— Значит, мое предназначение — стать стражем?
— Твое предназначение — то, что ты сам выберешь, — ответил Магнус. — Но помни: каждый выбор имеет цену.
Ночь Виктор провел в хижине колдуна, слушая рассказы о древних временах, когда мир был молод, а боги — еще не всемогущи. Утром он собрался в дорогу.
— Куда теперь? — спросил Магнус.
— На север, — ответил Виктор. — К Ледяным Вратам, как советовал призрак. Хочу увидеть эти древние угрозы своими глазами.
— Осторожно, — предупредил колдун. — То, что ты там найдешь, может окончательно изменить тебя.
— Возможно, — согласился Виктор. — Но лучше измениться, выполняя важную миссию, чем деградировать без цели.
Он сел на коня и тронулся в путь. Магнус долго смотрел ему вслед, а потом вернулся в хижину. У него было чувство, что он больше не увидит этого молодого воина живым.
Ледяные Врата оказались именно тем, что обещало название — гигантской расщелиной во льду, ведущей в глубины земли. Холод здесь был настолько сильным, что воздух кристаллизовался, превращаясь в снежную пыль.
Виктор оставил коня у входа — дальше животное не прошло бы. Сам же он почти не чувствовал холода; проклятие защищало его от большинства природных опасностей.
Спуск в расщелину занял несколько часов. Ледяные стены постепенно сменились каменными, холод стал менее жестоким. Где-то в глубине слышался звук — ритмичный, как дыхание спящего великана.
Наконец туннель вывел его в огромную пещеру. То, что он увидел, заставило даже его, почти лишенного эмоций, ахнуть от удивления.
В центре пещеры лежал змей. Но не обычный — это было существо длиной в несколько сот метров, толщиной с дом. Чешуя его переливалась всеми оттенками зеленого и черного, из пасти при каждом выдохе вырывались клубы ядовитого пара.
Юрмунганд-младший. Отпрыск Мирового Змея, одно из порождений Локи.
Виктор подошел ближе, изучая чудовище. Оно спало, но сон был неглубоким — веки дрожали, лапы изредка подергивались. Похоже, древняя тварь готовилась проснуться.
— Впечатляющее зрелище, не правда ли? — раздался знакомый голос.
Виктор обернулся. Позади него стоял... Один. Но не в облике странника, а в истинном божественном обличье — высокий, могучий, в сияющих доспехах, с копьем Гунгнир в руке.
— Всеотец, — произнес Виктор, не выказывая удивления. — Ждал меня?
— Ждал, — подтвердил Один. — Ты проделал долгий путь, мой инструмент. Узнал многое о своей природе.
— Узнал, — согласился Виктор. — И понял — ты готовишь меня к войне с подобными тварями.
— Готовлю, — кивнул бог. — Этот змей скоро проснется. Его пробуждение принесет голод, болезни, смерть. Сотни тысяч людей погибнут, если его не остановить.
Виктор посмотрел на спящее чудовище:
— И ты хочешь, чтобы я его убил?
— Хочу, чтобы ты сделал выбор, — ответил Один. — Можешь уйти отсюда, сохранить остатки человечности, жить как можешь. Змей проснется через несколько лет, и пусть другие решают, что с ним делать.
— А второй вариант?
— Убить его сейчас, пока он спит. Спасти мир от катастрофы. Но для этого потребуется вся твоя божественная сила — и цена будет соответствующая.
Виктор понял. Чтобы убить такое чудовище, ему придется использовать всю мощь проклятия. А это означало... окончательную потерю человечности.
— Если я это сделаю, — медленно произнес он, — я перестану быть человеком?
— Перестанешь, — честно ответил Один. — Станешь чистым орудием божественной воли. Бессмертным стражем, лишенным сомнений и слабостей.
— И никогда не смогу вернуться?
— Никогда.
Виктор долго смотрел на змея. В его голове мелькали образы — родной дом, отец, друзья-хускарлы, Ингрид. Все то, что он потеряет навсегда, если сделает этот выбор.
А потом он подумал о людях, которые погибнут, если чудовище проснется. О детях, которые умрут от голода и болезней. О воинах, которые будут бессильны против древнего зла.
— А если я откажусь? — спросил он.
— Тогда будешь жить со знанием того, что мог спасти мир, но не сделал этого, — ответил Один. — Выбор за тобой, Виктор. Никто не заставляет тебя жертвовать собой.
Виктор закрыл глаза. Перед внутренним взором предстали лица тех, кого он любил. А затем — лица тех, кого никогда не видел, но кого мог спасти.
— Последний вопрос, — сказал он, открывая глаза. — Я буду помнить? Помнить, кем был, что чувствовал?
— Будешь помнить, — подтвердил Один. — Память останется. Но чувства к воспоминаниям исчезнут.
Виктор кивнул. Он принял решение.
— Научи меня, как убить эту тварь.
Один протянул ему свиток с рунами:
— Это заклинание связывания. Оно обездвижит змея на время, достаточное для смертельного удара. Но активировать его можно только ценой всей человеческой души.
Виктор взял свиток. Руны обжигали пальцы, требуя жертвы.
— Прощай, Виктор, сын Эйнара, — сказал Один. — Привет тебе, Страж Севера.
