– Вот мы и займемся ремонтом, – хихикнул Корсин.
Отыскав тележку с пневматическими колесами, он погрузил в нее два баллона. Потом совершил еще одну ходку за следующей парой. Этого должно было хватить. Баллоны Корсин выставил плотной кучкой у ленты конвейера. К моменту, как он совладал с последним, со лба градом катился пот.
Подняв голову, Корсин отыскал тяжелые индукционные зажимы. Обычно с ними работали минимум два человека, но он собирался исполнить эту арию катастрофы сам. Едва не растянувшись под весом зажимов, Корсин опустил их и защелкнул, точно наручники, на баллонах.
Теперь посреди цеха стояло настоящее взрывное устройство.
Через сколько оно сработает, когда он запустит индукцию? Через десять секунд? Полминуты? Корсин понятия не имел, сколько у него времени в запасе, но решил не рисковать. Глупо улыбаясь, он на цыпочках направился к лестнице.
За ним тянулся провод от пульта индукционного захвата.
7.
До полуночи оставалось меньше часа, но на горизонте всё еще тлела красная бугристая полоса. Прогуливавшийся по палубе Демид избегал смотреть в ту сторону. Потому что знал: если больше положенного таращиться на огонь в море, то кошелек тоже начнет тлеть. Цветы, презервативы и прочие любовные снасти – вот что сулит море в огне.
«Не придумывай, золотозубый, – сказал себе Демид. – Чтобы прожечь дыру в кошельке, вовсе не обязательно быть романтиком. Достаточно обладать крепким морским корнем, за который все хотят подержаться».
Темная сторона Балтийского моря внушала страх. Кругом – ни зги. Только «Святой Гийом» парит в безбрежной тьме, точно призрак. Теперь море не казалось Демиду чем-то одушевленным и понятным – вроде бесформенной любвеобильной богини, забиравшей к себе лучших моряков, чтобы забавляться с ними до скончания времен. Только не после случившегося на корме.
– Ну-ну, так и спятить недолго, – укорил себя Демид.
Он так увлекся попытками проникнуть взглядом в толщу воды, что не заметил, как добрел до Гордея Свиридова. Механик стоял у фальшборта и, оперевшись на локти, курил. После каждой доброй затяжки он с видом ценителя нюхал пальцы, от которых несло солидолом.
Свиридов протянул сигаретную пачку, но Демид отмахнулся.
– С кем ты говорил, о повелитель сельди?
– А с кем можно говорить в такое время и в таком месте? Только с богом.
– И он отвечает?
– Он говорит: бойтесь снайперов, ибо они находят во тьме сигаретный огонек и целятся чуть повыше – точнехонько в лоб.
Свиридов добродушно рассмеялся:
– Да брось, Демид, в море нет снайперов.
– Чтоб ты знал – морские снайперы самые опасные из всех. Прямо сейчас они сидят на глубине и изучают твой скукожившийся лоб, готовясь поразить его костяной иглой.
Оба посмотрели на море, но увидели лишь отблески темного неба на поверхности слабых волн.
– Надеюсь, эти ребятки не промажут, – наконец заметил Свиридов. – Тебя так сильно беспокоит вся эта история с утопленницей?
Демид собрался было ответить честно, но, к собственному удивлению, напустил на себя беспечный вид. Даже широко улыбнулся, хотя и был уверен, что сейчас сверкать зубами бессмысленно.
– Я спокоен как стоячая вода в кадке, Гордей. Лучшее состояние на свете, как по мне. Доброй ночи.
Не оборачиваясь, Демид побрел мимо огнеупорной спасательной шлюпки, готовой при необходимости в любой момент сорваться в воду. Прямо в пасти морским снайперам.
– А ты сегодня не страннее обычного! – весело крикнул вдогонку Свиридов.
«Вот уж точно», – подумал Демид.
Его беспокоило многое. Все эти тревоги и волнения были выставлены на главной витрине его души, где они скалились и рычали на прохожих. Днем Корсина отвели в кабинет капитана и там попытались разговорить. Несмотря на довольно простые вопросы, отвечал он туманно, как астролог-торчок.
– Корсин Вебер, ты планируешь причинить вред вахтенному Демиду Марзоеву? – спросил Исаченко, но перед этим включил диктофон.
Их разделял широкий стол. Демид и старпом Родионов находились за спиной Корсина. В углу сидел Зиновьев. Этот сухопарый старик постукивал по медицинскому чемоданчику и почему-то с отвращением посматривал на мальтийский крест Исаченко.
– Мне нет никакого дела до вахтенного, – ответил Корсин. Он без усилий выдержал непроницаемый взгляд капитана.
– Ответь так, чтобы я тебя понял. – Губы Исаченко искривились в улыбке. – Ты желаешь вреда вахтенному?
– Нет.
– А кому-нибудь из экипажа?
– Тоже нет.
– А кому-нибудь вообще?
– Нет.
– Кто была та женщина?
– Это одна из дочерей Йиг-Хоттурага, Великого Древнего, владыки затонувшего Кан-Хуга, предвестника Гоз-Хег’рьи.
А вот это превышало всякие пределы туманности.
– Корсин Вебер, ты будешь возражать, если судовой врач тебя осмотрит?
Корсин Вебер не возражал, хоть они и были потом поражены особенностями его шеи. Не возражал он и когда Зиновьев вколол ему успокоительное. Потом Вавко отвел его в каюту, и все на какое-то время позабыли о спятившем операторе донного робота.
