Собственно, вопрос с тем, у кого из нас проблемы с зачатием, отпал сам собой.
— Ну а что ты хотела, милочка? — со вздохом спросила меня коллега Аделаида Александровна, поправляя белые кудряшки. Мы стояли в курилке, вокруг никого. — Все они козлы, им только молоденьких и хорошеньких подавай. — Она вздохнула. — А ты ребеночка роди, для себя. Ну ты чего опять разревелась?
— Я не могу-у-у-у… — провыла я, размазывая по лицу свежесделанный мейк.
— Что не можешь?
— Ребеночка-а-а-а…
Аделина Александровна на минуту замолчала, наблюдая, как я реву белугой, а потом затушила сигарету в горшке с бегонией, стоящем на подоконнике, и буркнула:
— Пошли.
Плакать она меня повела в очаровательный ресторанчик, пустой в рабочее время буднего дня, где я, использовав целую пачку бумажных платочков, рассказала и про «а я ж его любила», и про «ни котенка от меня не останется, ни ребенка».
Аделина Александровна ковыряла вилкой в тарелке оливье, время от времени качала головой и цокала языком, а в конце концов спросила:
— Брачный контракт есть?
— А-ага, — икнула я, тут же приходя в себя и деловито промакивая салфеткой потекшую тушь. Выпрямилась. — Конечно, у меня есть брачный контракт.
Юрист я или не юрист, в конце концов? И по нему никакого совместного имущества у нас с Женей нет, все мной заработанное — мое.
— Ну и что ты тогда ревешь, дуреха? — стукнула кулаком по столу Аделаида Александровна.
Официант в противоположном конце зала подпрыгнул и разбил от испуга стакан, а я снова икнула. И правда, чего это я реву? Вспомнив, я всхлипнула.
— Я ребеночка родить не мог-у-у-у… — мой голос начал бесконтрольно набирать децибелы.
— Есть у меня бабка одна, — заявила Аделаида Александровна, и я почтительно притихла, прижимая к носу бумажную салфетку.
С Женей бракоразводный процесс вышел муторный. Этот… бывший уже почти муж нашел где-то деньги (подозреваю, за время счастливой семейной жизни успел наворовать моих же) и отказался разводиться по-хорошему. Нанял адвоката и сначала выторговал у суда срок для примирения сторон, за время которого мои розовые очки наконец разбились окончательно, а сейчас — заявил, что собирается в суде доказывать недействительность нашего брачного контракта.
Чем больше он изворачивался как уж на сковородке, угрожал, угождал, оскорблял, подкарауливал, шантажировал, тряс нашим грязным бельем на публику, пытался помириться или напугать, тем больше я крепла в своем решении. Мама недоумевала, с чего это я решила разводиться с таким хорошим мужем, а я спустя пару месяцев этой котовасии недоумевала, как могла с ним жить столько лет. Спасибо Аделаиде Александровне, которая была рядом и вовремя напоминала, что «жить надо для себя, деточка, а на остальное наплюй».
И я действительно чувствовала себя так, как будто у меня началась новая жизнь. Дыхание стало свободным, на спину и плечи перестал давить невидимый груз, с губ не сходила улыбка. Я чувствовала, что могу все: хоть горы свернуть, хоть свою фирму открыть, хоть в Лас-Вегас смотаться и замутить там с Брэдли Купером [1].
А потом появилась та бабка. Сначала я отнеслась ко всему скептически, но после демонстрации здоровенького розовощекого младенца на руках у счастливой пятидесятилетней матери, на которой врачи давно поставили крест и посоветовали думать о вечном, согласилась.
Бабка была деревенской ведуньей — хотя сейчас я назвала бы ее старой ведьмой и хорошенько встряхнула за седые патлы, которые сначала показались мне бутафорскими. Вообще развлечение под названием «Обращение к потомственной ведунье, знахарке, травнице, ясновидящей и просто красивой девушке» было организовано по высшему разряду.
Во-первых, попасть к ней просто так было нельзя — только через знакомство, но тут Аделаида Александровна помогла, так что у меня все было схвачено. Во-вторых, очередь к бабке была едва ли не на полгода вперед, а записываться нужно было через секретаря. В этот момент я подумала, что что-то тут нечисто, но Аделаида Александровна сердито прошипела:
— А что ты думала? Ради стоящих вещей можно и постараться!
За ясновидящую она стояла горой, и мой скептицизм невольно уменьшился.
В-третьих, деньги ясновидящая не брала. Потому что от этого, как известно, пропадает дар. Платить нужно было криптовалютой и обязательно вперед.
В конце концов, пройдя через все преграды, я попала к бабушке Эсмеральде.
— А коза у нее есть? [2]— ляпнула я и заработала злобный взгляд Аделаиды Александровны.
Дом бабушки Эсмеральды искать пришлось долго. В основном потому, что я ожидала увидеть избушку, обнесенную частоколом с черепами, у которых светятся глаза. Но вместо этого навигатор привел меня к коттеджу с высоченным забором и неплохой охранной системой.
Встретила нас с Аделаидой Александровной улыбчивая девушка-секретарь и на пороге попросила:
— Сдайте мобильные телефоны, пожалуйста.
— А режим полета можно включить?
— Нет, — еще шире улыбнулась она.
Нам успели предложить чай, кофе, воду, конфеты и снова чай, пока бабушка Эсмеральда наконец не согласилась меня принять в кабинете на втором этаже.
