тавшегося титанически несокрушимым, никто не горел желанием запирать себя в желтом кругленьком гробу. Так что вся работа по обнюхиванию дна легла на Корсина. А он, надо признать, воспринял это с воодушевлением.
– Ты мой вахтенный, Демид, моя золотая левая рука, поэтому ты останешься на борту. К тому же ты не так хорош в управлении «Пикаром», да?
– Эти джойстики, эта… хрень… Короче, они не для меня, Валер, сам знаешь. Ты только посмотри на мои руки!
– Это было «во-первых», золотозубый, – довольно резко сказал Исаченко. И опять, как показалось Демиду, какое-то жутковатое глубинное лицо соединилось с лицом капитана. – А во-вторых… Нет-нет, подержи рот закрытым, чтобы я не ослеп раньше времени. А во-вторых, мальчонке сам скажешь. Если захочешь. Только не рань его слишком сильно – не все это могут пережить.
– Черт, Валер, какой же ты умный. И проблему решил, и мне яйца зажал.
Неожиданно вмешался Родионов. Лицо старпома говорило, что он не меньше обеспокоен.
– Я тоже не думаю, что Василь в «Пикаре» – это хорошая затея. Там ведь труп. Ну какое у парня останется впечатление от подводной ярмарки, на которую он так рассчитывает?
– Ну, у нас уже есть гонец, которому срубят голову.
Ничего так и не добившись, Демид махнул рукой и потопал на корму.
3.
Демид так спешил застать погружение «Пикара», что чуть не запнулся о приступку.
«Так-так, спокойнее, старый ты дурень, – сказал он себе, уменьшая длину и скорость шага. Иногда он называл себя стариком, хотя ему исполнилось только сорок семь. – Разве ты забыл, что без твоего ведома на борту могут разве что посрать?»
На покатых боках батискафа играло солнце. Люк был открыт. Внутри сидел Корсин. Он проверял показания датчиков, зачем-то водя по ним гнутым указательным пальцем, словно в поисках шрифта Брайля. Василь крутился поблизости, ведя съемку со своего смартфона.
– Это для мамы, – с улыбкой заявил он, и улыбка стала еще шире. – Она будет в восторге! И вспомнить не вспомнит про больные ноги! – Неожиданно он смутился. – Я не буду снимать ничего лишнего, а внутри только щелкну глубиномер и что-нибудь в иллюминаторе.
– Да, лишнего снимать не надо, а то куры на смех поднимут, – промямлил Демид, не зная, как лучше начать.
«Господи, парень, не усложняй мне и без того сложную задачу, – мысленно простонал он. – Зачем ты вообще сюда маму приплел? Хочешь, чтобы я прослезился и купил ей таблеток?»
Палец Корсина прекратил исследования, а сам оператор донного робота наклонился к распахнутому люку.
– Василь, ты, главное, в штаны не надуй. Мокро должно быть только снаружи, да? Действуем по такой схеме: на тебе – данные, на мне – управление и прочая скукота. Будешь как всамделишный глубоководный турист, малец.
– А если что-то пойдет не так, Корсин, – тяжелым голосом промолвил Демид. – Что тогда? Аннулируешь его туристическую визу?
– Да что может пойти не так, господи? О, да ты, похоже, в чем-то сомневаешься, угадал? – Корсин с наигранным сожалением посмотрел на Василя: – Ох, малец, как бы нам не запретили сделать все эти потрясающие снимки для твоей мамы.
На лице Василя вспыхнула тревога.
– Демид Степанович, да не буду я ничего трогать! Мы же обговаривали это! И мертвая дамочка меня не интересует! Вы ведь сами говорили: повезет, если будет хоть одно погружение на «Пикаре»!
– Я просто не хочу… – Демид умолк, внезапно сообразив, что идет против собственных же убеждений. – А ответь-ка, Василь. Ты-то сам как? Готов проявить мужество и выдержку? Считай, море испытывает тебя, зажимает между небом и дном. И оно будет так делать каждый божий день, пока ты носишь эти полоски.
Все, включая Василя, посмотрели на его тельняшку. Наконец он поднял голову.
– Готов на все сто процентов, товарищ вахтенный помощник капитана, мой бог и сельдь в шубе, аминь.
На корме грянул смех. Демид и сам хохотнул.
– Будет тебе, Демид, не жмись, – проворчал Свиридов. Он держал в руках планшет и как раз заканчивал диагностику двигателей батискафа. – Пусть Василь прокатится и порадует мать. А если Корсин напортачит, мы ему всем миром башку отвинтим. Да, парни?
Механику ответил нестройный гул голосов.
Плечи Демида опустились, а сам он взъерошил Василю волосы. Увидев на лице парня лучезарную улыбку, тоже улыбнулся. «А ведь он прав: другого шанса может и не быть. Господи, надеюсь ты не забыл послать мне сигнал о том, что это ошибка, а я не проглядел его». С этими мыслями Демид направился в рубку управления.
Вихрастая голова Василя скрылась в батискафе, и люк захлопнулся.
Внутри желтой посудины остались два человека, готовые нырнуть в глубину.
4.
Батискаф лег на воду, и случайная волна пенистым гребнем омыла его. Тросы, удерживающие «Пикар», чуть ослабли. Впрочем, не настолько, чтобы не потребовалось вмешательство человека. Таким человеком был Гордей Свиридов – рукастый механик, отвечавший за установку термоусадочных манжет на стыки труб газопровода. Настолько рукастый, что мог подменить всех и каждого, но только не в графе «ЗАРПЛАТА».
