Вышел сеятель сеять
И вот, 26 ноября 1885 года дипломированный выпускник богословского факультета иеродиакон Нектарий Кефалас отплыл на корабле из Афин в Александрию, где за время его учёбы в университете греческая православная паства продолжала увеличиваться. Духовной жатвы в Египте становилось всё больше, а делателей на ниве Господней по-прежнему оставалось мало, поэтому Александрийский Патриарх Софроний принял иеродиакона Нектария с распростертыми объятиями.
– Александрийский престол, Нектарий, очень надеется на то, что ты станешь его достойнейшим, ревностным работником, – несколько раз повторял Патриарх отцу Нектарию в первые дни после его приезда. – Не теряй же времени, готовься, готовься, к высокому священническому и апостольскому служению.
Поселившись в монашеской келье в Патриархии, будущий святитель первым делом повесил на стену лист белоснежного картона в рамочке, размером с почтовую открытку. На бумаге, каллиграфическим почерком была выведена дата, в которую он, без гроша в кармане, покинул подростком родительский дом в Силиврии. Святитель сделал это для того, чтобы перед его глазами всегда был пример его бедняцкого прошлого, и он не возгордился.
Через четыре месяца, за воскресной литургией 23 марта 1886 года, накануне Благовещения, при большом стечении верующих, в соборном храме патриаршего монастыря преподобного Саввы Освященного в Александрии Патриарх Софроний рукоположил иеродиакона Нектария во священника.
После рукоположения и поздравительного слова Патриарха, который сравнил молодого иеромонаха с евангельским сеятелем, отец Нектарий тоже произнёс небольшую проповедь, продолжив и развив притчу о сеятеле (См. Мф. 13:3-23; Мк. 4:3-20; Лк. 8:5-15).
Он говорил о том, что божественное слово подобно пшеничному зерну, однако не размером и формой, поскольку Слово божественное не материально, а духовно. Пшеничное зерно ничтожно, поскольку разрушается даже под маленьким весом, и божественное слово тоже кажется крохотным и малозначительным, когда исходит из священнических уст. Божественное слово всегда презираемо сильными мира сего. Когда зерно пшеницы попадает в добрую землю, то сгнив и умерев, оно снова оживает, с непреодолимой силой пробивает земную поверхность, вырастает над ней и приносит плод сторицею. То же самое, но в гораздо большей степени происходит с семенем божественного Логоса. Оно, смиренным звуком исходит из уст священника, монаха, просто ревностного христианина и падает на землю сердец человеческих. Но не всякая земля в сердцах людей добрая. В одних сердцах вместо земли – камни, в других – сорняки и колючки, в-третьих – яд. «О, – говорил отец Нектарий, – хотя бы все мы были землёю доброй!.. Секрет доброй земли в её терпении и смиренном мудровании. Смирение и терпение – вот наше животворительное удобрение, неисчерпаемое оправдание и вечное приобретение».
Делатель на жатве Господней
Первые полгода после священнической хиротонии иеромонах Нектарий служил в храмах и монастырях Александрийской Патриархии. Через пять месяцев, в праздник Преображения Господня, 6 августа 1886 года он был возведен в архимандрита, назначен личным представителем Патриарха в Каире и сделан духовником. Местом служения его был определен храм святителя Николая Чудотворца в Каире, в небольшом домике при котором ему выделили келью. Над отцом Нектарием была совершена хиротесия в духовника, и он начал исповедовать людей, которые, видя его евангельскую чистоту и мудрость, потянулись к нему за исповедью и духовным советом[20].
Кроме духовнического, патриарх возложил на отца Нектария ещё и проповедническое служение. Отец Нектарий неустанно проповедовал и исповедовал в Каире, Александрии, Эз-Заказике, Порт-Саиде и других местах Египта, где были православные храмы.
Патриарх Софроний очень уважал молодого архимандрита, который, приняв благодать священства, «с головой» погрузился в служение Церкви. С помощью Божией отец Нектарий всё успевал: много исповедовал, причём во время исповеди никого не торопил и исповедовал подолгу, очень много проповедовал, помогал нуждающимся, больным и старикам, которые жили в церковных богадельнях, ремонтировал и благоукрашал храмы, писал и издавал книги.