— Ну, ни пуха ни пера, — сказала Аделаида Александровна и нервно сглотнула.
Я поплелась вверх по деревянной лестнице с блестящими ступенями, и почему-то мне стало страшно. Тряхнув головой, я несколько раз вдохнула и выдохнула. Соберись, Катя, ты ж юрист. Будь она хоть трижды потомственной ведуньей, закон рынка никто не отменял: клиент должен уйти довольным, а не испуганным или злым. Иначе ни один третий глаз не поможет сделать хорошие продажи и отгрохать такой вот коттедж.
[1] Брэдли Купер - актер, сыгравший одну из главных ролей в фильме "Мальчишник в Вегасе".
[2] Эсмеральда — героиня романа «Собор Парижской Богоматери» В. Гюго, у которой была козочка.
Глава 3
Перед простой дверью из светлого дерева я замерла: стала глупо и иррационально страшно. Ну не сварит же из меня зелье эта сумасшедшая старуха?
Я постучала, заглянула внутрь и вздрогнула от скрипучего возгласа:
— Не сварю!
Чур меня через левое плечо! Я на всякий случай снова постучала по дереву и вошла. Что ж, вот теперь я получила то, чего ждала. Темная комната, в которой изысканно витают клубы вонючего дыма, окна занавешены. С потолка свисают пучки какой-то травы и… это что, куриные лапки? Жуть какая. Наконец я перестала вертеть головой и вперилась взглядом в рабочий стол у окна, за которым сидела старуха. Тут тоже все выглядело убедительно и очень канонично: красная скатерть, высокие церковные свечи с неподвижными огоньками пламени, какие-то тканевые мешочки, карты, даже икона.
Сама бабушка Эсмеральда не двигалась, на ее голове была длинная черная шаль, которая скрывала лицо.
— Что на сердце? — скрипучим голосом спросила она.
— Что под сердцем, что в голове, что в ногах, — подхватила я и осеклась.
— Сама ребенок, и Бог детей не дает.
— Что? — охнула я. Ну это уже слишком!
— Шучу я, — откликнулась ясновидящая и скинула платок прямо на пол. Лицо у нее было морщинистым, сухим, с яркими темно-карими глазами — почти черными. Длинные седые волосы струились по плечам. — Ты по поводу бесплодия? Садись, чаю тебе налить?
— Н-не надо.
— Ну и славно.
Бабушка Эсмеральда неожиданно мне подмигнула. Рука с аккуратным и даже кокетливым красным маникюром, покрытая пигментными пятнами, потянулась ко мне. Я отпрянула.
— Ну что ты напугалась, деточка? Так долго шла, столько всего прошла, умница. Ладно, сядь напротив свечи, не вертись. Вот так сиди.
Она продолжала что-то успокаивающе бормотать, и я расслабилась. Конечно, я знала, что с гадалками и прочими ясновидящими нужно держать ухо востро: вот ты незаметно рассказываешь им про себя все тайны, а потом так же незаметно отдаешь все деньги и ключи от квартиры. Но гадалка ничего такого не спрашивала, только водила свечой перед моим лицом и что-то бормотала, потом взяла мою руку и удивленно поцокала языком.
— Что готова отдать?
— Что? — встрепенулась я. — Что отдать?
Взгляд старухи стал внимательным, в темных радужках отразились огоньки свечей.
— Что ты готова отдать, чтобы забеременеть?
— Я уже заплатила! — возмущенно выпалила я.
Бабушка Эсмеральда засмеялась, запрокинув голову.
— Смотри, — она поднесла к моей руке свечу, и мне показалось, что ее огонек как будто на секунду отделился от фитиля, покатился вперед, спеша выполнить волю колдуньи. — Пусто, видишь? Никаких детей, ни одной веточки.
— Но…
— Надо что-то отдать, милая, — ласково сказала бабушка Эсмеральда. — На что ты готова?
— Душу не продам!
— А мне и не надо, там курс обмена поганый уже лет двести, — закатила глаза колдунья. — Что ты готова отдать? Свободу готова?
— Конечно, — фыркнула я.
Свобода и материнство — понятия несовместимые, особенно пока ребенок маленький. Разумеется, ради него я готова была отдать свободу. Этот вопрос даже не стоял.
— Ну тогда все совсем просто, — хлопнула ладонями по столу бабушка Эсмеральда и прищурилась. — Будет у тебя ребенок, но тебе придется выйти замуж за хорошего мужчину, чтобы его сохранить.
— Что? — я отдернула руку. — Бабушка Эсмеральда, вы, конечно, извините, но проще встретить единорога, чем хорошего мужчину, за которого можно выйти замуж. Я так могу годами искать и, если честно, не молодею. Может, как-то без этого?
— Без этого не видать тебе ребенка, — отрезала ведунья. — Так согласна?
Я вздохнула. Очередная пустая трата времени и денег. Я думала, она мне скажет найти корень мандрагоры или пойти ночью на пустой перекресток и встретить там демона — но выйти замуж за хорошего мужчину?!
Проще выиграть в «Форт Боярд».
— А может, вы мне тогда и с поиском хорошего мужчины поможете? — спохватилась я. — За дополнительную плату.
Бабушка Эсмеральда несколько секунд с серьезным лицом вглядывалась в пламя свечи, а потом громким голосом отрубила: