Девушка поднялась на кафедру, и Демид с отвращением заметил безобразный символ, повторявший контурами композицию найденной статуэтки. Нечто овальное и темно-зеленое, нанесенное на лицевую панель кафедры. И явно запечатлевшее в себе всю вонь океанического исподнего.
Демид со вздохом открыл иллюминатор. Клубившийся снаружи туман ничем не пах. Вахтенный опять вернулся к просмотру.
Мягко уперев руки в кафедру, девушка заговорила. Голос ее казался резонирующим и неприятным, как будто вместе со словами она испускала глубоководные сигналы, присущие морским животным.
– Совсем скоро Кан-Хуг откроет свои врата, и его воды понесут волю Йиг-Хоттурага по всей земле. Мы забыли, что случилось тысячелетия назад. Мы забыли, каково это – служить океану. Жизнь не родилась из маленькой ракушки, но проистекла из дворцов Кан-Хуга, одного из Семи Величайших Городов. Вам могут говорить о незыблемости истории и исторических фактов, но всё это ложь, порожденная теми, кто лишен памяти. Появление Кан-Хуга было одной из величайших космических катастроф. Геологические процессы планеты были нарушены, а ход мировой истории, еще не знавшей людей, – изменен. Земля, кою вы сейчас наблюдаете, была раскаленной пустыней. Но Кан-Хуг и правящий в нём Йиг-Хоттураг принесли океан.
Сидевшие в зале люди одержимо завопили: «Йиг-Хоттураг принес жизнь! Йиг-Хоттураг! Йиг-Хоттураг! Ашом-тхлаг! Ашом-тхлаг!»
– Деточка, да ты одна из этих… – Демид поморщился, вспоминая слово. – …катастрофистов.
Пока сумасшедшие скандировали омерзительные и непонятные слова, к кафедре подошла девушка в белой рубахе до пят. Присмотревшись к одежде, Демид заключил, что это скорее всего галабе́я или какая-то ее разновидность. Через мгновение он заметил на лбу и щеках девушки тонкие красные линии – следы порезов, которые со временем превратятся в милые кровавые пятачки.
Внутри Демида всё сжалось, когда он понял, что сейчас увидит, как на рубахе новообращенной проступает кровь. Он даже поставил видео на паузу, внимательно вглядываясь. Потом продолжил просмотр, но рубаха так и осталась чистой.
«Это сделано намерено, – вдруг понял Демид. – Они полосуют друг дружку где-то за кадром, чтобы не отпугнуть потенциальную паству, жрущую у экранов попкорн. А если бы рубашка и закровила, они бы попросту отмахнулись, заявив, что это вишневый сироп».
Теперь Демид был уверен, что символы, которыми фанатики клеймили себя, полностью повторяли тот, что изображался на кафедре. Это было так же ясно, как и то, что эти занимательные ролики остались только на сайте «Красная Орбита».
Виктория Галынская поцеловала девушку в лоб и отпустила ее в зал.
– История неверна, ошибочна. Человек никогда не слезал с дерева, никогда не брал в руки палку. Он выполз из океана, выпуская клыки и когти, неся под сердцем наследие Кан-Хуга. Были и другие космические катастрофы, но ни одна из них не оказала такого влияния на человечество и ни одна из них не была так беспощадно забыта. Но Кан-Хуг взывает к нам! Взывает к субстанции, что циркулирует в наших венах!
Зал опять разразился истошными восклицаниями: «Гоз-Хег’рья молится за нас! Гоз-Хег’рья молится за нас! Гоз-Хег’рья! Гоз-Хег’рья!»
Демид ощутил желание назвать их кончеными идиотами, но решил, что это жестоко по отношению к мертвецам. Он выключил видео и начал искать следующее. Ему хотелось разобраться в происходящем. Он, черт побери, должен был!
Следующим на очереди был ролик, в котором тысячи последователей «Вод Кан-Хуга» уходят в океан. Навсегда. Чтобы даже не всплыть через денек-другой раздутым фастфудом для чаек.
В дверь каюты постучали, и Демид торопливо захлопнул ноутбук, точно его застали за просмотром порно.
«Лучше бы так оно и было», – мрачно подумал он, опуская ноги на пол.
На пороге стоял Василь. Последние события не лучшим образом сказались на нём. Парень выглядел бледным и осунувшимся, точно свежий труп, которому еще только предстояло иссохнуть и перебраться в шкаф к другим скелетам.
– А, Алексейка-Алексеечка. Проходи. – Демид пропустил парня и вернулся на койку. Скосился, проверяя, закрыт ли ноутбук.
– Демид Степанович, я не знаю, как это сказать.
– Буквально для всего есть слова, парень. «Я алкоголик». «Я случайно сожрал муху». «Я верю, что Иисус – пришелец с Юпитера». Ты из каких? Ну?
– А снаружи такой туман. – Глаза Василя были пусты, как и пространство снаружи судна, затянутое пеленой. – Я вижу сны. Очень странные сны. Повторяющиеся. Та статуэтка… мне кажется, эта вещь как-то изменила мое восприятие.
Против воли Демид опять посмотрел на ноутбук. Там вполне могло найтись какое-нибудь полезное видео от кинокомпании «Кан-Хуг и Ко». Только вряд ли бы там объяснялось, что делать, когда погружаешься на дно в компании психопата. При мысли о Корсине в груди Демида заворочалась глухая ярость.