В конце 1887 года, в подвалах одного из каирских храмов отец Нектарий нашёл около пятидесяти древних икон исключительной ценности, отреставрировал их и поместил на должное место в храмах.
В 1888 году архимандрит Нектарий организовал среди верующих сбор пожертвований, на которые иконописец Арменопулос заново расписал собор Святителя Николая в Каире. Дело это до конца жизни доставляло святителю Нектарию великую радость. Так, в октябре 1907 года он вспоминает в письме одному человеку: «Храм в Каире, который я украсил, сделал светлым и из убогого – дивным, достойным теперь имени святителя Христова Николая».
На одной из плит, вмурованных по окончании работ в храмовую стену, смиренный подвижник распорядился написать: «Сей святой храм украсил собственным иждивением и щедрой лептой христиан Его Божественное Святейшество Патриарх Александрийский кир Софроний. Каир, месяца ноября, годца от Рождества Спасителя 1888». О себе отец Нектарий, по смирению умолчал, хотя без него – инициатора и организатора это огромное дело было бы невозможно.
И о нищих отец Нектарий тоже успевал заботиться по евангельской заповеди. В 1886–1888 годах, его стараниями, при храме святого Марка были построены семнадцать комнат для тех, у кого не было крова над головой.
Святитель, несмотря на непривычный для него египетский климат и приступы мучавшей его малярии, самоотверженно трудился на благо Церкви, а люди любили его всё сильнее и сильнее.
Патриарх был всё больше и больше доволен отцом Нектарием, хвалил его устно и в письмах, ставя его в пример духовенству. И вот, по наущению дьявола, некоторые из представителей высокопоставленного духовенства Александрийской Патриархии стали завидовать отцу Нектарию.
Патриарх Софроний был уже очень стар, а некоторые архиереи и архимандриты из его окружения давно надеялись занять его место. Забыв о заповедях Евангелия, они составляли между собой партии, стремились склонить на свою сторону сильных мира сего.
Неожиданное появление в Патриархии доброго, верующего, деятельного, жертвенного пастыря, по заповеди Христовой полагающего душу за овец, неустанно проповедующего слово Божие и святой евангельской простотой выделяющегося на общем фоне духовного упадка, оказалось таким, ожидавшим кончины патриарха священнослужителям, как снег на голову. О «выскочке Нектарии», который своим евангельским служением путал карьерные планы многих и многих, в кабинетах Александрийской Патриархии стали говорить всё с большей и большей неприязнью и раздражением. Заканчивался 1888 год.
Святитель Христов
В начале января 1889 года патриарх Софроний избрал архимандрита Нектария Кефаласа в викарные епископы с титулом «некогда просиявшей митрополии Пентапольской».
Пентапольская епархия в древности занимала территорию современной Ливии, североафриканской страны западнее Египта, но к концу XIX века фактически перестала существовать. Митрополит Пентапольский, в которого был избран архимандрит Нектарий, был викарным епископом, то есть, не имел в своем подчинении приходов, а помогал Патриарху в управлении Александрийским Престолом.
Кроме архимандрита Нектария, на Пентапольское викариатство были предложены ещё два кандидата: иеромонах Хрисанф и иеромонах Паисий, которые давно служили в Александрии и давно готовились к архиерейскому служению.
Однако, выбор Патриарха Софрония остановился на архимандрите Нектарии. 15 января 1889 года (внимательный читатель вспомнит, что в тот самый день святитель был крещён в детстве и рукоположен во диакона) в кафедральном Соборе святителя Николая Чудотворца города Каир, под возгласы «Аксиос» архимандрит Нектарий был рукоположен в епископа Пентапольского. В хиротонии согласно правилам Церкви, помимо патриарха Софрония принимали участие ещё два архиерея: бывший архиепископ Керкиры Антоний и архиепископ Синайский Порфирий.
