот большой, цветущий луг
Среди речных лежит излук,
Открыв простор свой ветерку,
Цветок к цветку, цветок к цветку.
Стрела к стреле, стрела к стреле —
И вот несметная орда,
Горят хлеба и города,
От трупов тесно на земле.
Стрела к стреле, стрела к стреле.
Рука к руке, рука к руке —
И русский праведный народ
На битву правую встает
На том лугу, на той реке.
Рука к руке, рука к руке.
И вновь, как прежде на веку, —
Ручей к ручью, цветок к цветку.
ВИТАЛИЙ САВЧЕНКОВ
За калиткой ты сказал…
За калиткой ты сказал:
— Ваш поселок очень мал.
Я ответил: «Да, старик,
Наш поселок невелик,
Посмотри: на обелиске
В пять рядов погибших списки.
Павших май не возвращал.
Потому поселок мал».
В сыром саду, забавы ради…
В сыром саду, забавы ради,
среди деревьев ветер катит
опавших листьев колесо.
В том колесе — туман по полю,
деревня, близкая до боли,
родное милое лицо.
Перемахнув через ограду,
я встречь ему бегу по саду,
по плетям мокнущей травы.
Бегу и падаю на землю.
Дурманит мозг хмельное зелье
холодной преющей листвы.
Былое к сердцу подступило.
Через меня перекатилось
опавших листьев колесо.
Оно прошло над головою
и вдруг осыпалось листвою
на побледневшее лицо.
И будто зыбь прошла по саду.
Встаю, цепляясь за ограду,
ссутулившись иду назад.
Дух осени блуждает в ветках.
Смиряя дрожь, в одежде ветхой
молчит под серым небом сад.
В свете березок, туманом окуренных…
В свете березок, туманом окуренных,
из разнотравья тревожного лепета
белая-белая церковь Никулина
в синь устремилась тоскующим лебедем.
И тишина, навсегда потрясенная,
звон колокольный доносит из прошлого.
Снова мне видятся хаты сожженные,
снова мне слышатся песни острожные.
В пояс бурьян над деревней заброшенной,
солнце плывет в глубине бесконечности.
Долго стою я один-одинешенек
на перекрестке забвенья и вечности.
На закате тучи горячи…
На закате тучи горячи,
на закате красные грачи
мечутся и падают за поле.
Мне бежать туда —
не добежать,
мне кричать туда —
не докричать —
сердце
задыхается
от боли.
Слышу громыхающий закат,
вижу отдыхающих солдат,
пыльные поникшие деревья…
А потом свинцовый едкий дым
льется по развалинам пустым,
и грачи мелькают над деревней.
На закате тучи горячи.
На закате красные грачи.
Не каюсь, что нынче пришлось мне…
Не каюсь, что нынче пришлось мне
покинуть родимый порог, —