Всеотец исчез, оставив молодого воина наедине с выбором.
Виктор развернул свиток и прочитал заклинание. Руны вспыхнули, впиваясь в его сознание как раскаленные иголки. Он почувствовал, как божественная сила разливается по телу, но вместе с ней приходит и понимание цены.
Воспоминания остались — дом, отец, друзья, первая любовь. Но тепло к ним исчезло. Виктор помнил, что любил этих людей, но не чувствовал любви. Помнил радость побед, но не испытывал радости. Помнил страх смерти, но смерть больше не пугала его.
Он стал тем, кем должен был стать — совершенным орудием божественной воли.
Змей зашевелился, почувствовав магию. Огромные глаза открылись, уставившись на крошечную фигурку человека.
— Кто посмел... — прошипел Юрмунганд-младший голосом, от которого дрожали камни.
— Тот, кто пришел исполнить волю богов, — ответил Виктор. Голос его стал другим — холодным, лишенным эмоций.
Он активировал заклинание связывания, вложив в него всю силу проклятия. Светящие путы опутали тело змея, лишив его возможности двигаться.
— Невозможно! — завыл чудовище. — Я — порождение хаоса! Меня нельзя связать!
— Можно, — сказал Виктор, поднимая Кровопийцу. — Ценой человеческой души.
Он взлетел вверх, используя божественную силу для полета, и нанес удар в единственное уязвимое место змея — точку между глазами, где чешуя была тоньше.
Кровопийца пронзила череп чудовища и достигла мозга. Юрмунганд-младший испустил последний крик и затих.
Виктор приземлился рядом с мертвой тварью. Задача выполнена. Мир спасен. Но цена...
Цена была заплачена полностью.
Он больше не был Виктором, сыном Эйнара, героем и человеком. Он стал Стражем Севера, бессмертным орудием божественной воли, лишенным человеческих слабостей и добродетелей.
И самое страшное — его это больше не волновало.
Виктор — теперь уже Страж — покинул пещеру и направился к выходу. Впереди его ждала вечность служения, бесконечная череда битв с силами тьмы. И он был готов к этой судьбе.
Потому что у него больше не было выбора. И желания выбирать тоже не было.
Снаружи его ждал конь. Серый заржал, почувствовав хозяина, но Страж не ответил на приветствие. Животные больше не вызывали у него привязанности.
Он сел в седло и поехал на юг. Не домой — дома у него больше не было. Просто туда, где могли понадобиться его услуги.
А в недоступных высях Асгарда Один Всеотец наблюдал за своим новым орудием и был доволен. План удался. У него теперь был совершенный страж, готовый защищать мир от любых угроз.
Цена была высока — человеческая душа. Но результат того стоил.
Где-то на юге просыпались новые древние твари. Кто-то должен был их остановить.
И теперь у мира был тот, кто мог это сделать.
Страж Севера ехал навстречу новым битвам, оставляя позади последние следы того, кто когда-то был человеком по имени Виктор.
Снег засыпал следы копыт, ветер разносил последние отголоски человеческой истории.
Началась новая эпоха. Эпоха бессмертного стража.
Глава 6
Глава 6. Ледяное сердцеВ глубинах Белого моря, там, где даже самые отчаянные мореходы не осмеливались бросить якорь, под толщей льда в сотню человеческих ростов покоился дворец, который не знал тепла уже больше столетия. Его стены были созданы не руками смертных зодчих, а волей той, что давно перестала быть человеком, хотя память о человеческом прошлом жила в каждом изгибе ледяных сводов, в каждой грани хрустальных колонн.Кристина пробуждалась медленно, словно выныривая из глубокого омута забвения. Сознание возвращалось к ней постепенно, слой за слоем, как нарастает лед на поверхности зимнего озера. Сначала пришло ощущение холода — не внешнего, ибо холод давно стал частью ее сущности, а внутреннего, того самого холода, что поселился в ее сердце в день, когда она впервые прикоснулась к запретной магии льда. Веки, покрытые инеем тонких кристаллов, медленно поднялись, открывая глаза цвета северного сияния — голубые с зелеными всполохами, прекрасные и пугающие одновременно. Кристина не моргала — в этом не было необходимости. Слезы, которые могли бы увлажнить глаза, замерзали прежде, чем успевали появиться.Она сидела на троне из цельного ледяного кристалла, выросшего из самого пола тронного зала. Трон был не только символом власти, но и источником силы — через него она чувствовала каждую снежинку в своих владениях, каждый порыв ледяного ветра, каждое дрожание льда под лапами белых медведей, осмелившихся войти в ее царство.Воспоминания возвращались фрагментами, как осколки разбитого зеркала. Принцесса Кристина Северная — так звали ее когда-то, когда она была смертной, когда румянец играл на ее щеках, когда сердце билось от волнения при виде красивого юноши, когда слезы были солеными и теплыми. Та девушка умерла в день, когда вражеские мечи разрубили тело ее возлюбленного, когда его кровь окрасила снег у стен родного замка.В тот день принцесса Кристина обратилась к древним книгам, к заклинаниям, которые обещали силу в обмен на то, что делает человека человеком. Она искала власть над смертью, способность вернуть любимого, но получила власть над льдом и вечную жизнь без способности любить.