Когда Святитель Нектарий стал митрополитом Пентапольским, ему было сорок два года. Высокий сан совсем никак не повлиял на его аскетичный образ жизни. Он по-прежнему жил строго по-монашески, то есть по Евангелию Господа Иисуса Христа, смиренно выполнял литургическое, духовническое и проповедническое служение.
Достойно внимания, что никогда за годы служения в Александрийской патриархии – ни до архиерейской хиротонии, ни после, святитель Христов Нектарий не получал зарплату за своё служение, хотя другим клирикам жалованье выплачивалось. Это было связано со смирением cвятителя Нектария, который, слыша о том, что у Патриархии нет лишних денег, стеснялся и не хотел поднимать вопрос о жалованье, несмотря на то, что крайне нуждался и не имел личных средств даже на самое необходимое. Состояние здоровья Святителя тоже не улучшалось, а наоборот: к малярии прибавились другие болезни, тяжелый климат Египта с его невыносимой жарой подтачивал здоровье святителя.
И вот, завистники святителя, увидев его рукоположение в архиереи «через их головы», с раздражением наблюдая его безукоризненную евангельскую аскетическую и нравственную жизнь, с каждым днём растущее уважение и любовь паствы, абсолютное несребролюбие, категорическое нежелание участвовать в околоцерковных политических играх, испугались, что этот святой человек, Нектарий, скоро станет Александрийским Патриархом. А что тогда будет с ними? С их планами на жизнь, с их карьерой, с их доходами?
Собратья-завистники Святителя решили предпринять конкретные шаги и уничтожить его если не физически, то, по крайней мере, репутационно. Они не могли допустить того, чтобы он стал Патриархом, но для этого надо было срочно лишить его архиерейского достоинства и выгнать из пределов Александрийской Патриархии. Для этой дьявольской цели врагам Святителя годились любые средства, главным из которых, как и в войне дьявола против Первого и Великого Архиерея Христа, была клевета.
Собратья-заговорщики
Весной 1890 года, после божественной Литургии, в одном из кабинетов Александрийской Патриархии состоялся «военный совет» против святителя Христова. В заговоре участвовали пять архимандритов, один епископ и один иеродиакон.
Епископ Нубийский «вёл собрание» завистников.
– Поясните мне, наконец, честные отцы, отчего вы так боитесь этого самого Нектария? – спросил он.
– Вы даже представить себе не можете, Ваше Преосвященство, к какому злу, к какой духовной катастрофе может привести религиозный фанатизм, распространителем которого является Нектарий, – потупив взор, ответил один из архимандритов.
Его собрат, настоятель одного из старинных александрийских монастырей, подхватил:
– Нектарий, Ваше Преосвященство, легкомысленно зажмурил глаза и не хочет видеть ничего, кроме Евангелия и аскетичной жизни. Он не берёт в расчёт наших национальных интересов, не хочет участвовать в дипломатической и политической борьбе духовных вождей нашего этноса за историю, культуру и исконные традиции. Ему это, видите ли, неинтересно. Смешно сказать, но видимо, Нектарию кажется, что он живёт в святоотеческую эпоху. Вы и сами, Ваше Высокопреосвященство, очень точно в своё время охарактеризовали таких как он «слезоточцы» и «душещипатели».
Все присутствующие заулыбались, а архимандрит продолжил:
– Вы ведь понимаете, что произойдёт, если, он, уже сейчас живущий так как он живёт, Боже нас от этого упаси, станет патриархом? Всё в момент разлетится по ветру! Все деньги Патриархии будут розданы нищим, бездомным, голодным, разутым и раздетым.
– Да уж…, – осторожно протянул Владыка, нежно поглаживая окладистую, начинающую седеть бороду. – С одной стороны, вы духовно абсолютно правы, ваши высокопреподобия. Однако, если взглянуть с другой стороны, Нектария чрезвычайно любит и хвалит наш Патриарх. А вот это уже проблема. Нектарий – духовное чадо Патриарха, это Патриарх его таким вылепил. Вы разве помните хоть кого-то, кроме Нектария, о ком бы Патриарх так заботился, платил за учёбу, так быстро двигал по иерархической лестнице? Поэтому проблема с Нектарием безусловно есть, но решить её, святые отцы и братья, нам будет непросто.