Проверив, как сидит гидроизоляционный костюм, Свиридов шагнул с кормы. На мгновение утонул, овитый пузырьками. Вынырнув, погреб в сторону покачивавшегося «Пикара». Постучал в лобовой иллюминатор.
– Не скучай, Василь! Водица – что мамкино молоко! Теплая!
Корсин показал ему средний палец, и механик продемонстрировал свой.
– Не бери в голову. – Рыбьи глаза Корсина безучастно уставились на парня. – Этот идиот просто ничего слаще титьки не пробовал.
– Можно подумать, ты – титько-мастер! – рявкнули динамики голосом Демида. – Занимайся своим делом, Корсин!
– Ну, разумеется, товарищ вахтенный помощник.
Самому Василю было не до шуток. Когда батискаф только лег на воду, ему показалось, что он заперт в лифте, который вот-вот сорвется прямиком в ад. С палубы всё казалось не таким страшным. По корпусу батискафа застучали ноги Свиридова. Послышались щелчки, говорившие о том, что крепления тросов отстегнуты. Василь побледнел. Раздался глухой всплеск. Это Свиридов спрыгнул с батискафа.
– Так, «Пикар», с креплениями покончено, – сообщил Демид. – Можете погружаться.
– Есть погружаться. – Корсин легонько нажал на аналоговый стик штурвала.
Полоса прозрачной воды поплыла вверх и уже через пару секунд полностью обхватила иллюминатор. Перед людьми в батискафе простерлась голубая бездна, ведущая к темным синим цветам ночного неба, прямиком в гости к мертвой женщине.
– Глубина там такая, малец, что мы даже не успеем почувствовать, как океан сворачивает нам шеи, – вдруг доверительно сообщил Корсин. Услышав покашливание Демида в динамиках, ухмыльнулся. – Но не беспокойся, этого не случится. Обернемся где-то за час. Как в магазин сгонять.
– А как мы найдем то самое место?
– Пойдем на сигнал донного робота. Вот он, видишь?
Василь прилежно перевел взгляд на радар, но вместо изучения данных почему-то уставился на ноготь оператора. Ноготь был округлым и странным, похожим на состаренную чешуйку огромной рыбины.
– А почему у трубоукладчика такое странное название? – спросил Василь. Спросил больше для того, чтобы не ощущать страшную пустоту под батискафом, а заодно и у себя в груди. – В смысле почему именно «Святой Гийом», когда все наши научные и инженерные суда сплошь «академики»?
– Да ты у нас болтун, да, Василь? – Рот Корсина изрезала неприятная улыбка.
– Я отвечу парню, – вклинился голос Демида. – А ты, Корсин, не отвлекайся. Хочешь знать, почему Папашу так прозвали, да, парень?
– Да, хотел бы.
– Ну, наверняка ты слышал, что «Святой Гийом» – это совместный проект России и Швейцарии, который собрали где-то на верфи Южной Кореи. Нам всё оплатили. Нам теперь платят за всё, как ты знаешь. Поэтому-то от общего проекта Швейцарии досталось лишь имя. Они выбрали какого-то своего лауреата «нобелевки». А я так считаю: нам страшно повезло, что мы не плаваем на каком-нибудь «Удачливом сыре».
– Да? А почему Папаша?
– А разве Папаша нам не Папаша? – Демид рассмеялся.
Этот разговор немного успокоил Василя. Теперь он как завороженный глазел в иллюминатор. Телефон в его руках снимал не переставая. Снаружи «Пикара» клубился темно-синий сумрак. Луч прожектора превращал всё в сплошную ночь на дороге – когда водитель за рулем мчащегося автомобиля видит только крылышки насекомых да тьму.
А потом во тьме что-то сдвинулось.
Сперва это напоминало ту самую дорогу, о которой подумал Василь, но он быстро сообразил, что видит трубопровод. В полумраке моря он казался канатной лентой, уходящей в небытие.
– Мы прибыли. – На лбу Корсина блестел пот, хотя внутри батискафа становилось всё прохладнее. – «Пикар» ждет указаний.
– Хорошо, отлично, – отозвался Демид. – Картинку получаем. Приступайте к подъёму. Корсин!
– Да?
– Постарайся, чтобы находка не получила повреждений.
– Это и в моих интересах тоже.
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Говорю, всё сделаю в лучшем виде. Разве я не так работаю?
Демид ответил что-то невнятное, и Василь с улыбкой подумал, что вахтенный выругался, накрыв ладонью микрофон.
Женщина обнаружилась в пятнадцати метрах восточнее газопровода. Сердце Василя забилось быстрее, в равной степени качая по телу ужас и восторг. Женщина в его воображении неожиданно предстала мягким неокрашенным цветком. Казалось, она без каких-либо последствий перенесла тяжесть моря, разрушительное влияние воды и даже собственную смерть.
Ноги неизвестной были плотно сжаты, хотя никаких приспособлений, которые бы удерживали их вместе, не наблюдалось. Скрещенные руки покоились на груди, тая в себе некий предмет. Словно для полноты картины, вокруг танцевал и вихрился морской снег, подгоняемый винтами «Пикара». Лицо женщины украшали какие-то символы.
А еще Василю мерещилось, что ее ресницы дрожат на свету.
– Она не человек, – прошептал он и сам испугался собственных слов.