Ларс… Дженет вздохнула от нахлынувших на нее воспоминаний. Это был красивый скандинав. Говорил он с акцентом, коверкая слова самым неожиданным образом, и получалось это у него очаровательно. Она была околдована его нордической внешностью, светлыми непослушными волосами, легкой улыбкой. Ларс работал над докторской диссертацией по биохимии, а она преподавала в местной школе. Тогда-то они и встретились. Хотя к тому времени Дженет уже не жила дома, вдруг оказалось, что у нее масса причин и поводов навещать родителей, где они с Ларсом много времени проводили вместе. Постепенно они стали парой, а в середине второго года его пребывания в Штатах обручились. Ларсу оставалось всего несколько месяцев, чтобы закончить автореферат докторской диссертации, и он уже подыскал место преподавателя биохимии в университете в Швеции. Их будущее было обеспечено.
Дженет учила шведский язык и искала работу в американской школе в Швеции. Для нее это было прекрасное время, полное счастливых планов на будущее. А потом все полетело в бездну: ее жених и родители погибли из-за случайной неисправности отопления, отравившись во сне угарным газом.
Именно тогда Дженет поняла, что ее квартира — пустой дом, могила, под крышей которой она родилась. И вот она стала искать другую работу — такую, которая даст ей новое прибежище, чтобы начать все заново.
Когда она сказала агенту по трудоустройству, что хотела бы найти работу за пределами своего штата, тот назвал ей два места в Чикаго и упомянул о должности в Оклахоме, но лишь к слову. Но как только Дженет услышала название городка, она тут же приняла решение. Возможно, это и не то место, где стоило бы провести всю жизнь, но она почему-то надеялась, что именно этот провинциальный городок поможет ей залечить раны, склеить осколки разбитой судьбы.
Вскоре после приезда она поняла, что Фридом — совсем не то, чего она ожидала, а что-то вроде пробы пера для выпускников колледжей. На протяжении нескольких лет школе с трудом удавалось удержать преподавателей, особенно молодых. Дженет намеревалась проработать здесь по крайней мере год. Так она и сделала…
Ее мысли вернулись к действительности, и тут она поняла, что по дороге домой забыла зайти в магазин, а дома не было ни молока, ни хлеба. «Придется возвращаться», — вздохнула она. Взяв кошелек, Дженет отправилась к единственной в городке бакалейной лавке, располагавшейся в квартале от ее дома в конце ряда магазинов и контор, прошла мимо банка, скобяной лавки, аптечного магазина, двух ресторанчиков и помещения добровольческой пожарной команды. На дорогу ей потребовалось совсем немного времени; она купила все, что нужно, и подошла с покупками к кассе, где пожилая женщина болтала с кассиршей. Дженет приготовилась терпеливо ждать. Еще в первый месяц пребывания во Фридоме она узнала, что бакалейная лавка — городской центр общения. Подождать пару минут, пока люди обменяются местными сплетнями, было делом привычным.
Ее внимание привлек детский голос за спиной:
— Смотри, дядя Джейсон, вон мисс Мэттьюз!
Повернувшись, Дженет увидела Джейсона Стюарта и Сьюзен. Маленькая девочка застенчиво ей улыбнулась, и Дженет ответила ей такой же теплой улыбкой, прежде чем обратиться к ее дяде.
— Здравствуйте, мистер Стюарт, — сказала она приятным голосом.
В ответ он лишь кивнул головой.
Не подозревая о подводных течениях в отношениях между взрослыми, Сьюзен продолжала:
— Дядя Джейсон, правда, у нас хорошенькая учительница? Такая, как я тебе и говорила! — Вдруг осознав смысл своих слов, девочка зарделась и опустила глаза.
— Спасибо, Сьюзен, — сказала Дженет. — Я тронута и несколько смущена. — Она так рассчитала свой ответ, чтобы отвлечь внимание ребенка и дать ему почувствовать себя более раскованно. Это помогло, поскольку Сьюзен быстро подняла глаза.
— Почему вы смутились? — невинно спросила девочка. Повернувшись к дяде, она прощебетала: — Мне кажется, что у нее — самые красивые карие глаза! Она прекрасно сохранилась для пожилой женщины.
От этих слов Джейсон расхохотался, а Дженет улыбнулась. Покупатель, стоящий перед ней, ушел, и она придвинулась к кассе, чтобы заплатить за покупки. Пересчитав сдачу, она направилась к выходу.
— До свидания, мисс Мэттьюз! — крикнула Сьюзен. Дженет обернулась и опять улыбнулась девочке:
— До свиданья, Сьюзен… мистер Стюарт, — добавила она, лишь вежливо кивнув.
«Он действительно красив, — призналась она себе, возвращаясь домой. — Очень плохо, что у него такой неуступчивый характер; сомнительно, чтобы он хоть когда-нибудь изменял себе, даже добиваясь чьего-либо расположения. Наверное, поэтому он в свои тридцать пять все еще холост», — подумала Дженет, и кривая усмешка пробежала по ее лицу, когда она вспомнила упоминание Сьюзен о ее, Дженет, возрасте.
