Утешение в доброй семье Саккопулосов
На новом месте служения cвятителя Нектария – в Ламии его с нетерпением ждали. Когда 30 сентября 1893 года экипаж со святителем и его вещами прибыл в город, возле кафедрального собора его встречали мэр и чиновники городской администрации, представитель правящего архиерея (сам владыка был в те дни на отдыхе и не присоединился к встрече), несколько священнослужителей.
Городок Ламия излучал гостеприимство, спокойствие и радость. Святителя пригласили на кофе в здание епархиального управления, а затем секретарь городского совета показал ему несколько квартир, пригодных для поселения.
Святителю пришлась по душе комната в домике, стоящем немного на отшибе, за городским рынком, возле старого кафедрального собора Святителя Николая. Хозяином был сорокапятилетний добропорядочный семьянин, бухгалтер Харалампос Саккопулос. Хозяин, вся его семья, дом и комната пришлись по душе святителю с первого взгляда, он трижды перекрестился и попросил перевезти сюда его вещи и книги, сказав, что больше искать ничего не надо.
С первых шагов всё шло прекрасно и благословенно. Гостеприимные хозяева отдали святителю самую просторную комнату в доме: на втором этаже, окнами на восток.
Хозяин дома Харалампос Саккопулос оказался очень простым и добросердечным, верующим человеком. Он работал не покладая рук, чтобы прокормить свою семью, часто засиживался за работой до рассвета, готовя бухгалтерские отчёты для крупных торговцев и богатых животноводов, которых было немало в тех краях. Несмотря на загруженность работой, Харалампос всегда был в добром расположении духа, его жена и дети тоже были примерами доброй христианской нравственности.
Домашний иконостас семьи Саккопулосов находился в самой важной комнате семьи – детской. Главной иконой в нём была икона Святой Троицы, а ещё иконы святого Ахиллия Ларисийского[31], одного из покровителей тех мест, святого великомученика Мины, святых архангелов. Перед иконостасом горела неугасимая лампада. Несмотря на то, что у Саккопулосов не было лишних денег, они даже не обсуждали, что надо экономить на масле и тушить лампаду.
Святитель давно уже не жил в столь благословенной семейной атмосфере, пожалуй, такого утешения от общения с благословенными, верующими людьми у него не было с тех пор, когда, много лет назад, он работал учителем на острове Хиос.
Каждый воскресный и праздничный день святитель проповедовал в одном из приходских храмов епархии, по графику. Харалампос любил заранее спрашивать святителя в каком из храмов назначена ближайшая проповедь и давал святителю добрые советы о том, что это за городок или деревня, что там живут за люди, каков их род занятий и какие темы проповеди наиболее тронули бы их сердца. Святитель всегда со вниманием и благодарностью выслушивал Харалампоса и следовал его советам.
«О добродетели смирения Пресвятой Богородицы хочу вам сказать»
Одной из первых проповедей, произнесенных святителем осенью 1893 года, была проповедь о терпении. Святитель произнёс её в Галаксиди – одном из рыбацких посёлков недалеко от Ламии. Харалампос заранее рассказал святителю, что Галаксиди – старое рыбацкое селение, и что, по всей вероятности, слушать его в церковь соберутся в основном женщины, тогда как мужья их в это будут в море. Когда святитель приехал в Галаксиди, так всё и оказалось, как говорил Харалампос.
Проповедь святителя в Галаксиди была посвящена добродетелям терпения и смирения.
«Доченьки вы мои, любимые мои дети Божии!.. Вот говорю это сейчас и вижу, как очи ваших душ, с молчаливым молением устремлены ввысь, ко Пресвятой Владычице Богородице. Да, в нашем православном храме изображение Пресвятой Богородицы всегда занимает центральное место – между небом и землёю. Между Вседержителем Господом и воинствующей Его Церковью.
Пресвятая Богородица – всевеликая наша Посредница, приемлющая просьбы, страдания, ожидания каждого человека. Взяв эти просьбы, страдания и ожидания, Она, с материнским дерзновением передаёт их Своему Сыну – Распявшемуся за нас и победоносно Воскресшему Господу— Тому, Кто имеет власть над всем небесным, земным и преисподним.
