В 1922 году никто не удивлялся, если человек доставал из кармана денежную бумагу и просил кассира: «Разменяйте десять миллионов по пять тысяч». Вполне понятно, что все цены того времени назначались только в целых рублях, а посему нужды в копейках не было.
Такая ситуация вытекала из общего положения страны. Дезорганизованную войной сферу обращения заполняла огромная и разнородная масса бумажных денег. К 1 января 1918 года на руках у населения находилось 27 миллиардов 313 миллионов рублей. Это в 17 раз превышало общую сумму денег, имевшихся в стране перед войной — к началу 1914 года.
Цены стремительно росли. Денег все ощутимее не хватало. Роль платежных средств все чаще исполняли самые непохожие по виду и происхождению знаки. Оставались в ходу кредитные и банковские билеты царского образца достоинством от одного до пятисот рублей. Принимались в платежи «думские» деньги Временного правительства. Носили люди в карманах пачки неразрезанных купюр типа почтовых марок большого формата — керенок.
По стране катилась волна обесценивавшейся с каждым днем бумаги. Золотая и серебряная монета из обращения исчезла начисто. Она осела в кубышках и тайниках людей имущих, которые сохраняли ее на черный день. Постепенно исчезали и деньги царского образца крупных достоинств. Кое-кто припрятывал их в надежде, что возвращение монархии сразу сделает владельцев «портретных» купюр богачами.
Наличие крупных денежных сумм у представителей отстраненных от политической власти классов создавало для Советов серьезную опасность. Хозяева старого мира, хорошо зная силу денег, видели в них оружие, более того, хорошо им владели.
Чтобы обезоружить буржуазию экономически, овладеть финансами государства, большевикам пришлось выдержать острую и напряженную борьбу.
Вот три одинаковые темно-коричневые купюры. В тяжеловесной архитектурной композиции, чем-то напоминающей гробницу, помещены надписи, которые сообщают: «Государственный кредитный билет. Один рубль. 1898». Подлинность денежных знаков удостоверяют подписи управляющего Государственным банком И. Шипова и кассиров.
Глядя на серии, опытный коллекционер определит, что одна из купюр сошла с печатного станка еще во времена императора всея Руси Николая II, другая — в 1917 году при Временном правительстве, третья — в первые годы Советской власти и выпущена финансовыми органами РСФСР. Да, именно так. Никаких ошибок нет.
В условиях гражданской войны правительство РСФСР для покрытия государственных расходов вынуждено было продолжать выпуск денег старого, царского образца. И на всех стояла фамилия Шипова. Оставался он управляющим Государственного банка и 25 октября (7 ноября) 1917 года, то есть в день начала Великой Октябрьской социалистической революции.
Новую власть Шипов встретил в штыки. Впрочем, определение это не очень точное. В штыки встретили революцию царские генералы — Корнилов, Алексеев, Деникин, Колчак, Юденич. Шипов избрал иной путь.
Деньги — нерв хозяйства и обороны. Шипов считал, что его положение позволяло парализовать все начинания революции.
Человек умный, математически точный, Шипов обладал опытом не только финансовым, но и политическим. Он быстро ориентировался в обстановке и так же быстро принимал решения.
Временное правительство князя Львова, а за ним Керенского Иван Павлович Шипов принял без колебаний. Царя не стало, но у руля все свои. А свои — это те, в чьих руках капитал, заводы, земля, нефть, уголь, железо…
Сохранить капиталы хозяевам, задушить власть Советов безденежьем — вот путь, который без колебаний избрал Шипов. Средством достижения цели он считал банковский саботаж.
Над Петроградом взвилось красное знамя, и сразу Шипов собрал в банке своих заместителей — товарищей, как их называли в те времена, и членов правления. Им он изложил четкую программу саботажа:
— Мы заблокируем все выплаты — кредиты, зарплату, пенсии. Ни одного рубля из наших сейфов не попадет в руки красных комиссаров. Служащие должны объявить забастовку. Ведь это именно то оружие, которым пользовались сами большевики, не так ли? А чтобы все выглядело для комиссаров законно, к забастовке призовет Банксоюз — профсоюз банковских служащих.
Кто-то услужливо поддакнул управляющему:
— Временное правительство большевики смогли арестовать. Для этого потребовались солдаты и винтовки. Но наладить работу банка без специалистов невозможно.
Образ комиссара-братишки в кожанке с маузером на боку не всегда исторически достоверен. Творцы научного коммунизма, а также те, кто привнес теорию марксизма в рабочее движение, были людьми высокообразованными, творческими, обладали блестящими качествами политиков и организаторов. Многоизвестный киногерой Максим, пришедший с мандатом революции в Госбанк, остался в памяти многих поколений. Но это только киногерой.
В действительности по мандату Военно-революционного комитета важная миссия была поручена Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому — комиссару при министерстве финансов, юристу, большевику-подпольщику, имевшему опыт работы во французском банке «Лионский кредит». Именно ему пришлось лицом к лицу встретиться с саботажниками, выстоять и победить.