Демид не заметил, как дошагал до огромного крана, использовавшегося для погрузки труб. До слуха долетел слабый вскрик. Демид остановился и перегнулся через перила лестницы, ведущей в цех. Ничего не увидел. Потянулся к рации на ремне. Не то чтобы он нуждался в перекличке вахтенных матросов, но за сегодня было слишком много всяких странностей, чтобы игнорировать чей-то писк.
Рука с рацией застыла на полпути.
По лестнице поднимался Корсин. Его плешь и походку перепившего краба ни с чем не спутать. Интуиция подсказала Демиду отступить в тень крана и затаиться там. Спустя мгновение он едва не ахнул. Корсин нес ту самую яйцеобразную статуэтку, которую сперва подняли со дна, а потом заперли в кабинете капитана. Вдобавок правую руку Корсина покрывала какая-то блестевшая пленка.
«Не глупи, старик, это точно не вишневое варенье бабули!»
– Какой же ты всё-таки мудак, Корсин Вебер, – вырвалось у Демида, хоть он и пытался удержать гнев.
Корсин с испугом оторвался от статуэтки, но ничего толком не увидел, потому что кулак Демида съездил ему по лицу. Ничего не понимая, он всхлипнул и отскочил в сторону. Зарычал и сделал выпад правой рукой, в которой ничего не было.
– Что, позабыл дома любимую вилку, ублюдок? – желчно поинтересовался Демид.
Сердце тяжело стучало, напоминая, что он далеко не молод, но Демид не собирался уступать какому-то чокнутому придурку, который был его моложе лет на семнадцать. И уже поставил левую ногу вперед, готовясь нанести удар, когда ощутил, как эту самую ногу подкидывает.
В недрах «Святого Гийома» прогремел взрыв.
Палуба дернулась, всё протяжно застонало, но «Святой Гийом», вопреки ожиданиям, не развалился. Глаза Демида опасно сузились. Он видел только пятившегося Корсина. Где-то внизу послышалось шипение, говорившее о том, что за дело взялась система аэрозольного пожаротушения.
– Что бы там ни стряслось, я знаю, что это ты. И ты только что убил чайку, Корсин Вебер. Убил ее прямо вот здесь! – взревел Демид, ударяя себя в грудь.
По лицу Корсина было видно, что он не готов к противостоянию. Только не без ножа. Оператор развернулся бежать, но Демид настиг его, развернул к себе и снова наградил тумаком. Корсин грохнулся на спину, с визгом выронив статуэтку.
Тяжело дыша, Демид подобрал странную морскую реликвию. За целый день он так и не рассмотрел эту штуковину нормально. Она была непривычно тяжелой, а ее контуры изображали некое существо, в котором сплелись черты осьминога и особо отвратительного ракообразного. И всё это заключалось в форме мерзкого зеленоватого яйца.
На мгновение Демиду показалось, что каменное существо пытается проникнуть в его разум. Пытается, но не может. Потому что вахтенный был слишком зол, чтобы слышать какие-либо голоса, кроме зова крови.
– Что ты натворил, сумасшедший ублюдок? Почему на твоих руках кровь?!
– Я сломал твою игрушку, золотозубый. Теперь придется зашивать Папаше труселя!
– Чт… На кой черт?! Зачем?!
Корсин попытался было рассмеяться, но Демид наклонился и хватил его по лбу статуэткой. Зарядил так, словно хотел, чтобы чертово яйцо раскололось. Корсин тут же заткнулся, закрыв глаза. Отовсюду раздавались команды. Кто-то прямо сейчас бежал к пожарным насосам.
– Господи боже, – прошептал Демид.
Если всё действительно так плохо, как казалось, то у них нет выбора. Им придется найти прибежище, где можно зализать раны.
Только если эти раны несмертельные.
Глава 2
1.
Демид задумчиво смотрел на экран. Наконец видео загрузилось и было готово к совращению умов и краже квартир. «Обольщение слабоумных и внушение отвращения к любой форме индивидуальной собственности», – именно так вахтенный обозначал для себя выступления Виктории Галынской, основательницы религиозной группы «Воды Кан-Хуга». Не вставая с койки, он протянул руку и убрал шторку с иллюминатора.
В каюту проник молочно-серый свет. Снаружи клубился густой туман, превращая полдень в подобие бесцветного штиля. «Святой Гийом» приближался к Истаду, шведскому прибрежному городку, обладавшему, несмотря на малый размер, хорошей верфью для ремонта. Для этого трубоукладчику пришлось обогнуть датский остров Борнхольм и направиться дальше на северо-запад.
До прибытия оставалось несколько часов.
– Только этих белых соплей не хватало, – проворчал Демид и вернулся к видео. Он кликнул по кнопке запуска, и замерший на экране зал наполнился движением и голосами.
Шла встреча группы психопатов под названием «Воды Кан-Хуга». Ее члены – в основном молодые мужчины и женщины в самой обычной одежде – с обожанием смотрели на золотоволосую девушку, продвигавшуюся по рядам. Она шла простерев руки, словно находилась в поле, где гладила шепчущие колосья. Ее ладони целовали и прикладывали ко лбу, а полы скромного черного платья перебирали в пальцах.
«Та-дам, а вот и сумасшедшая, утопившая около десяти тысяч человек. Господи, разве такое вообще возможно? – думал Демид. – Она не настолько красива, чтобы за ней шли мужчины, и не настолько уродлива, чтобы женщины в ее присутствии испытывали облегчение. Неужели так легко задурить кому-то мозги?»