- Это из-за ребенка?
- Что? Нет! - морщится, - При чем здесь…
- У тебя кто-то…
- Между нами пока ничего не было.
Пока — резонирует звоном разбитого стекла моего сердца.
- По…пока?
- Ник…я хочу сохранить наш брак и не хочу тебя обманывать, но…
- Но?...
- Есть вещи, которые мне…тоже хочется.
- Что это…значит?
- Давай попробуем свободный брак?
Знаете? Это совершено не то, что каждая женщина хочет услышать от любимого мужчины на десять лет знакомства…
Абсолютно не то…
Глава 1. "Герой"
Ника
«Давай попробуем свободный брак?»
Этот вопрос до странного колючий, какой-то…неправильный, и я его совсем не понимаю.
Свободный. И брак.
Как эти два слова могут спокойно уживаться в одном предложении, если они, по идее и по всем законам, должны друг друга исключать?
Свобода. И отношения. Даже не просто отношения! Узы! Те узы, заключая которые вы даете определенные клятвы: беречь друг друга, поддерживать в горе и в радости, хранить верность.
Еще одно взаимоисключающее слово — верность. Я не знаю, возможно, мое мышление застряло где-то далеко в прошлом и не идет в ногу со временем, но я считаю, что в семейной жизни верность — один из тех китов, которые в принципе держат вашу совместную жизнь.
Поэтому нет. Я не понимаю. Вообще! Но Ян играет на опережение и предупреждает:
- Ник, давай…прежде чем ты что-то скажешь, хорошо об этом подумаешь? Я сегодня переночую в гостинице, а завтра мы встретимся и обо всем поговорим.
Опять же, меня словно никто и не спрашивает. Он просто встает и уходит, не дав мне даже толику времени, понять и очухаться!
А очухиваюсь я еще через час бдения в темноте.
Знаете, как по башке чем-то тяжелым огрели, и я просто сижу и смотрю в одну точку на грани испепеление собственной жизни.
И я прекрасно знаю, кто подал мужу эту дебильную идею!
Сахаров!
Конечно же, он!
Внезапно тумблер под названием «решительность» выжимают на максимум, и я уверенно встаю, потом иду до двери, хватаю свое пальто и покидаю квартиру.
Ну, Михаил, держитесь. Вы не привыкли получать по заднице от своих «цветочков», но я вам не одна из них! И я вам устрою по первое число!
Все же ты! Ты! Я знаю! Со своими «порочными» наставлениями, со своим полным отсутствием морали и принципов! Это все ты! Ты и твоя поганая жизнь вечного, непостоянного холостяка…
Ян; за час до разговора
Когда входная дверь открывается, я с порога заявляю:
- Я развожусь.
Миша на миг застывает, но ответа я не собираюсь дожидаться. Тупо прохожу мимо в его лофт и слышу смешок.
- Конечно, заходи.
Будто меня волнуют сейчас манеры и приличия.
Знаю, что я заявился почти ночью, без предупреждения и звонка, и также знаю, что Мишу обычно это мало волнует, даже если он не один.
Не один он часто.
Кстати, сейчас себе не изменяет: в гостиной на диване сидит полуголая малолетка, которой на вид, наверно, лет двадцать максимум. Волосы сбиты в хвост, а взгляд горит. Понятно. Стоило бы и догадаться по его полуголому туалету, и обычно меня бы это смутило, но не сегодня.
Девчонка пьяно тянет:
- Привет, красавчик…
Я только киваю и подхожу к бару, где по-хозяйски беру бутылку с виски и наливаю себе в стакан.
- Розочка, пойди в спальню, - шепчет друг, в ответ ласковый смех.
Миша, как был магнитом для женщин, так им и остался, и я дико ему завидую.
А думал, что с этим давно покончено.
Я искренне считал, что когда женился на Нике, устаканится. Стало как-то правильно и легче, но в последнее время на меня все сильно давит.
А еще она.
Она свела меня с ума.
Когда я ее вижу — внутри печет. Я не могу дышать. Не могу работать. Не могу сосредоточиться — я тупо представляю, как укладываю себе на стол тело упругой грудью вниз, как поднимаю юбку и нахожу там непременно кружевные, красные трусики.
И в горле сохнет.
Сейчас, когда сознание снова атакуют образы, эффект повторяется. Делаю объемный глоток, пока Миша за спиной самозабвенно высасывает остатки нектара из своей розы, смотрю на предметы искусства.
Миша у нас такой, кстати, эстет. Это у него от матери — она художница, и после смерти его отца начала чаще выходить в люди, а в результате стала очень и очень популярной.
Правильно говорят — где-то потеряешь, где-то найдешь. Если жизнь закрывает одну дверь, то непременно откроет другую. В их ситуации, конечно, звучит немного с налетом «черного юмора или сарказма», но в моей? Это манна божья.
Наконец, мы остаемся одни.
Я слышу, как босые, маленькие ступни поднимаются по лестнице наверх, а Миша достаточно долго долбит меня в спину взглядом.
Бесит.
Чего ты пялишься?!
Оборачиваюсь, транслируя вопрос выражением лица, на которое Сахаров улыбается только, подходит и садится за стойку рядом.
Наливает и себе.
Выпивает залпом.
Ставит пустой стакан обратно и кивает.
- А теперь нормально.
- Что непонятного я сказал? Развожусь! Достало!
Я повторяю за ним, и от непривычки горло дико шпарит — он только смеется.