Дженет сразу прошла на кухню и поставила молоко в холодильник. Усмешка сошла с губ, когда в памяти вновь всплыли слова: «…для пожилой женщины». Она осознавала, что положение незамужней школьной учительницы должно делать ее в глазах учеников этакой старой девой. И хотя она выглядела значительно моложе, но было-то ей — о ужас! — двадцать шесть! Для любого восьмилетнего ребенка такой возраст был безусловным свидетельством дряхлости.
Дженет знала, что если останется во Фридоме, то так и не создаст семью, поскольку подходящих кандидатур для вступления в брак здесь, скорее всего, не было. Действительно, в городишке вообще было очень мало мужчин: почти все они жили за городом на беспорядочно разбросанных в окрестностях Фридома ранчо, и у нее не оставалось никакой возможности с ними познакомиться.
Дженет налила стакан молока, вернулась в гостиную и уселась в кресло. Мысли ее продолжали блуждать.
Мужчины… В последние месяцы они отошли у нее на задний план. Те, кого она встречала до появления в ее жизни Ларса, стерлись из памяти — он всех затмил. Но уже год, как его нет, и она знала, что пора заставить себя завязать хоть какие-нибудь отношения с представителем противоположного пола.
Дженет всегда без труда заводила знакомства с мужчинами: ее внешность привлекала многих. Не то чтобы она была красива, нет… Но она была миловидна и обладала живостью, которая, казалось, импонировала мужчинам. Дженет не обманывалась на счет своих внешних данных, но и не страдала от неуверенности в себе: ей нравились утонченные черты своего лица, мягкие карие глаза и рот, уголки которого всегда были чуть приподняты, готовые улыбнуться.
Она сделала последний глоток молока и поставила стакан на стол. Так много думать о своей внешности! Улыбка тронула ее губы. Едва ли имеет значение вопрос, сногсшибательна ли она, раз некому стать жертвой ее роковых чар. Ну, а раз уж ее личная жизнь просто-напросто отсутствует, пожалуй, не будет ничего страшного в том, что она включит автоответчик и поедет в Альву в кино одна.
Дженет прошла в маленькую спальню и открыла стенной шкаф, чтобы подобрать что-нибудь из одежды. Она вытащила белые слаксы и голубой вязаный топ; сняв юбку с блузкой, девушка надела эту более подходящую к случаю одежду, потом щеткой расчесала свои медные волосы. Вынув темно-синий свитер из ящика платяного шкафа мореного дуба, она набросила его на плечи.
Пару минут спустя она уже ехала в Альву в своей маленькой красной машине. Продвигаясь на север прямо по шоссе, она проезжала мимо деревенских домиков, разбросанных среди кактусов и кипарисов, утопавших в полыни. Позади в зеркале заднего обзора отражались сорокашестиметровые утесы из красного песчаника и глинистые берега реки, за которой уже открывались бескрайние просторы скудной потрескавшейся степи. Зрелище стабильно-безмятежное. Оно навевало на девушку спокойствие и уверенность в том, что пейзаж вокруг нее не менялся тысячелетиями: сейчас эта земля должна выглядеть так же, как выглядела в те времена, когда принадлежала лишь индейцам и буйволам.
Конечно, местами цивилизация оставила свой тяжелый след. Альва, небольшой городок, был скотоводческим и культурным центром на сто миль вокруг. Дальше на восток располагался сравнительно крупный город Эдин, гордившийся населением в пятьдесят тысяч человек. Его огромные элеваторы высоко вздымались в небо, и их было видно за много миль на этой плоской равнине.
Дженет сосредоточила внимание на дороге: ее обгонял огромный тягач с буровой установкой. От потоков воздуха, исходивших от этой громадины, машина Дженет задрожала подобно листку на ветру. Этот тягач символизировал нефть, которой была пропитана здесь вся земля.
Дженет пересекла границу Альвы, миновала скопление кирпичных зданий Северо-Западного университета и повернула налево к центру города. Около часа она провела в библиотеке, потом зашла в магазин выбрать давно приглянувшуюся ей блузку и, успев перекусить, поспешила в кинотеатр.
Покупая билет, Дженет даже не обратила внимания на то, какой фильм шел. Да это, собственно, и не имело значения: ей просто хотелось побыть на людях, вне дома.
Она вошла в кинотеатр, села в средний ряд, удобно устроившись в плюшевом кресле. Ее взгляд пробежал по затейливому старому залу с небольшой деревянной сценой для водевильных спектаклей. Вдоль стен висели шелковые бра, а с потолка свешивались старомодные вентиляторы, создававшие мягкое движение воздуха.
От созерцания интерьера кинозала Дженет отвлекло что-то, легко коснувшееся ее затылка. Она повернулась и с удивлением увидела с полдюжины подростков, сидевших двумя рядами выше нее. Они ухмылялись и пихали друг друга в бок. У одного из них в руках был пакетик с воздушной кукурузой: очевидно, именно с ее помощью они и пытались привлечь внимание Дженет. Она отвернулась к экрану, но могла слышать, как мальчишки продолжали ее обсуждать:
— Эй, Дуг, почему бы тебе не приклеить ее?
— Ну давай, давай, парень! — подзадоривал другой голос.
Дженет замерла. Их речь была несколько замедленна, что наводило на мысль о том, что ребята выпили. Поменять кресло? Но это лишь привлекло бы к Ней внимание, да и ничто не помешало бы им пересесть вслед за ней. Но Дженет также прекрасно понимала и то, что останься она на месте, покоя они ей не дадут.