здравствует Россия!» бросил портфель. Показался огненный столб. Одновременногрохнуло, рухнуло и засыпало всех обломками. Тогда же, по собранным сведениям,выяснилось, что назвавшийся Вейдеманом, действительно фармацевт и раньше занималсяизготовлением взрывчатых веществ. («Пет. Газ.»)
Этот еврей, очевидно, лишь снаучной целью хотел узнать, как действует «портфель». Если он был ранен, то,без сомнения, потому, что не рассчитывал силы «освободительного» снаряда.Нельзя же, в самом деле, от «бедного еврея» требовать, чтобы он был и химиком,и математиком в то же время...
Всё это уже даёт, кажется,понятие о действительном характере дикой трагедии, разыгравшейся вС.-Петербурге 12 августа.
Однако, для её совершенногоуразумения необходимо предпослать ещё некоторые данные.
Запомним, что близ той же«Аллеи роз», где едва не погиб командующий войсками варшавского округа Скалон,был вскоре предательскими выстрелами из браунинга убит временный варшавскийгубернатор Вонлярлярский. За ним отошёл в вечность и ряд других лиц... Молодыеевреи осмеливаются расстреливать даже патрули, а на дома и дачи нападают ужецелыми вооружёнными шайками.
В Остзейском крае по-прежнемутиранствуют бунтари, издавая обязательные для местных жителей постановления исовершая зверские злодеяния.
Население в полном отчаянии.Оно умоляет о спасении своей жизни.
Корреспонденты «НовогоВремени» дают такую картину:
Митава. 10 августа. Умножившиеся за последние дни вПрибалтийском крае до неслыханных размеров разбойничество, вопиющие к небуубийства и возмутительнейшие насилия всякого рода повелительно указывают нанеобходимость безотлагательно изменить всю систему борьбы с этим злом,совершенно устранив бумажно-судебное преследование, представляющее все удобствадля красных бандитов. Начинается обширная, по всем правилам искусства,переписка со всякими утончёнными формальностями, совсем для иного времениустановленными, с допросами обезумевших от страха свидетелей, упорно ничего невидевших и не слыхавших, причём бумаги пересылаются туда-сюда для доследования,для переследования, для сличения, для предъявления, пока арестант, плюнув наэту волокиту, не умудряется бежать. Бывшее, например, десять месяцев назадограбление среди бела дня банка, причём стрелявшие грабители пойманы споличным, не рассмотрено судом по сей час, хотя дело совершенно ясно иразобрать его можно было через день-два. Все данные указывают, что контингентразбойников с каждым днём увеличивается, ибо промысел этот ведёт к быстромуобогащению при ничтожном риске. Никогда того не заработать, сколько можнонаграбить в несколько дней при общей панике ограбляемых и при бумажном параличевластей. Если бы каждый бандит знал, что с ним церемониться не станут, что запреступлением немедленно последует суд и наказание, то не так уж много нашлосьбы охотников кидаться на опасный промысел. Других средств подавить принявшееужасающие размеры разбойничество нет, а над ними не задумывались бы нигде дляограждения общества от беспощадного врага!..
Варшава. Тяжело теперь в Варшаве русскому человеку, совершеннонезависимо от его политических убеждений.
Боевики польскойсоциалистической партии (P.P.S.) убивают нижних чинов и полицейских, а публикане столько из-за террора, сколько из-за сочувствия, а в лучшем случае – индиферентизма,скрывает преступников. Ведь бьют-то презираемых москалей! Недавно орган партииP.P.S., «Robotnik», даже счёл своим долгом благодарить публику за столькорректное отношение.
Но крикам и воплям публикинет конца, когда убивают поляка. В отличие от других социалистических партий вРоссии, P.P.S. признаёт массовый террор, потому что жертвами этого террораявляются одни москали, при убийстве которых сердцу нечего содрогаться.
Интересно, что даже припоследнем покушении на генерал-лейтенанта Скалона партия P.P.S. действовала ввысшей степени последовательно. Как партия польская она получила полноеудовлетворение в виду оскорбления, нанесённого переодетым в офицерскую формучленом партии вице-консулу ненавистной Германии, а как партия социалистическаяона произвела покушение на жизнь командующего войсками в то время, когда,исполнив служебный долг, он отъезжал от германского вице-консула.
Последние события вызвалисильную реакцию со стороны нижних чинов, которые зачастую бьют и стреляют прималейшем подозрении. Нижние чины страшно озлоблены, особенно в л.-гв. Волынскомполку, больше всех пострадавшем. Чуть не каждому безусому еврею (главныйконтингент боевиков P.P.S. состоит из них) грозит быть побитым илипристреленным. Тревожное настроение усиливается слухами о готовящемся избиенииофицеров.
Тяжёлую картину представляютгородовые города Варшавы, несущие постовую службу и рискующие каждую минутубыть убитыми. Вот они-то настоящие герои, во всяком случае, гораздо больше, чемгоспода боевики, убивающие сзади и удирающие во все лопатки. Восторгаютсясмелостью своих боевиков интеллигентные поляки, с удовольствием изображая всвоих журналах всякие более или менее «грандиозные» убийства. Например, «боймежду казаками и революционерами под Александровом», «нападение на поезд» ит.д. Причём революционеры всегда изображены героями, перед которыми пасуютмоскали.