- Ты полегче, а то еще ожог схлопочешь.
Кашляю и киваю. Черт!
Глубоко выдыхаю. Миша достает портсигар, в котором хранит необычные сигареты из разноцветной бумаги, так как радугу, видимо, ценит во всем. Я за ней тоже тянусь. Обычно я не курю. Давно уже не курю — Ника этого не любит. Ей не нравится запах, не нравится дым, от которого она все время кашляет.
Раньше мне казалось это милым, теперь бесит еще больше. Я поджигаю и втягиваю вкус давно уже забытый, как будто ей назло! А Миша за мной наблюдает с иронией…
- Смотрю, ты решил окунуться во все тяжкие?
- Ты слышал, что я сказал?!
- Слышал, но очень надеюсь, что эта дурость — просто твой очередной заскок.
Дурость резонирует.
И бесит.
В смысле «дурость»?! Не ты ли выступаешь ярым противником брака и моногамии, которую называешь «противоестественной херней»?! А?! Не ты ли ржал надо мной минут двадцать, когда узнал, что я собираюсь сделать предложение?! Не ты ли…черт! Не ты ли развел у себя под окнами целый цветник и меняешь женщин каждую ночь?! У тебя хоть раз хотя бы одна задерживалась дольше?! НЕТ! И ты смеешь с таким пренебрежением на меня смотреть?!
Походу, действительно смеет. Миша меланхолично переводит на меня взгляд и приподнимает брови, а потом скучающе вздыхает.
- И не смотри на меня так. Ждешь поддержки? Ты ее не получишь. Ника замечательная женщина, и тебе с ней повезло. По-настоящему повезло.
- В твоих устах такое — почти насмешка.
Намекаю взглядом, которым прохожусь по холостяцкой берлоге, а ее хозяин снова ржет.
КО-ЗЕЛ!
- Именно поэтому я и знаю, о чем я говорю. С чего ты вообще решил на развод подать, Ян? Ты — семьянин. Тебе это нравится.
- Задолбало!
- Никогда не поверю. Хочешь сказать, что был несчастлив последние десять лет?
- Не был, - с горечью признаю и снова тянусь к бутылке, - Но последние полгода — тяжеляк. Я вздохнуть не могу!
- Вы ребенка планировали…
- Вот именно! И нихрена не получается! Она на этой теме свихнулась!
- Сложности — это обычное дело, друг. Без них никуда. Если ты думаешь прожить жизнь…
- О, завязывай с этой галимой философией!
Резко встаю и отхожу к окну. Они у него выходят на оживленный Кутузовский, по которому мчатся сотня машин даже в это время, и я…черт, так бы хотел оказаться в одной из них. В той, что едет из города. Подальше. От всего подальше!
Я так задолбался.
Все вокруг давит-давит-давит. Поначалу сбегал от проблем дома на работу, но теперь и там полный облом…
Эта женщина сводит меня с ума.
Как заноза в мозгу! Очень похожа на незаконченное дело, которые я просто ненавижу!
И говорю тихо наконец…
- К нам в фирму устроилась Ирина…
Слышу звон стекла.
Понимаю.
Миша так охренел от давно забытого, но вновь поднятого со дня времени имени, что, кажется, выронил свой стакан. Теперь вон матерится, но это хорошо.
Я не хочу слышать, что он будет мне говорить дальше, но…
- Прости, что ты сказал?!
- Она вернулась из Европы и…
- И ты ее взял?!
Если бы!
Резко поворачиваюсь на него, тяжело дышу, а на лице Сахарова отпечаталось дикое разочарование.
Он обреченно мотает головой, и бесит-бесит-бесит меня! На кой хер драконишь?!
- Не смотри так на меня!
- Ты идиот, Хрусталев! Эта сука, а она именно сука! Разрушает все, к чему прикасается!
- Не говори так о ней!
- А как мне говорить?! Она тобой в универе крутила, как куклой на пальце, и теперь…Черт! Да оглянись ты вокруг! Что ты делаешь?! Ника — замечательная женщина! Ирина ей в подметки не годится!
- Да что ты знаешь вообще, а?! Ты трахаешь каждый день новую телку! Ой, прости, опыляешь новый цветочек! И ты понятия не имеешь…
- Именно потому, что я трахаю, как ты выразился, каждый день новую телку, я прекрасно понимаю, как тебе на самом деле повезло, - тихо говорит, и моя злость моментально испаряется.
Я грузно опускаюсь в кресло, вонзая кончики пальцев в волосы, и тяжело выдыхаю.
- Не знаю, что мне делать…
- Иди домой к жене, - звучит, - Не дури. Ника тебя не кинет, если бабки кончатся или с тобой что-то случится. Она рядом будет. Таких ценить надо, а Ирина…уволь ее на хер, Ян. Эта баба до добра не доведет. Она никогда до него не доводит.
- Ника видела помаду.
- Какую помаду?
- На моей рубашке. Помаду Ирины…
Тишина.
Раз-два-три.
БАМ!
Что-то тяжелое летит в стену рядом со мной, а следом Сахаров орет:
- Ты просто кретин!
И злость снова взрывается в моей черепной коробке.
- Да пошел ты на хер! Ты не знаешь, каково это — вечно заниматься сексом по расписанию! Она же…она только о своей овуляции думает! «ОЙ! Благоприятное время, Ян! Приезжай с работы пораньше!», «Ой, Ян! В разных позах нельзя, это не способствует зачатию», «Ой, Ян…»