Кстати, для большевиков сопротивление тех, кто распоряжался деньгами, кто владел казной, неожиданностью не было. «Деньги, бумажки, — предупреждал В. И. Ленин, — все то, что называется теперь деньгами, — эти свидетельства на общественное благосостояние, действуют разлагающим образом и опасны тем, что буржуазия, храня запасы этих бумажек, остается у экономической власти. Чтобы ослабить это явление, мы должны предпринять строжайший учет имеющихся бумажек для полной замены всех старых денег новыми».
Выполнить эти задачи можно было, лишь овладев банковским делом. Между тем чиновники — от управляющего до счетовода — бастовали.
Совет Народных Комиссаров требовал срочно открыть в Петроградской конторе Госбанка текущий счет для Советского правительства.
Чиновники саботировали распоряжение.
— Мы категорически отказываемся выполнять указания вашей власти, — отвечал комиссару Менжинскому Шипов.
— Господин Шипов, — предупреждал Менжинский, — ставлю вас в известность, что прекращение работы мы будем рассматривать как злостный саботаж. И примем решения, которые вытекают из чрезвычайных обстоятельств.
— А кто вам сказал о прекращении работы банков? — недобро усмехаясь, спрашивал управляющий. — Они работают. Но для получения денег нужны законные основания.
— Основания есть. Выдачи на нужды правительства должны производиться по ассигновкам, которые подписывает Председатель Совнаркома Ленин. Вот заверенные образцы подписей для оформления операций. Надеюсь, вам достаточно?
— Конечно, господин комиссар. Для технического оформления выдач с текущего счета таких документов вполне достаточно. Но где ваш счет?
— Его надо открыть.
— Не можем. Государственный банк имеет право открыть счет только в законном порядке. Мы связаны соответствующими предписаниями. А они говорят о том, что сметы и текущие счета на нужды правительства открываются лишь по ассигновкам министерства финансов на основе росписи расходов Государственного бюджета.
Ох, как лукавил, как самозабвенно привирал в ту минуту Иван Павлович Шипов! Уж он-то знал, что русская казна всегда была подручной кормушкой дома Романовых. Являясь первыми помещиками России, обладая огромной земельной собственностью, приносившей миллионы рублей доходов, царь и его родня постоянно запускали руку в казну, минуя «роспись расходов», утвержденную бюджетом на финансирование двора.
Царствующий император распоряжался денежными средствами государства по своему произволу, и никакой Шипов не напоминал ему о законе.
Вот как описывал отношение Николая II к финансовым органам известный деятель царского правительства С. Витте:
«…Ко мне вдруг явился генерал свиты его величества барон Мейндорф и заявил, что он приехал ко мне от государя императора с повелением, чтобы ему была выдана ссуда из Государственного банка в 250 тыс. руб. Я сказал генералу Мейндорфу, что мне высочайшее повеление могут передавать или статс-секретарь его величества, или генерал-адъютант, и так как он ни то и ни другое, а кроме того, дело, которое он мне передает, лично и непосредственно его, Мейндорфа, касается, то я, конечно, никакого высочайшего распоряжения исполнить не могу, доколе не получу от государя приказа.
Через несколько дней я получил от его императорского величества записку о выдаче ссуды. Хотя выдача этой ссуды совершенно не соответствовала уставу Государственного банка, тем не менее ввиду резолюции его величества, конечно, она была немедленно выдана…»
Управляющий банком в то время был Э. Плеске, один из предшественников Шипова. Иван Павлович, человек очень близкий к Витте, не мог не знать такого рода историй и сам не раз в них бывал замешан. Но после революции речь шла о другом. Нажим на параграфы законов свергнутого правительства делался с одной целью: заблокировать выдачу денег Советской власти.
Внешне позиция Шипова, требовавшего соблюдения закона, была неуязвимой. Поскольку СНК РСФСР собственный бюджет не утвердил и росписи доходов и расходов не существовало, то ассигновать средства для открытия счета банк не мог.
— Взрывайте сейфы, — издевательски подсказывал способ действия управляющий. — У вас сила, у вас — динамит. Грабьте, вывозите. Другим образом вам денег не получить.
Кстати, мысль о том, что сейфы можно и нужно взорвать, приходила и некоторые деятелям, считавшимся «революционерами», — эсерам, троцкистам, анархистам. Легко представить, как это было бы использовано врагами Советской власти.
Не показывая раздражения, Менжинский продолжал разговор с управляющим спокойно и веско:
— Вы с кем-то нас путаете, господин Шипов. Взрывать сейфы — это метод грабителей. Законная власть открывает их ключами.
— Не знаю такой власти! — отрезал Шипов.
— Придется узнать. Она всерьез и надолго. И замки у сейфов ей портить незачем. Они еще послужат нам. Что касается денег, то банк их выдаст по закону. Да, да, по тому царскому, на котор