Служат эти иллюстрации,очевидно, для возвышения духа польского народа.
Ещё маленькая подробность. Вовремя последнего массового убийства полицейских и нижних чинов боевикипроявляли поразительное однообразие тактических приёмов: 1) действие тройкамиили пятёрками (см. «Бесы» Достоевского); 2) приближение к намеченной жертве врасстёгнутом пиджаке, помахивая, возможно непринуждённо, тросточкой в левойруке; 3) с подходом к намеченному вплотную обыкновенно сзади, моментальноевытаскивание из бокового кармана пиджака браунинга и выпускание несколькихпуль; 4) немедленное вкладывание браунинга в боковой карман и удираниезигзагами во все лопатки до следующего угла, а там — закуривание папироски инепринуждённое продолжение пути.
Варшава, 12 августа. Проверенное во многих случаях, положениеторговцев тяжелее всякого отчаяния: они держат наготове деньги на случайпоявления грабителей; всякое сопротивление наказуется немедленной смертью.Прислуга в ресторанах, извозчики, мастеровые, мелкие рабочие и ремесленникиостаются вовсе без работы или работают два-три дня в неделю, остальное же времяуступают голодным товарищам. Улицы переполнены нищими, стон этих тёмных жертв революциипокрывает всю Варшаву. Богатые автономисты и главные виновники положения, такназываемые умеренные, которым необходим сейм и наместник польской королевскойкрови, теперь отдыхают за границей, бросив население в руки анархии. Самыестрогие меры правительства не могут ухудшить жизни. Напротив, изучениеположения на месте даёт право удостоверить, что при первых решительных шагахвласти измученное и доведённое до крайности население само бросит своих вожакови отделится от анархистов. Неслыханные грабежи и разбои прямо толкают поляков всторону правительства за солдатские спины. Это нужно понять и использовать вгосударственных целях. Прежде всего необходимо отказаться, хотя бы временно, отполитики надежд на братскую любовь поляков к нам. Нужно понять, что настоящееесть результат полувековой, настойчивой политической борьбы этих «братьев»,воспитавших народ свой на ненависти, а не на любви к нам. Пора броситьосуждение русификаторской политики и посчитаться с живым настоящим. Глубокиекорни партии «народувцев» — самые страшные враги русской государственности наэтой окраине. Слепые и глухие этого не замечают.
Севастополь. Трагическая кончина адмирала Чухнина положила началоновому курсу в севастопольском военном мире и в местной жизни. После рядабунтов, закончившихся феерией, устроенной покойным Шмидтом, наступило некотороеуспокоение среди главной массы мятежников-матросов.
Следствие о мятеже сдостаточной ясностью установило, во-первых, пренебрежение самыми элементарнымиправилами дисциплины; во-вторых, отсутствие какого бы то ни было связующегоэлемента между офицерами и матросами. Выходило так: матросы сами по себе, —офицеры сами по себе. Матрос устраивал свою жизнь так, как взбрело на ум. Онвходил в тесное общение с любыми «освободителями» и начинял свой мозг разнымипрокламациями. «Освободители» же не только на воле, а и в самих казармахбеспрепятственно агитировали, подстрекали, организовывали группы«сознательных», поручая им привлекать возможно большее число единомышленников.
Таким оригинальным режимом вособенности воспользовались члены «Бунда». Уже на первых порах послеШмидтовской эпопеи этот факт был настолько ясен, что генералМеллер-Закомельский признавал необходимым как единственное средствопредупреждения кровавых историй выселение евреев из пределов крепости.
Теперь вышло совсем наоборот.Евреев здесь становится всё больше и больше. Покойный адмирал Чухнин вопрекиполитике, не так давно у нас культивируемой: «laisser faire, laisser passer»,начал действовать в духе неуклонных требований исполнения воинского долга идисциплины. Порядок начал восстанавливаться. Местные жители легче вздохнули. Ато житья не было. Что ни день, то пьяная орда матросов где-нибудь бушевала,скандалила, наводила страх на мирного обывателя. Переменили значительно составофицеров. На судах стали жить и действовать иначе. Дисциплина началазавоёвывать подобающее ей положение. Но предательская рука убийцы безжалостнорасправилась со строгим исполнением долга перед Родиной.
Неспокойно было в порте.Рабочие всегда представляли быстро воспламеняющийся элемент, а в дни смуты этагруппа местного населения поставляла с особым усердием манифестантов с краснымифлагами, с выкриками разных «долой!». Общей неурядице беспрестанно весьмасодействовали неразумения и следующие за ними столкновения административной,крепостной и военной властей.
В такое-то время главнымкомандиром Черноморского флота и портов Чёрного моря был назначен адмиралСкрыдлов. Я приехал сюда в начале августа и совсем не узнал Севастополя после