— Око Митры? — маг перестал бормотать и с интересом поглядел на спасителя. — Да, оно стоит того, чтобы рисковать головой. Нет, воин, я не знаю, где пасынки Черной Вдовы прячут свое сокровище. Не знаю, но предполагаю.
— Тебе известна дорога туда? Покажешь?
— Неизвестна. А показать — покажу, — туманно ответил старик.
Вздрогнув, мальчик заметил, что вокруг губ мага не осталось никаких следов от ниток. Морщинистое лицо Симона отчасти разгладилось, он выглядел уже не таким дряхлым старцем, как пару минут назад.
— Тогда не будем зря тратить время.
Старик, мужчина и мальчик двнулись по лабиринту Шаннурана, все глубже погружаясь в недра земли. Коридоры и тоннели ветвились, пересекались, неуклонно ведя вниз. Иногда слух людей улавливал хлопанье перепончатых крыльев, адский хохот, летевший словно из самой преисподней, мокрое шлепанье ног, скрежет когтей по камню, или отдаленный плеск подземной реки. Симон шел впереди, уверенно ведя спутников. Они ни разу не уперлись в тупик, не попали в засаду и не встретились ни с кем из существ, обитавших во мраке.
Внезапно Вульм остановился, с сомнением глянул в спину мага и хмуро бросил:
— Не лучше ли было свернуть направо?
— Можно и направо, — покладисто согласился Симон. — Там нас ждут гостеприимные объятия таких тварей, о которых тебе лучше и не знать. Твой меч и моя магия для них — лакомый кусочек. Мальчишка, пожалуй, сумел бы удрать, и то вряд ли… Да, забыл сказать: мы уже пришли. Я чую — Око рядом.
Остаток пути они проделали в молчании.
Скоро тоннель окончился тупиком, упершись в стену с вырезанным на ней изображением: двуглавый и четырехрукий демон терзает когтистыми лапами человека, корчащегося от боли. Ниже шли глубоко вырубленные знаки, от одного вида которых у Краша начал мутиться разум, и он поспешно отвернулся.
— Письмена Ушедших, — констатировал старик. — Не смотрите на них, если хотите остаться в своем уме.
— А ты? — Вульм благоразумно отвернулся от знаков.
— Я умею смотреть и не видеть. Я умею видеть и не смотреть. Я — маг.
— Ты в состоянии их прочесть?
— Никто в мире не может прочесть письмена Ушедших. Многие пытались: мудрецы вовремя отступились, глупцы впали в безумие, а храбрецы сгинули без следа. Возможно, храбрецы ближе других подошли к разгадке, и за ними явились.
— А открыть дверь в стене?
— Еще ребенком я рушил стены вдесятеро толще этой. Не бойся, воин, здесь нет ловушек. Опасность таится внутри. Будь осторожен.
— Я всегда осторожен, колдун. Потому и жив до сих пор. Не забывай, это я вытащил тебя из каменной могилы, а не ты — меня. Действуй!
— Хорошо. Зажмурьтесь, чтобы не ослепнуть.
Краш послушался, но даже сквозь плотно закрытые веки ощутил ярчайшую беззвучную вспышку. После нее фонарь Вульма казался искоркой, тусклой и испуганной, готовой угаснуть в любую секунду. Когда мальчик открыл глаза, стены не было. Ни осколков, ни пыли, ни ребристых обломков — ничего. Стена исчезла, открыв проход.
Казалось, ее унес высеченный на камне демон.
Но сам демон улетел недалеко — в открывшейся взгляду пещере мерцало багровое зарево, освещая огромную статую, двуглавую и четырехрукую, с чудовищно искаженными пропорциями. У ног статуи покоились два малых изваяния, изображавшие вполне миловидных девушек, окаменевших от ужаса. На лбу той, что была постарше, и чьи черты, в отличие от печальной одухотворенности лица младшей, хранили странную отрешенность, играл кровавый отблеск.
— Клянусь копытами Даргата! Око Митры!
— Остерегись, Вульм! Не произноси всуе Имен и Прозвищ! — бывает, демоны являются, когда их зовут по имени.
— Милости просим! Ему тут найдется, чем заняться. Вцепится в глотку какому-нибудь местному отродью — то-то будет потеха! А мы под шумок унесем ноги с добычей.
Сжимая в руке обнаженный меч и подсвечивая себе фонарем, Вульм решительно шагнул в пещеру. Краш последовал за ним; маг же задержался на пороге, с подозрением осматриваясь.
Кроме трех статуй, внутри не обнаружилось ничего примечательного, за исключением сундука, покрытого толстым слоем пыли — он стоял сбоку от демона. Око Митры, которым так желал завладеть Вульм, при ближайшем рассмотрении оказалось диадемой белого золота с пурпурным карбункулом невероятной величины.
Диадема венчала лоб старшей из девушек.
Но, прежде чем снять украшение, воин, мгновение поколебавшись, направился к сундуку. Острием меча он ловко поддел крышку. Та с глухим стуком откинулась, подняв целое облако пыли. В свете фонаря призывно заискрилась груда драгоценностей: рубины и изумруды, топазы и черные опалы, цепи и браслеты из золота, жемчужные ожерелья…
— Бери, сколько унесешь, и уходим, — дал совет Вульму маг. — Око Митры лучше не трогай. Я знаю этого демона. И не хочу здесь задерживаться ни на минуту…
— Это всего лишь статуя, — презрительно сплюнул воин. — Но ты прав, сундучок мне по сердцу. Око — Оком, а яркие камешки везде в цене. Эй, малец, держи! Я не жадный…
К ногам Краша, глухо звякнув, упал кривой восточный кинжал без ножен. Рукоять его была украшена золотом и самоцветами. Вульм рассмеялся, глядя, как мальчик берет оружие, извлек из-под плаща кожаную торбу, набил ее драгоценностями под завязку и пристроил у себя на плече.
