о большенький стал – пора, наверное, идти к замку господаря. Негоже без имени мальчику, ежели в глазах его искра разума человечьего возникла. Теперь можно дать ему имя, но только господари могут это делать, лишь им дана такая мудрость. А им селянам, ну куда им, червям навозным? Назовут так, что все Боги со смеху попадают, а потом и накажут их всех, господарю повеление злое дав. А господарь пред богами, как и всякий человек, безволен ведь – сполнит он приказ и хорошо ежели от Привы то приказ будет, а ежели от Барга? Охо-хой, лучше, наверное, щас прям и поспешать до замку. Баргов хвост с ней с Ари, с дурой этой, надо имя мальцу щас прям и справить. Ну а что? И пошёл Пираи к замку, через северный край деревни.
Шёл долго, он же без лошади, не положено ему лошадь. За повинность года два как забрал господарь лошадь у него, а новую где ж её взять? Вот, у господаря, как на пахоту, так и брал, за повинность, что с огорода. Хоть и запретил король прежний господарям огороды обирать, да новый король то повеление и отменил полностью. Опять же, запретить-то король запретил, да разве ж за всем-то уследит? А раз не мог он уследить, то воля Привы, не иначе, а кто ж с Божьей волей спорить станет? Безумцев нет у них, безумцев сразу под Баргово копыто псы подземные заберут и потом душу сожрут - это все знают.
Вот и стены замка господарева, вот и ворота красивые, камнями дорогими украшенные в прошлом когда-то, вот и башенка с которой господаревы воины на верёвках свисают, как виноградины на гроздьях…
Пираи чуть не выронил ребёнка.
У ворот тела, камней на воротах нет, на стенах лежат мертвецы, и такие же висят на башнях.
И черны лицами, глазищами красные, на конях злых, от стен ужасные создания Барговы, медленно уходят гружёные чем-то…, Пираи застыл как вкопанный – один из демонов повернул коня, за ним ещё двое. Бежать сил не было, мальчик закричал, но уже поздно. Сейчас заживо утащат они его в Барговы Юдоли, где будут его пытать и мучать, будут его жрать заживо и сношать три раза в день палачи Барговы, у коих вместо мужского дела, крючья шипастые торчат повсюду…
-Слышь, червяк. – Лениво говорит Баргов демон, перекинув одну ногу через седло. – В селе кто есть? – Пираи икнул, потом кивнул, потом понял, что глазищи демона не красные, нормальные, человеческие – оно и понятно, демон его увидел и тут же замаскировался. Но не сильно, потому как видно его морду чёрную, видно какой он злой и мерзкий. Вон и у седла его, за волосы привязанная господаря Иллака голова висится. Прогневили они Приву, ох прогневили! Вот и разрешила она Баргу зло посеять в землице господаревой… - Оглох? В селе господари есть, нет?
-Е-е-есть. – Пискнул он против воли своей и позеленел от ужаса. Что господари скажут, когда сразят демонов злобых? Охо-хой…, на миг зародилась надежда – господари жену его любят очень сношать. Так может Ари как-то гнев их понизит, когда демоны развеются в гневе господаревом?
-Веди навоз ходячий. – Сказал демон и громким смехом ответили демоны остальные.
Как во сне шёл он к селу, как во сне он ступил на главную и единственную улицу.
-Стой. – Сказали демоны, и он остановился, рукой зажимая сыну рот. Бедняжка посинел, но то не важно – нельзя сейчас кричать ему. Демоны злы, а господари гневаться будут. Поди уж не помрёт безымянный его сын… - Ты что делаешь дурак? – Рявкнул демон и по голове ему, да противовесом меча прям. Рука с сыновнего рта и соскочила. – Мальца убьёшь Баргов пёс!
-Кстеш, тебе это нужно? Его ребёнок, пусть…
-Не пусть. – Сказал демон хмурясь. – Малых убивать, да ещё так? Нельзя этого делать.
-Твоё конечно дело, но Кстеш, они же сумасшедшие. Ты всё сам видел, эти рабы безумны.
-Многие сражаются. – Не очень уверенно проговорил демон, не забыв прописать Пираи очередную затрещину, так как он снова попытался зажать рот ребёнка ладонью. – И ты сам видел, пусть сражаются плохо, но на улицах Сабы они дрались изо всех сил.
-Ага, а потом чуть не все там полегли.
-Хватит. – Рыкнул третий демон и повернулся к посёлку, привстал в стременах и, набрав воздуху поболее в грудь, как заорал! – Господаревы воины! А ну выходи на улицу, волосня вы с жопы Барговой! Господаря вашего башка на моём седле!
Соврал, конечно, то Иллака башка, но всё же…
Они вышли. Но не на улицу.
-Йаха! – Воскликнули все трое и со смехом, обнажив сабли свои страшные, коней в опор погнали они, а господаревы святые воины, что Привой самой помазаны над ними властвовать…, они бежали в одних портках, через окна, двери, бежали по полям и огородам. Лишь один в одежде весь и при оружии, на коня прыгнул, да и тоже бежать сразу.
Господари убегали от трёх демонов, хотя и было их аж пять штук.