Не буду сейчас много рассказывать о великой и благодетельной роли Пресвятой Богородицы в деле нашего спасения. Каждый подлинно православный человек об этом знает, с любовью читает о Ней в книгах.
Сегодня скажу два слова всего об одной из многих её и великих добродетелей, которые отличали Её во время земной жизни. О добродетели смирения Пресвятой Богородицы хочу вам сказать.
Задумайтесь только, доченьки мои: что претерпела Матерь Божия в сей долине плача, которая называется землёю? Сколько она терпела от детства до девичества, когда сказала Архангелу, принесшему ей план спасения мира, эти мироспасительные слова: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк. 1, 38)!..
Терпела Она ужасные подозрения в безнравственности и грязные сплетни, терпела скитания, нищету, скорбь, душевные муки, одиночество – о, да целых томов не хватило бы, чтобы описать все страдания и раны Приснодевы и Матери Божией, которые Она, не переставая, терпела, терпела и терпела каждый день и час Своей земной жизни.
Матерь Божия была, есть и всегда будет величайшей подвижницей смирения и терпения за всю историю человечества. Столпом того самого терпения, которому изумились ангелы. Утверждением того самого терпения, которое и утвердило Христовых мучеников.
Дорогие мои доченьки, знайте, что покаяние без терпения бесполезно, без терпения покаяние остаётся без награды. Учтите, что без терпения мы не сможем приобрести ни одной добродетели, то есть, вообще ни одной. Преподобный отец наш Антиох Палестинский говорит: «Чтобы нам наследовать землю обетованную, следует всякие искушение и скорбь принимать с терпением и благодарением». Но и Сам сладчайший Господь наш Иисус Христос, наша радость и счастье, говорит, что претерпевший до конца спасётся (ср. Мк.13, 13).
А величайшему из Своих апостолов, святому Павлу, который просил избавить его от мучительного жала плоти, Господь сказал: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор.12, 9)».
После проповеди прихожанки обступили святителя и просили задержаться в их посёлке хотя бы на пару дней, ради их духовной пользы. Святитель послушался и остался в Галаксиди на три дня. Видимо там он подхватил грипп, и, вернувшись в Ламию, три недели не мог встать с кровати с высокой температурой.
«Продолжай свой путь, а Господь будет тебе помогать»
Во время болезни, в состоянии между сном и бодрствованием, святителю было видение. Он увидел себя как бы в сумерках, гуляющим по зелёному лугу и тихо поющим «Свете Тихий Святыя славы…». Он был один. Вдруг всё вокруг осветилось ослепительным светом. Примерно в пяти метрах от себя он увидел скромно одетую Женщину, вид Её был строг и скорбен. На плечах Её сияли звёзды, за ней стояли два архиерея, в которых он узнал Святителей Христовых Василия Великого и Григория Паламу.
– Нектарий, – тихо позвала его Женщина. Её голос был нежным, похожим на прохладную воду в жаркий день.
– Пресвятая Богородица, – воскликнул Святитель. – Вы снизошли до меня…
– Не волнуйся, – прервала Святителя Пресвятая Богородица. – Мы собирались пригласить тебя присоединиться к нам, и вчера ангелы уже были готовы забрать тебя.
– Вчера? – машинально произнёс святитель. – Но я ничего не знал об этом и совсем не был готов…
– Однако, Господь благоволил тебе остаться. Ты и дальше будешь продолжать свой путь: узкий путь скорбей и терпения. Сколько ещё лет, Я не знаю.
– Пресвятая Матушка Богородица, – заплакал святитель, – не уходите, не оставляйте меня… Мне страшно.
– Не бойся, – сказала Пресвятая Богородица. – Продолжай свой путь, а Господь будет тебе помогать.
Во время болезни святитель сдружился с одним из сыновей Харалампоса – шестнадцатилетним Константином, который ухаживал за Святителем, когда тому было плохо. Костас тянулся к святителю каждой клеточкой чистой детской души, и святитель отвечал ему отеческой евангельской любовью. Они духовно очень сдружились, владыка Нектарий учил мальчика благоговению и пониманию Священного Писания, они вместе читали Евангелие, святых отцов. Святитель учил Костаса петь византийские церковные песнопения, разбираться в церковном уставе и богослужениях.