– Справимся, преосвященный Владыко, – твёрдо ответил тот же самый архимандрит, а остальные поддержали его одобрительным гулом. – Справимся, вашими святыми молитвами! У нас ведь нет другого духовного выхода.
– И как же мы с этим справимся? – осторожно спросил архиерей. – Хотя я, действительно, смутно припоминаю, что мне докладывали о каких-то пикантных слухах, некрасивых историях… Напомните, пожалуйста.
– Просто надо дедушке всё правильно преподнести и расставить точные акценты, – прямо и грубовато сказал ещё один архимандрит, под «дедушкой» имея в виду девяностолетнего патриарха Софрония. – Надо сказать патриарху, что есть доказательства, будто Нектарий хочет занять его место и готовится к этому. Донести эту информацию до дедушки должен какой-то человек, которого он уважает. И второе: надо ещё обязательно упомянуть о том, что Нектарий впал в смертные грехи. Вот такого дедушка точно никому не прощает, от Нектария в два счёта ничего не останется.
– А что, есть какие-то конкретные факты? – тихо спросил внимательно слушавший владыка.
– Факты? – засмеялся архимандрит, и обратившись к ещё одному из своих собратьев, попросил, – Амфилохий, ну-ка расскажи владыке, есть ли у тебя какие-то конкретные факты?
Архимандрит Амфилохий, крепкий, широкоплечий мужчина с багровым лицом и тяжелым, низким голосом, сказал:
– Что же тут говорить? Лицемер этот Нектарий, да и всё тут. Я за годы в Патриархии столько всякого насмотрелся, что любого насквозь вижу. Женщины к нему разные ходят. Да, говорят, что пришли на исповедь, а кто даст гарантии, что это так, а не иначе? Ещё болтает после проповедей своих с разными восхищенными особами, как бы про проповедь, про Бога, только меня таким не проведешь. У меня на такое чутьё.
– Интересно, интересно, – кивнул владыка, – продолжайте, пожалуйста. Ещё я слышал, ходили слухи, что Нектарий…
– Исключительно тщеславен, – вставил свое слово ещё один архимандрит. – Клянусь, что в жизни не встречал настолько лукавого и тщеславного человека, а уж поверьте мне, я повидал таких немало. Я в шоке, отцы и братья. Я в абсолютном шоке и негодовании. Нектарий вовсе не прост, и действует очень скрытно, не в лоб, не прямо, умело манипулируя, поэтому Его Святейшеству придётся всё подробно объяснить и раскрыть истинный смысл нектарьевских слов и поступков. Наша священная обязанность убедить Патриарха в том, что Нектарий готовится сесть на его место, что он думает: «что там этот Софроний, ему девяносто лет, вот подговорю всех, смещу его и сам на его место сяду и всем буду сам заправлять».
– А кто из присутствующих был на том самом обеде, где Нектарию аплодировали спонсоры после его проповеди? – спросил секретарь патриархии в шелковой рясе модного покроя.
– Почти все были. Амфилохий был, Трифон иеродиакон тоже слышал. Начали ни с того ни с сего ему хлопать, один крикнул «дай Бог в патриархи», а Нектарий ему в ответ что-то типа «спасибо», но я точно не расслышал, далеко сидел.
– Короче говоря, картина ясна, Ваше Преосвященство. У Нектария есть чёткий план – как занять патриарший престол. Он действует уверенно, расчётливо, привлекает на свою сторону все больше и больше сторонников. Кроме того, он безнравственен. А жители Каира и окрестностей ждут не дождутся, когда Нектарий станет патриархом.