А еще он мог поклясться, что та мерзкая штуковина в форме темно-зеленого яйца и впрямь что-то делала с мозгами. Нахлынула дурнота, когда он вспомнил, как коснулся ее. Тогда он толком этого не понял, но позднее разобрал свои ощущения и пришел к кое-какому выводу. Статуэтка как будто насылала невидимых скользких паразитов. Они были голодными и порождали странный голод в теле и голове.
– Ты видишь во сне океан? – наугад предположил Демид и сам испугался того, что сказал.
Василь завертел головой. Глазел по сторонам так, словно его сновидения в эту самую секунду проступали на стенах каюты.
– Вода убьет всё живое. Задушит. – Взгляд Василя опять сделался бессмысленным. – Не раздавит, а задушит! Лишит воздуха, высосет его! А потом задушит!
– Тише-тише, успокойся. – Демид дотянулся до столика и выдвинул ящик. Назад его рука вернулась с бутылкой коньяка и стаканчиком. – На, выпей. Главное, думай про конфетку, чтобы не подавиться.
Василь посмотрел на выпивку так, словно она была бесформенной янтарной змеей, свившейся клубком сразу в двух емкостях: бутылке и стаканчике. Не меняя гримасы отвращения, выпил.
– Вода убьет не всех, но многих, – пожаловался он, всхлипывая. – И на том всё не закончится. Потом будет вселенский пожар. Вода защитит нас, но лишь для того, чтобы явилось оно. Не то, что спит на дне океана, а другое, более страшное. Более д-древнее.
Демид с облегчением выдохнул. Ему уже доводилось видеть моряков, которых длительная вахта делала восприимчивыми ко всякой ерунде. Пару лет назад Кадомцев, нормальный вроде малый, ни с того ни с сего вдруг начал видеть в черных точках на металле, остававшихся после сварки, гроздья черноплодной рябины, за которыми должны были прилететь дрозды. Бедолага боялся, что ему проклюют череп, но сразу успокоился, когда получил ярко-оранжевую каску.
Здесь тоже дело в шляпе. Парень немножко тронулся умом. Ничего нового. И, конечно же, ничего опасного. Наверное.
– Йиг-Хоттураг – Великий Древний; спящий, но пробуждающийся, – продолжал Василь. – Гоз-Хег’рья – Великий Неназванный, глас темнейшего из войдов. Кан-Хуг – один из Семи Величайших Городов. Кажется, так утверждали голоса из сна. Или они меня просто запугивали. Я не знаю.
По телу Демида прокатилась волна противной мелкой дрожи. Не над этим ли он не так давно потешался? Гоз-Хег’рья – именно эту абракадабру выкрикивали сумасшедшие на том видео. А еще они гладили шерстку какому-то Йиг-Хоттурагу – твари в образе яйца, которая не то дремлет, не то проснулась, не то забыла почистить зубы.
– Ты уверен, что слышал именно это? Ничего не напутал? Иногда у моря свой голос, и порой нужно к нему привыкнуть, как к жратве с камбуза.
– Это ни с чем не сравнить. – Василь мотнул головой. – Сегодня какое число? Девятнадцатое? Я уже три ночи живу с этим проклятием. Эти имена – они как будто состоят из валунов, которыми тебе ломают грудь. А такое не забываешь, даже если и видишь во сне. Но сейчас вроде как ничего – когда произносишь их своим языком. Не кажется, что кровь из ушей пойдет.
Демид в растерянности огляделся, не зная, чем еще помочь парню. А заодно и себе.
– У меня нет ответов, Василь. Боюсь, нет ни одного. Но знаешь, что мы с тобой сделаем, когда прибудем в порт Истада? Мы завалимся в первый попавшийся бар, и, если ты не проболтаешься, я угощу тебя отличным местным пивом. Но сперва сдадим эту сволочь местным властям.
– Вы про Корсина?
– Про него самого.
Корсина держали в трюме. Повинуясь некоему зловещему импульсу, Демид – с разрешения капитана, разумеется – распорядился, чтобы Корсина разместили по соседству с морозильной камерой, где тихо коченели Вавко и Несмачный. Демиду хотелось, чтобы мертвые вернулись к жизни и задушили ублюдка – или, по крайней мере, напугали его до смерти.
– Если у вас нет ответов, я знаю, у кого они могут быть, Демид Степанович.
Демид внимательно посмотрел на парня:
– Черт, мне уже не нравится, как это звучит. Но ты говори: вбивай гвоздь до конца в эту гробовую доску.
– Корсин. Ответы могут быть у Корсина.
Услышав это, Демид, к собственному сожалению, ничего не ощутил. Абсолютно.
– Что ж, вот так идейка, Василь. Знаешь, мне это не по нутру, но я согласен. У меня тоже накопились кое-какие вопросы без ответов. Так что предлагаю вытрясти из этого ублюдка всё до крошки, пока он еще на борту.
Василь с недоверием взглянул на вахтенного и кивнул.
Через минуту, мрачные и решительные, они уже топали по лестнице.
2.
Судовую кладовую, предварительно освобожденную от всего, что могло поспособствовать побегу, охраняли два моряка. Караулить Корсина вызвался едва ли не каждый. Моряки – это братство, а смерть в братстве требовала платить по счетам. Демид разделял всеобщее мрачное настроение, но на дежурства поставил людей, которые не опустятся до убийства из мести.
Появление Демида и Василя никак не повлияло на караульных. Данил Нечаев, скрестив на груди татуированные руки, с раздражением сопел, косясь на товарища. Вилий Акимов тихо ругался, пытаясь справиться с узелком йо-йо. Оба при этом напоминали перекаченных рестлеров, разыгрывавших для публики незамысловатую сценку.