Всё-таки, сына своего Пирайи выронил. Но повинился в том тут же и поднял его на руки, баюкать стал, а как уйдут демоны, повинность свою как отбывать ему придётся, пойдёт он к замку господареву, спросит он там. А не спросит, не пойдёт, так соседи скажут господарям, что мальца своего, работника будущего, о камни чуть не убил, да вину свою так и не признавши, к господарю не пришёл…, куда ж пойдёт-то он теперь? Господарь на войне, против Барговых войск, против Проклятого рыцарственного правителя, господаря Логана. А его господари младшие, нету ведь их…, свистнула сабля, полетела голова наземь. И ещё одна. Смех демонов несётся над селом, разрублен пополам господарь младой, что всегда привозил им немного винограда заморского – Ари хорошо ублажала его, и господарь милостью одаривал их своей…
Живых господарей не осталось.
Смеясь весело, мимо демоны идут и кони их злобые, лениво переставляют копыта свои проклятые.
-Теперь вы Свободные. Король Логан дарует вам это право. – Сказал демон с господаревой головой у седла.
-К-король Л-логан?
-Король Сабаса. Логан из Орхуса, Логан из Арии.
Они уезжали прочь, а он смотрел на тело господаря, что рассекли надвое посреди улицы и никак не мог поверить, что это всё наяву.
А потом закричал он и заплакал – что же теперь делать, как теперь жить???
Полсела вышли в тот день, над телами господарей стенали они, волосы с голов своих рвали и Приву молили о господарях своих…, но не все поступили так.
Вечером, апосля похорон скорбных, когда все господари на кладбище в землю легли, сидели они с Ари у очага, скорби полные, горем тосковали они.
И тут!
-Я назову его Логан. В честь короля. – Заявила Ари, с улыбкой тёплой глядя на младенца своего.
Пираи задохнулся от этих мерзких слов своей жены.
-Ты! – Только и смог он сказать.
-Я. – Ответила Ари, без разрешения глянув ему прямо в глаза. – Я назову.
-Не можешь дура! – Закричал он, в ужасе всплеснув руками. – То господари могут только!
-Сдохли наши господари. – Зло улыбнулась ему Ари. – Сдохли Барговы сыны, так им и надо.
Пираи выпучил глаза, не веря в то, что слышит сейчас.
Но оставлять это так, было нельзя.
Ари перестала дёргаться где-то через полчаса. Омыв руки и её лицо, он снял с неё окровавленную одежду и уложил Ари в постель. После чего принялся варить отвар, каковой господарь одобрил, когда о том просили его старосты. Отвар поможет ей не умереть от побоев.
Лишь когда Луна была высоко, уставший и умаявшийся Пираи лёг, наконец, в постель.
А утром Ари не было в доме. Мальчик кричал и плакал, укрытый лучшим одеялком, какое они всегда берегли на празднества в честь Привы. Только Ари могла такое непотребство допустить – нельзя так с одеялком этим, оно для Святых дней…, она сбежала.
Пираи злился на неё и даже собирался отправиться за ней. Но потом увидел, что у коновязи, ближе к статуи Привы, где господаревых коней они оставили – ведь господарь рыцарственный правитель вернётся и стребует он с них, за коней-то. Вот там и оставили, кормили, поили, мыли – нету одного коня. Мало того – с могилы господаря, у изголовья коей меч был, как и у всех прочих, не было там меча теперь. Пираи о том случае молчал, он изо всех сил молчал – ведь он знал, кому Барг голову помутил, кто осквернил могилу господарей младших…
Мальчик часто плакал, а кормить его нечем – грудей-то у него нет. Не баба чай он, мужчина он, а как быть? Мальчик ещё с год сам есть не сможет. Пришлось ему пол огорода и отдать, что б соседка, с малым которая сама, мальчика на кормление взяла.
Так и жил Пираи, в тайне надеясь, что образумится Ари, что вернётся. Он и бить её сильно не станет – перед статуей Привы в том поклялся слёзно. Затрещин штук шесть - максимум, не станет он её сильно наказывать и никому не расскажет о её преступлении с могилой господаревой.
Но Ари не вернулась. Так никогда и не вернулась…
За то вернулся один из братьев Лиштаи.
Всё село высыпало на улицу – повиниться, головы склонить, коней воину господареву отдать, что б господарю рыцарственному правителю он их потом вернул.
А господарь тот младший, в одежде военной, мимо проехал, да к дому Лиштаи, где одна их малая сестра и осталась. Трудно ей было, все ведь у неё померли, а братья сбежали. Малышка кое-как выживала. Не господарей милость, так и померла бы. Сношать её любил один из господарей, да поесть часто с собой приносил. Демоны барговы, что от Логана пришли, того господаря и убили, звери поганые, тьмою пропитанные так, что даже морды темны их стали.
Смотрели люди, не понимали, чего творится, но спрашивать никому в голову не пришло – безумцев то нет. Двери открылись, и девочка та выскочила из дома, да с визгом к господарю на шею и прыгнула. Шепчет ему что-то, плачет вся. Ахнул народ от дерзости такой, а господарь обернулся, наказывать её не стал, на них смотрит злобно, с презрением, словно сам он господарь.
-Так это ж, Лиштаи брат, Баргова волосня проклятая! Не господарев воин то, а Гримкет это!
Голосит народ и хмурится уже – конь господарев, одёжа воинская, а ведь не брали в учение его рыцарственные правители, не был он обучен, права не имел, волосня с копыт-то барговых!
Поднял камень Голова деревенский, да к нему шагнул, да как кинет камень тот!