Святитель наставлял Костаса и его братьев и сестёр быть послушными детьми, хорошо учиться, и, главное, много молиться. «Господь Иисус Христос особенно внимательно следит за вами, детьми, – говорил святитель Костасу и его братьям. – Он особенно слышит ваши молитвы, поэтому не переставайте много молиться Ему».
Словом, они очень сдружились – пожилой митрополит и шестнадцатилетний подросток. Каждую свободную минуту, когда была возможность, Костас стремился проводить со святителем.
В Рождественские дни 1893 года святитель Нектарий попросил отца Костаса, господина Харалампоса разрешить ему взять его сына с собой в поездку с проповеднической миссией по епархии. К великой радости мальчика, отец разрешил ему поехать вместе со святителем. Они посетили Амфиссу, Домоко, Аталанти и много других городков и деревень епархии, где святитель проповедовал, а в свободное время и в пути, много беседовал с Костасом. Эта поездка стала для юного Костаса великим благословением и духовным утверждением на всю последующую жизнь.
Однако, недавняя тяжёлая болезнь подкосила здоровье cвятителя Нектария и во время рождественской поездки – зимой, на лошадях и пешком, в снег, дождь, под пронизывающим ветром, с ночевками в холодных гостиницах и проповедями в неотапливаемых храмах он физически чувствовал себя очень плохо. У него постоянно кружилась голова, его тошнило и лихорадило.
«Почему они не могут остановиться и продолжают мне мстить и меня гнать?»
Друзья Святителя из Египта прилагали все возможные человеческие старания, чтобы перевести его в Афины, либо вернуть в Египет. Знакомые и незнакомые писали святителю, что патриарх Софроний совсем состарился и не участвует в управлении Церковью, а негодные люди действуют за его спиной, внося многочисленные соблазны в церковную жизнь.
Многие писали о том, что вся христианская Александрия возмущена соблазнами в Патриархии и мечтает о том, чтобы оклеветанный святитель вернулся в Египет и стал преемником патриарха. Читая эти письма, которые почтальон приносил каждый день, Святитель только вздыхал, губы его шептали молитву Иисусову. Он прекрасно понимал, какой это крест, полностью вверял себя воли Божией и много молился за всех – за патриарха Софрония, за «героев» писем, которых он прекрасно знал лично и которым был обязан своим изгнанием. Он молился за добрых и злых, за знакомых и незнакомых, за всю Церковь.
В один из таких моментов, когда Святитель держал в руках очередное письмо из Египта, к нему подошел Костас и святитель, с улыбкой спросил его:
– Ну что, Костас, если меня переведут в Египет, поедешь со мной?
– В Египет!.. – обрадовался мальчик. Он ни секунды не раздумывал и был готов отправиться с любимым святителем не только в Египет, а хоть на край света. – Конечно, поеду! А Египет – это сильно далеко?
– Ну, не так, чтобы близко. Но учти, что там другие люди, другие нравы…
Костас задумался, и затем, подняв руки к небу, решительно ответил:
– Решено. Я поеду с вами, владыка. Только вы, пожалуйста, вечером скажите папе и маме, что берёте меня с собой. А там, кстати, другие ребята есть? А какие они? А когда мы выезжаем? Мы на пароходе поплывём?
Святитель улыбнулся и сказал:
– Не спеши, Костас. Там, кроме нас с тобой много других желающих. Не думаю, что меня позовут. Однако, как Бог даст.
По Костасу было видно, что он расстроился: приключение заканчивалось не начавшись. Однако, он взял себя в руки и громко, серьезно, практически торжественно сказал:
– Да, владыка, как Бог даст, но куда бы вы ни поехали, я поеду с вами. Я люблю церковь, батюшек очень люблю и уважаю. Всех батюшек, с которыми вы меня познакомили здесь, я просто не знаю, как люблю.
– Слава Богу, Костас, я это вижу, – ответил святитель. – Дай Бог, чтобы ты сохранил эту любовь на всю жизнь.