— Ну а теперь…
— Уходите отсюда, чужеземцы.
Краш обернулся и едва не выронил кинжал от испуга. Статуи девушек ожили, и та, что носила Око Митры, заговорила.
— Или вы хотите навлечь на себя гнев нашего повелителя?
— Послушайся ее, Вульм!
— Ну уж нет! Не за тем я столько плутал под землей… — Вульм оценивающе глянул на девушек. — Эй, красавицы! У меня есть другое предложение: уйдем вместе! Неужто вам не надоело пылиться в тишине? Мы уйдем, а вы, небось, опять окаменеете — и проваляетесь тут еще тыщу лет, пока не растрескаетесь и не развалитесь от старости. Эй, колдун! На них лежит какое-то заклятие?
— Ты прав. Думаю, его должен снять солнечный свет. Если быстро вывести их на поверхность…
— Решайтесь, красавицы! Предлагаю только один раз.
— Не смей искушать Избранниц! — глаза старшей девушки сверкнули гневом, а волосы на голове зашевелились, напомнив кубло змей. — Прочь, глупцы!
Краш осторожно попятился к выходу. В голосе старшей ему почудился знакомый шелест и скрежет когтей по камню.
— Я! Я пойду с тобой, чужеземец! Хвала Митре…
— Замолчи, несчастная! Как можешь ты…
— Могу! — яростно топнула ногой младшая. — Оставайся здесь, среди мерзких тварей, и служи своему демону! Ты сама уже почти демон, Налла! А я — человек! Я мечтала вырваться на свободу все эти годы!
Вскочив, она подбежала к Вульму, схватила его за руку и благодарно прижалась щекой к ладони воина.
— Я хочу быть живой! Живой!
— А будешь мертвой! — завизжала Налла. — Он принесет тебе смерть, Лона! Наш повелитель…
— Смерть? Пусть! Лучше гнить наверху, чем каменеть здесь…
— Плюнь на нее, дорогая. Ее судьба — пылиться в этом склепе, — усмехнулся Вульм. — А мы с тобой будем счастливы под ясным солнцем. Только сперва твоя шумная подружка отдаст то, за чем я пришел.
Отстранив Лону, он протянул руку к Оку Митры.
— Прочь, смертный!
Налла отступила. Ее пальцы скрючились, и у Краша создалось впечатление, что ногти на них, изящные девичьи ноготки, начали расти и чернеть.
— Не надо!
— Вульм! Не прикасайся к Оку!
Но было поздно. Воин грубо сорвал диадему с головы старшей девушки. В следующий миг лицо Наллы страшно исказилось, теряя всякое сходство с человеческим. Горло твари, в которую стремительно превращалась девушка, исторгло тошнотворный, пронзительный вопль. От него у Краша заложило уши и помутилось в голове. То же было с мальчиком, когда он имел неосторожность взглянуть на письмена Ушедших.
Передняя лапа твари метнулась вперед, острые когти полоснули по лицу Вульма. Налла метила в глаза, но воин отшатнулся, и когти лишь оцарапали скулу, оставив кровавые борозды.
— Отродье Бела! — взревел Вульм.
Его меч хищно присвистнул, фонтаном ударила темная кровь — и голова Наллы покатилась по полу. С полминуты безголовое тело стояло, раскачиваясь, а затем рухнуло к ногам демона-покровителя, пятная багряным соком ноги каменного монстра.
— Бежим!
Маг снова опоздал. Стены и пол содрогнулись в конвульсиях, с потолка посыпалась жесткая крошка. Огромная статуя качнулась и шагнула вперед, протягивая уродливые лапы к Вульму. Воин отпрыгнул с проворством дикого зверя, тусклой молнией сверкнул меч. Любому созданию из плоти и крови удар, в который Вульм вложил всю свою силу и умение, отсек бы конечность напрочь. Однако демон лишь на миг остановился, словно в удивлении — и вновь двинулся на Вульма.
На нижней правой руке статуи появилась крохотная зарубка.
— Клинком его не взять, — с ледяным спокойствием сообщил маг от дверей. — Бегство нас тоже не спасет. Лабиринты Шаннурана для детей Сатт-Шеола — дом родной. Что ж, самое время проверить, сколько огня осталось в моих жилах…
Не закончив фразу, Симон Остихарос выпрямился. Казалось, он стал выше ростом. Глаза старика сделались знакомого, пронзительно-голубого цвета. Худое, изможденное тело мага засветилось изнутри холодным огнем, явственно видимым сквозь кожу и ветхое рубище. Руки пришли в движение, описывая в воздухе петли и дуги, плетя сложный, завораживающий узор.
Демон-хранитель, почуяв опасность, бросил преследовать Вульма и обернулся к Остихаросу.
— Узнаешь меня, Шебуб?! — голос мага звучал подобно грому, сотрясая стены пещеры не хуже поступи каменного чудовища. — Вижу, узнаешь. Это хорошо. Г'рахаш-та! Самхум но дасуд! Фан'ганг!
Руки Симона наконец соткали невидимое полотно — и жестом, с виду небрежным, бросили его на Шебуба, взвывшего от ярости. Запутавшись в чарах, демон некоторое время молотил руками по воздуху, пытаясь сорвать покров — но тут Шебуба отшвырнуло назад, ударив спиной о стену. Та рука твари, где меч оставил зарубку, откололась и щебнем рассыпалась по полу. По левому бедру зазмеилась тонкая трещина.