– Бесстыдство и злодейство! – воскликнул, наконец, архиерей, резко поднявшись с кресла. – Наш духовный долг – защитить патриарха. Да, теперь мне всё стало понятно, только насчёт «спасибо» я не уверен, поскольку Нектарий не так прост, чтобы проколоться настолько по-детски. Но это уже не важно. Нам нужно дерзновение и осторожность. Завтра я попрошу, чтобы патриарх всех нас принял. Обращаю ваше внимание, что нам ни в коем случае нельзя сбиваться перед патриархом, наши показания против Нектария должны совпадать, поэтому перед аудиенцией ещё раз встретимся и всё прорепетируем. Второго шанса у нас не будет, учтите, если патриарх нам не поверит, то наша участь незавидна.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, преосвященный владыко, – улыбнулся отец Амфилохий. – Мы принесём столько показаний и свидетельств против Нектария, что дедушка не сможет нам не поверить. А теперь с нами ещё и Вы, Ваш духовный авторитет, и, безусловно, Ваши святые молитвы с духовным опытом. Судьба выскочки и лицемера Нектария целиком в наших руках.
Присутствующие перекрестились и одобрительно засмеялись.
«Ступай с миром, сынок и старайся никогда не огорчать Распятого Господа»
Тем временем сам святитель Нектарий был в полном неведении о том, что враги замышляли за его спиной. Его душа и мысли были заняты совсем другим. Он всем сердцем хотел проповедовать Христа тем, кто Его ещё не знал и горячо молился Богу, чтобы Он избавил его от мешающего проповеди «карьерного и административного роста».
Да и разве совместимо желание сделать карьеру в Церкви со смиренным и жертвенным служением Христова пастыря? Нет, совсем другие, не ребяческие, а евангельские мысли занимали святителя: видя, как катастрофически не хватает ему времени на проповедь слова Божия, он принял решение сократить сон. Он всё взвесил и рассчитал: если спать на полтора-два часа в сутки меньше, то останется на полтора-два часа в сутки больше – на проповедь Евангелия, на помощь беднякам, на исповедь кающихся и на другие действительно необходимые дела, главное из которых – донести до измученных человеческих сердец животворящее слово распятого и воскресшего Сына Божия.
Конечно, он не был глухим и слепым и не мог не слышать, как многие в Каире и вокруг хвалили его за праведную жизнь. Однако, сам он относился к этим похвалам, как к исчезающему звуку человеческих слов, которым не стоит придавать никакого значения. Святитель искренне считал, что не делает ничего особенного. Он просто жил по-монашески – по Евангелию Господа Иисуса Христа. Ведь в жизни по заповедям Евангелия нет ничего необычного, ничего выдающегося, кем бы ты ни был: простым христианином, монахом, проповедником, священником или патриаршим наместником. Разве не так?
Святитель Нектарий не мог не видеть, что народ в Каире, действительно чрезвычайно его полюбил и привязывался к нему всё больше и больше, причём не только греки, но и арабы и европейцы, не только православные, но и католики и даже протестанты. Все видели в нём живой образец Христовой любви. Да, многие действительно хотели, чтобы он стал патриархом, он не мог не слышать разговоры об этом. Однако, ни с одним человеком владыка Нектарий эти праздные разговоры никогда не обсуждал. Сам же он не только не стремился к патриаршеству, но и молил Бога о том, чтобы Он продлил годы жизни девяностолетнего патриарха Софрония. К старцу-патриарху святитель Нектарий относился как к своему духовному отцу и всегда поминал его в числе своих первых и главных благодетелей, вместе с мамой, бабушкой и Иоаннисом Хоремисом.
И вот, однажды, весной 1890 года, когда святитель молился в келье, в дверь постучали. Прервав молитву, поднявшись с колен и отворив, святитель увидел на пороге молодого, улыбающегося иеродиакона, который вежливо поклонился и протянул конверт с личной патриаршей печатью. Раскрыв конверт, святитель прочитал:
«Настоящим патриаршим указом митрополит Пентапольский Нектарий освобождается от обязанностей настоятеля нашего патриаршего подворья в Каире, а также от всех обязанностей, связанных с патриаршим наместничеством и церковным управлением. Ему позволено, при желании, сохранить для проживания келью на патриаршем подворье, где он сможет спать, читать и заниматься литературной работой. Питаться он может в трапезной подворья за общим священническим столом. Кроме того, ему разрешается проводить обряды венчания, крещения, погребения, заупокойные и праздничные богослужения, если его пригласят для этого. Ему запрещено посещать любые населенные пункты, входящие в Александрийскую патриархию, а также Старый Каир без специального патриаршего разрешения.
