— Я понял, театр для тебя своего рода сублимация. Жду новых откровений!
P. S. Весной 2019 года Константин Богомолов возглавил Театр на Малой Бронной. На первой встрече с труппой новый художественный руководитель не делал громких заявлений, да они и не нужны. Понятно, что с приходом Богомолова театр обретет новую жизнь. С «Бронной» судьба его уже однажды сводила: еще в начале пути он поставил на этой сцене спектакль «Много шума из ничего» Шекспира. Спектакль посмотрел Олег Павлович Табаков и сразу пригласил Константина Богомолова работать в пространстве Московского Художественного театра и «Табакерки». И вот теперь вновь Театр на Бронной. Круг замкнулся.
Юлия ВысоцкаяМягкая сила
Мне давно хотелось взять интервью у этой удивительной женщины, которая сочетает в себе много талантов. Но так получилось, что Юлия ВЫСОЦКАЯ меня опередила, пригласив в гости в свою утреннюю программу на канале НТВ.
— В кадре, Юля, вы такая вдумчивая, заинтересованная и очень позитивная. Это приятно.
— Благодарю, Вадим, за ваши добрые слова. На самом деле, вы лучше меня знаете, что всё зависит от собеседника. В идеале это должна быть взаимная история, а не просто вопрос-ответ.
— Давайте именно так поговорим сегодня. Вас всё время окружают атрибуты кухни: утреннюю передачу вы записываете в «Кулинарной студии Юлии Высоцкой», сейчас мы находимся в одном из ваших ресторанов. Мне всегда было интересно, откуда у вас такая, извините, маниакальная любовь ко всему съестному?
— Так я же с юга. Там очень серьезно относятся к своим овощам, фруктам, к своей рыбе, мясу. И еще есть такое выражение «он из хорошей детской».
— Да-да.
— Так вот я из хорошей кухни. С той кухни, где очень серьезно и внимательно относятся к пище не только те, кто готовит, но и тот, кто ест. У нас все женщины в роду готовили хорошо и вкусно: мама, бабушка, двоюродные тетки и бабки, которые жили на хуторе. Бабушка вставала в пять утра и через день ходила на рынок. Меня никто не заставлял готовить, но если я хотела лепить вареники, то мне давали испортить сколько угодно теста!
— Ты вообще росла свободной, без рамок? Извините, что вдруг сказал «ты».
— Можем перейти на «ты».
— С удовольствием.
— Я росла как все нормальные советские дети: ключ на шею и вперед. Сама себе разогревала еду, за сестрой ходила в детский садик, а когда она пошла в школу — делала вместе с ней уроки. Я была надежной и ответственной, на меня можно было положиться.
— А как насчет увлечений?
— Поскольку отчим был военным, мы часто переезжали. Я походила в Тбилиси два года в музыкальную школу, и на этом всё закончилось: в Баку рядом с домом такой школы не оказалось.
— У тебя были иные варианты, кроме актерского пути?
— Нет, я хотела быть именно актрисой, и еще четко знала, что хочу работать в театре. Ехать в Москву побоялась. Остановилась на Минске. Правда, когда только окончила институт и первые полгода поработала в Театре имени Янки Купалы, я пожалела, что не попыталась поступить в Москве. Мы пришли в театр с двумя своими институтскими спектаклями, но оказались там особенно никому не нужны. А мне всегда хотелось рядом с собой иметь сильного режиссера. Я стала думать о том, что поеду в Литву к Някрошюсу, пусть даже сначала придется в его театре мыть полы, или буду проситься к Льву Додину: сяду у входа в Малый драматический театр в Питере и стану ждать, пока он согласится меня прослушать, — могу я быть его актрисой или нет.
— Но мечты так и остались мечтами.
— Я не успела никуда поехать, действительно не успела. Возник Андрей Сергеевич.
— То есть «сильный режиссер» пришел с неожиданной стороны.
— Да, мы встретились на «Кинотавре». Там были три фильма с моим участием: один в конкурсной программе и два вне конкурса. Наверное, это была судьба.
— Поначалу остро ощущалась ваша возрастная разница с Кончаловским?
— Вообще не ощущалась. Это, Вадим, удивительно. Были люди гораздо моложе, чем Андрей Сергеевич, и с ними я очень чувствовала возрастную дистанцию. А с ним с первого момента вообще было отсутствие тормозов, — такое, наверное, случилось впервые в моей жизни.
— То есть?
— Ну что «то есть»? Мы познакомились и через три дня улетели вместе в Турцию. Мне все говорили: «Не страшно было? Чужой мужчина…» Нет, не было страшно. У меня просто снесло крышу. Глядя на него, я все забыла, у меня не было никаких табу. Я часто думаю, что у людей возникают новые возможности, когда отрезано всё остальное. В тот момент я как раз только вышла из серьезных отношений.
— Ты ведь уже успела побывать замужем.
— Замужем я была фиктивно, за своим однокурсником Толей Котом, сейчас он успешно играет в Театре Армена Джигарханяна. Поскольку я работала в Минске, мне нужно было белорусское гражданство. Помню, в загс мы пришли с воблой вместо цветов.
— Эффектно.