И хоть ни в какой Египет они не поехали, в самом начале марта 1894 года, в полной невзгод, бурь и тумана неопределенности жизни cвятителя Нектария наконец-то забрезжило весеннее солнце. Из столицы пришла хрупкая, осторожная весть, что вроде бы, вот-вот он будет назначен ректором богословской школы Ризарион в Афинах. Это назначение для Святителя означало конец скитаниям, возможность заниматься богословием, написанием духовных книг, не ютиться больше по чужим домам, а иметь скромную собственную келью, ежедневно посещать богослужения в семинарском храме, служить Божественную Литургию. Святитель стал молиться о том, чтобы милостивый Бог открыл Свою волю.
За несколько дней до того, как в газетах был опубликован официальный указ о назначении святителя ректором школы Ризарион, он получил письмо от своего хорошего знакомого господина Флантелиса, преподавателя из Афин, который, будучи вхож в богатые, влиятельные семьи, поделился со святителем подробностями о его назначении. Оказалось, что решение было принято несмотря на жуткое сопротивление из Египта. Враги Святителя, узнав, что его хотят назначить ректором одного из авторитетных афинских учебных заведений, постарались сделать всё возможное, чтобы это назначение не состоялось. Они писали в министерства, в Синод, лицам, принимающим решения, многочисленные пасквили, где правда была смешана с ложью и прямо исполненные клевет о святителе, специально приезжали в Афины, чтобы помешать назначению. Однако, слава Богу, на этот раз их злые усилия не возымели успеха.
Святителю, который, казалось бы, должен был привыкнуть за последние пять лет к непрестанным наветам и клевете, снова стало очень больно. «Зачем они это делают? – спрашивал себя он. – В чём их цель? Почему они не могут остановиться и продолжают мне мстить и меня гнать?»
Поживём-увидим
На следующий день господин Харалампос Саккопулос пригласил владыку на семейный обед. За несколько часов до этого святитель рассказал своему юному другу Костасу о своём назначении и скором отъезде в Афины. Костас, услышав новость, помрачнел, на глаза его навернулись слёзы, он смотрел в угол и ничего не говорил. Он не мог даже представить, что уже скоро расстанется со своим духовным отцом, к которому настолько сильно привязался.
– Не расстраивайся, сынок, – сказал святитель, чтоб его утешить. – Бог милостив, может и устроит что-то, Ему угодное.
Во время семейного, прощального обеда, исполненного умиления и любви, растворенных в печали от предстоящей разлуки, святитель в какой-то момент обратился к главе семейства и его супруге:
– Прошу вас, сделайте кое-что для меня.
– Всё что пожелаете, Ваше Высокопреосвященство, – без раздумий ответили Саккопулосы. – Всё что пожелаете, и ещё много раз по столько.
– Пожалуйста, отпустите со мной Константина в Афины. Он закончит там школу. Ризарион, где я буду ректором. Это одновременно и семинария и гимназия. Он получит там очень хорошее образование. Лучше, чем здесь. Конечно, я возьму его только при условии, что он пообещает вам хорошо учиться и быть достойным вашей фамилии. Я же, со своей стороны, обещаю вам, что он будет окружен моим постоянным вниманием и заботой. И о будущем его я, в своё время, тоже позабочусь.
Семья растерялась, такого никто не ожидал. Наконец, отец тихо спросил:
– Костас, хочешь поехать с владыкой в Афины?
Костас растерялся. Ему хотелось прыгать от счастья, но при этом, он понимал, что родителям больно расставаться с ним.
– Я буду приезжать к вам каждые каникулы, – прошептал, наконец, мальчик.
Самая младшая в семье, четырехлетняя Деспина спросила:
– Костас, а ты что – батюшкой будешь?
– Давай так далеко не будем загадывать, – ответил вместо Костаса святитель Нектарий. – Может, станет батюшкой, может и нет, вернётся и будет вам помогать. Поживём увидим.
Через несколько дней почти все жители Ламии вышли на улицы, чтобы торжественно провожать экипаж, в котором святитель ехал в порт, чтобы сесть на пароход и отправиться к месту нового служения. Кучеру велели ехать медленно, чтобы все могли попрощаться со святителем и взять его прощальное благословение. Проводы святителя стали настоящим проявлением всенародной любви к нему. Девушки вышли с цветами, праздничными лентами, дети махали флагами. Люди не стеснялись показать свою любовь к посланному им Богом священнопроповеднику, который, в недолгие месяцы своего служения в Ламии засеял их души евангельским словом и примером своей евангельской жизни.