Подписано в городе Каир, 3 мая 1890 года, Александрийским Патриархом Софронием».
Пока святитель читал этот указ, у него немели пальцы на руках, а в конце он заплакал.
– За что? – прошептал он, посмотрев на иеродиакона.
– Ни в коем случае не трудитесь посещать Его Святейшество, он Вас не примет, – с приклеенной улыбкой затараторил иеродиакон, словно начинающий актёр, наконец дождавшийся своей первой реплики.
– Хорошо, но за что? – снова повторил святитель.
– Кто знает, кто знает… – ответил иеродиакон. – Надо было, наверное, Вам кого-то из своих иметь в окружении Его Святейшества. Да и что сейчас выяснять «что» да «как» и после драки кулаками махать? Сейчас поезд ушёл, если Вы даже и заявитесь к Его Святейшеству, он Вас ни при каких условиях не примет. Его Святейшеству нездоровится.
– Хорошо, сынок, – наконец, ответил Святитель. – Благодарю тебя за труд. Ступай, с миром и благословением Пресвятой Богородицы и старайся никогда не огорчать Распятого Господа.
Сильнее стучи в закрытые двери
Когда за нежданным гостем захлопнулась дверь, святитель почувствовал, что его руки и ноги обмякли, и он не чувствует пальцев. Он опустился на низенькую монашескую скамейку, на которой занимался молитвой Иисусовой, майка под рясой была мокрой, из глаз его ручьями текли слёзы.
Он не мог поверить в то, что произошло и не мог понять, как такое возможно. Просто не укладывается в голове: ни с того ни с сего, без объяснения причин, на основании сплетен и клевет снять с высокого церковного служения, выгнать отовсюду, даже не выслушав, не дав возможности объясниться? Да даже если бы он, по незнанию патриархийной «кухни» и на самом деле нарушил бы, по неведению, какие-то неписанные правила, сам того не заметив, разве реакция на это адекватна? Он искренне не помнил, действительно ли сказал кому-то «спасибо» на каком-то приёме, но неужели одно это слово могло бы послужить в Церкви Христовой причиной такого предательства, причиной такой безжалостной расправы со стороны собратьев? Невообразимо. Невероятно. Господи, дай терпения и помоги никого не осуждать.
Святитель почувствовал, что его бросает в жар, что ему становится всё хуже. Видимо, невылеченная малярия так реагирует на стресс. Превозмогая слабость, поднявшись на ноги, встав перед иконами, он осенил себя крестным знамением и слабым, но твёрдым голосом произнёс вслух, вкладывая смысл в каждое слово:
– Господи, я уважаю его. Я люблю его. Я никогда, Боже мой, не забуду всё добро, которое он для меня сделал.
Святитель еле стоял на ногах от пережитого. На границе отчаяния, сквозь слёзы он устремил дрожащий взор на Распятие и вдруг произошло нечто необъяснимое: его сердце и всё тело начал наполнять удивительный, смиренный и согревающий покой. Исчез жар и лихорадка, слабость в ногах, ему стало очень хорошо, радостно и спокойно. «Это ведь было искушение, – спокойно и радостно подумал он. – Не первое и не последнее. Господи мой! Делай что Тебе угодно. Да будет воля Твоя».
Мысль его из тяжёлой и путающейся стала вдруг лёгкой, невесомой и проникающей в суть смыслов. Он подумал о том, что, слава Богу, ему разрешено жить в этой келье, ему есть где молиться, у него есть кусок хлеба. Слава Богу тысячу раз. «Терпение, у меня всё есть и мне нужно много терпения, – сказал он вслух или про себя. – Если я буду унижен перед людьми, в этом нет ничего страшного. Мне просто нужно терпение. Господи мой, я потерплю».