— А разводились знаешь как? Я прилетела из Лондона, положила в паспорт сто долларов и протянула служительнице загса со словами: «Мы больше не любим друг друга». Она ответила: «Бывает» — и сразу без суда нас развела.
— С Кончаловским как быстро вы дошли до загса?
— Предложение он мне сделал в декабре 97-го, через полтора года после нашей встречи. Он мне сказал: «Ты что, не понимаешь? Я же тебя люблю». Хотя до этого были и другие признания: «Мы свободные люди. Ты мне можешь сказать „чао“, я тебе — „лети, птичка“. Давай посмотрим, как оно будет». И тогда меня это устраивало, потому что поначалу я не хотела серьезных отношений. Но всё случилось, как должно было случиться.
— Мама не была против твоих отношений с таким взрослым мужчиной?
— Я долго держала всё в секрете. Я ведь уехала из Баку, когда мне было шестнадцать лет. Мама меня как-то поддерживала финансово до восемнадцати, а потом у нее всё рухнуло, она осталась одна и вынуждена была вернуться в Новочеркасск к своим родителям. А я уже жила своей самостоятельной жизнью.
— Понятно. У тебя двое прекрасных мужчин — Андрей Сергеевич и сын. Характер у сына чей?
— Как сказать?.. Ну, допустим, еще лет пятнадцать назад у меня было какое-то детское упрямство. В конфликтной ситуации я могла залезть в «бутылку» и сидеть там три дня, ни с кем не разговаривая. Это такой шлейф с детства. А Петя в этом отношении абсолютный Кончаловский. Вот сегодня я говорю ему: «Ты меня страшно расстроил: сказал, что у тебя нет ни одного урока, а пропустил два. Ты опять опоздал в школу. Извини, я с тобой разговаривать не буду.» Проходит три часа. Звонит Петя: «Привет, мам. Как дела? Как прошел день?» Все, как будто ничего не случилось. Я до сих пор переживаю каждое слово, сказанное на повышенных тонах, не понимаю, как с этим жить дальше. Для меня это все слои, как на картине Уильяма Тернера, когда возникает какое-то сияние, мерцание. А у Пети — всё смылось, чистый лист, погнали дальше! И это прекрасное качество. Это порода Кончаловских и Михалковых, они легкие в энергии. Ты когда-нибудь видел, как разговаривают Никита Сергеевич с Андреем Сергеевичем?
— Нет.
— Это фейерверк! Ощущение, что одному 16 лет, а другому 10. «Старик, а ты знаешь?..» И все, кто находится в этот момент дома, часа на два просто замирают. Это такой обмен энергией, любовью.
— Замечательно. Юля, однажды с тобой в самолете летел мой брат Игорь. Он мне рассказывал, что ты всю дорогу читала книгу, не замечая никого и ничего вокруг.
— Я много читаю. Когда попадается интересная книжка, читаю запоем. Мне кажется, нельзя жить только на накопленном материале и отработанных приемах. Я знаю, что произвела впечатление на Андрея Сергеевича, когда мы заговорили с ним о Питере Бруке (выдающийся театральный режиссер. — Прим.). Это была тема, которая в то время волновала, как выяснилось, и его, и меня. Кончаловский всё время работает над собой. Я тоже не могу остановиться и цитировать те книжки, которые прочла 20 лет назад, всё должно обновляться. Более того, сейчас меня совершенно другие вещи интересуют, совершенно другие. Какая-то метафизика. Мне интересны те авторы, которые находят объяснение тому, что я не могу сформулировать сама. Я вот сейчас читаю Мураками и понимаю, какими простыми словами он дает определение мистике, поворотам судьбы. И как бы поздно я ни вернулась домой, обязательно прочту хоть несколько страниц, — специально стараюсь читать медленно, чтобы книга подольше не заканчивалась. Причем читаю по-английски, чтобы была языковая практика.
— Вот ты говоришь о поворотах судьбы, о метафизике… Когда возникают крайне сложные драматичные ситуации, как не потерять вкус к жизни?
— Знаешь, у каждого вкус жизни свой. Не могу ответить на этот вопрос… Спасает работа, спасают близкие люди, по-настоящему близкие, которые находятся с тобой на одной волне. Но только любимых, родных людей недостаточно. Круг должен быть пошире. Для того, чтобы воздуха было больше. Потому что воздух внутри трех-четырех человек очень быстро становится заряжённым, его нужно разряжать. Ну и потом, обязательно надо что-то новое искать, куда-то двигаться. Иногда это ощущается как движение на месте, иногда как полет в пропасть, но всё равно надо двигаться…
— Тебе удается и в профессии всё время открывать для себя новые горизонты. Ты вообще счастливая актриса: сыграла на сцене почти всех чеховских героинь. У вас в этом отношении замечательный тандем с режиссером Кончаловским.
— Спасибо, Вадим. Андрей Сергеевич всегда очень интересно выстраивает образ. Он может предложить какие-то вещи, выбивающиеся из привычной стилистики. Для него очень важно, чтобы везде была живая струна.
— Вот ради такой, как ты говоришь, живой струны Кончаловский заставил тебя в фильме «Рай» побриться наголо. Мне лично понравился твой новый облик.