Высок пред Богом, унижен перед людьми
Люди узнали о том, что произошло с митрополитом Нектарием не сразу. Первыми заметили изменения в жизни Святителя многочисленные каирские нищие, которые привыкли почти ежедневно получать от него милостыню, еду, вещи и разнообразную помощь.
Как сказано выше, жалованье от Патриархии святитель не получал и раньше, до своего увольнения. Деньги, которые иногда давали ему жертвователи, у него не задерживались: он немедленно раздавал их нуждающимся. Сейчас все пожертвования прекратились, и, соответственно, прекратилась и помощь святителя нуждающимся. Впервые в жизни святитель оказался в долгах: типографии, которая печатала его книгу «Сокровищница священных и любомудрых изречений», заплатить было нечем.
Сердце святителя обливалось кровью, когда нищие, привыкшие получать от него милостыню, одежду, еду уходили от него с пустыми руками и он ничем не мог им помочь. Он смиренно говорил людям: «Простите меня, пожалуйста, что не могу вам помочь: я обеднел и многим должен», кланялся перед ними, а растерянные бедняки не знали, что сказать в ответ и молча уходили, шаркая стертыми башмаками по плитам церковного двора.
Потихоньку, от нищих и бедняков слухи об изменениях в жизни cвятителя Нектария узнала вся каирская и александрийская паства.
Несмотря на категорический запрет приезжать к патриарху для объяснений, святитель Нектарий трижды пытался перед ним объясниться. Он смиренно приезжал в патриархию, ждал у закрытых дверей во дворике, просил об аудиенции, но патриарх всякий раз отсутствовал (или святителю говорили, что он отсутствовал). Один раз, святителю сказали, что патриарх принимает лечебные ванны, другой – что его святейшество путешествует, третий, что он сейчас на Синае.
Те в патриархии, кто раньше отчаянно льстил митрополиту Нектарию и заискивал перед ним, видя особое к нему отношение со стороны патриарха, теперь перестали скрывать своё презрение и открытую ненависть к нему. Причём многие собратья-священники не просто прилагали усилия помешать его встрече с патриархом, окончательно «сломать ему карьеру», в чём присутствовал хоть и дьявольский, но, с точки зрения завистников, рациональный смысл, но, судя по всему, просто получали удовольствие от иррациональных, не имеющих для их козней и интриг никакой практической пользы насмешек и издевательств в лицо над тем, кто стоял выше их духовно и нравственно.
Святитель не мог понять за что его так сильно не любят. Он пытался вспоминать день за днём и час за часом своего служения, сослужения, общения с теми, кто улыбался и целовал ему руку, а сейчас оказался врагом. Может быть, сам того не заметив, он обидел кого-то из них? Нет, ничего подобного он не мог вспомнить, как ни старался. Со всеми и каждым он вёл себя ровно, доброжелательно, искренне, безусловно, без фамильярностей и мирского сближения. В чём же причина такой ненависти? И как могут христиане причинять боль своему брату с одной-единственной целью – чтобы ему стало как можно больней?
В последний приезд в патриархию, прождав около пяти часов во дворе, не дождавшись приёма от патриарха, который то ли правда был в отъезде, то ли снова не захотел его видеть, святитель побрёл к выходу со двора. У ворот праздно стояли и громко смеялись два иеромонаха, святитель помнил, что патриарх жаловался ему на них за их соблазнительное поведение и он где-то полгода назад просил секретаря патриархии дать им ещё один шанс.
– Внимание-внимание! – шутовским голосом провозгласил один иеромонах. – Равнение на преемника патриарха Софрония!
– Что, за тёмные делишки нас прогнали с глаз долой? – спросил другой, заглядывая святителю в лицо.
Солнце сияло ярко и отражалось в гладком синем море, но святителю казалось, что он идёт в тумане, сквозь серый и липкий дождь, обволакивающий его душу.
– Боже мой, Боже мой, – шептал он с каждым шагом. – Боже мой и Господи. Прошу Тебя, дай мне чуточку сил. Укрепи меня.