Между прочим, у Фёдора странное отношение к Марфе. Он вообще женился из чувства долга, поддавшись уговорам покойного Языкова. Естественно, о каких-то нормальных отношениях с семнадцатилетней девицей речи не идёт. Чужие мы люди, что может стать очередной проблемой. Интересно, у меня здесь будет хоть что-то хорошее? Ладно, хватит заниматься самобичеванием, пора на встречу с боярами.
[1] Никита Добрынин по прозвищу Пустосвят (ум. 11 (21) июля 1682 года) — суздальский священник, противник церковной реформы Патриарха Никона. Прозвище «Пустосвят» получил от своих оппонентов.
[2] Симеон Полоцкий (в миру — Самуил Гаврилович Петровский-Ситнианович; Полоцкий — топонимическое прозвище; 1629 — 1680) — русский и белорусский духовный писатель, богослов, поэт, драматург, переводчик. Его основные произведения, включая две пьесы («Трагедию о Навходоносоре» и «Комидию о блудном сыне»), вошли в состав сборников «Рифмологион» и «Вертоград многоцветный». Симеон Полоцкий был наставником детей русского царя Алексея Михайловича от Марии Милославской (Фёдора, Ивана и Софьи), а также их единокровного брата Петра от Нарышкиной. Основатель школы при Заиконоспасском монастыре, учитель Сильвестра Медведева, наследовавшего его библиотеку и школу.
Глава 6
Оказывается, это Фёдор придал Кремлю узнаваемый облик. Вернее, дело касается декоративного оформления башен и палат царской семьи. Дворцовый комплекс стал выглядеть гармонично, соединённый анфиладами и лестницами, дабы народ не бегал от здания к зданию.
Ещё он приказал покрасить стены в белый цвет. Придётся менять это решение. Заодно надо установить двуглавых орлов на башнях.
Я, знаете ли, монархист и патриот, поэтому меня всегда смущали звёзды на пиках главной крепости России. А пока на башнях нет никакого украшения. Также не мешает нормально замостить город. Шутка ли, но даже Красная площадь сейчас представляет собой просто утоптанный кусок земли. Это я молчу про ров и реку Неглинку, опоясывающие цитадель. Пора заняться этим вопросом. Ведь для стороннего человека может показаться, что русские цари боятся нападения. Нам имидж трусов не нужен.
Главное — где взять денег? Со стрельцами необходимо рассчитаться в ближайшие дни. Насколько я знаю, средств в казне нет. По крайней мере, требуемой суммы. Ревизия не помешает, но это дело будущего.
Между тем рынды занесли моё кресло в Престольную палату. Красиво здесь! Рассматриваю роспись, пока меня сажают на трон. Вроде вокруг семнадцатый век и полное отсутствие технологий. Зато есть такие умельцы! Ещё и мебель у меня в горнице вполне себе современная, только немного массивная. Пусть её изготовили англичане или голландцы, но ведь это ручная работа. Как можно добиться такого качества топором и стамеской?
Рынды встали возле возвышения, где располагался трон, взяв топорики, стоящие у стены. Тут же появился Голицын, расположившийся по мою правую руку, а зал начали заполнять колоритные персонажи. Странно, но не все бояре носили бороды и окутывали себя десятком шуб с кафтанами.
Передо мной предстали мужчины, одетые в кунтуши и без канонических бобровых шапок. Большая часть вошедших носила различные виды мурмолок[1].
Ребята сломали моё представление о боярах, как бесполезных стариках в шубах, занимающихся сплошным словоблудием. Присутствующий народ в массе своей не стар, занят в приказах, а уже потом заседает в Думе. Кстати, приказы — это лютая жесть. Представьте, что сейчас в стране более пятидесяти министерств, часто дублирующих друг друга. Многие из них создавались как временные учреждения, но произошло согласно поговорке.
Народ зашушукался и расступился. В палату зашёл патриарх в сопровождении двух епископов. Он озарил всех крёстным знамением и начал читать молитву. Благо иерарх был краток, и уже через десять минут занял кресло рядом с троном. Остальные присутствующие также расселись на принесённые слугами скамьи.
Разглядываю собравшихся и мысленно ухмыляюсь. Отмена местничества? Ага, прямо разбежались! Тогда почему в первых рядах сидят самые родовитые и приближённые к царской семье? Даже бледный и хмурый Кирилл Нарышкин осчастливил нас своим присутствием, заняв одно из лучших мест.
— С прискорбием узнаю, что во время моей болезни в стране начались безобразия. Кто-то решил, что недомогание царя — удобный повод решить старые споры. Но я жив и собираюсь провести честное расследование случившегося.
Хмуро смотрю в невозмутимые лица вельмож и продолжаю:
— Василий Голицын возглавляет разбирательство. Но к нему необходимо назначить двух товарищей, дабы никто не заподозрил князя в предвзятости.
Народ сразу зашевелился, явно порадовавшись моим словам. Предполагаю, что вскоре Думу будет сотрясать неслабая такая схватка. Ведь помимо Милославских и ослабленных Нарышкиных, вокруг трона вьётся ещё несколько группировок.
— И перестаньте водить хороводы возле моих палат! Вам заняться нечем? — грозно взираю на опешивших от такого напора бояр. — Так я найду! Вон в Сибири и Засечной черте всегда нехватка верных людей. Если завтра кого-то, бесцельно шатающегося по дворцу, замечу, то мигом на новое место службы отправлю! Все меня поняли?
— Так переживали мы за тебя, государь! — вдруг заорал товарищ с третьего ряда. — Как же Россия проживёт без царя-батюшки?
Народ одобрительно загудел, выражая согласие с говорившим. С трудом сдерживая смех, решаю заканчивать представление:
— Сядь, Иван Васильевич, — память вовремя подсказала имя новгородского воеводы Бутурлина. — Понятно, что отчизне нашей никак не прожить без самодержца. Но давайте делами государственными займёмся. Они никуда не делись, а токмо копились. Через шесть дней здесь же будем слушать доклад князя Василия со товарищи. Заодно Иван Милославский отчитается о выплатах стрельцам и по урону, нанесённому Золотой палате. Остальные путь тоже готовятся. Буду спрашивать, чего вы там наворотили, пока я болел. А после честного разбирательства и успокоения стрельцов, проведём прения о вере, требуемые раскольниками. Думаю, дней через десять в этой палате и встретимся.
А теперь ходу отсюда! И главное, не смотреть на патриарха. Или он думал, что я позволю ему дальше жечь людей? Это тупик! Пусть с церковными умниками готовится, и отстаивает свою правоту.
— Феденька! Ты живой и здоровый!
Мальчик полез обниматься, снова вызвав дисбаланс в моей душе. Мне сложно воспринимать десятилетнего пацана без учёта его будущих деяний. От нездоровых действий в его сторону меня останавливает только постулат насчёт окружения, которое формирует личность.
Я решил сам посетить женскую часть дворцового комплекса и заодно пообщаться с братьями. Встретили меня весьма бурно, не скрывая радости. Сначала я со всеми поздоровался, затем мы помолились и только потом расселись на скамьи. Женская часть выглядела весьма нарядно, снова смутив меня обилием необычной косметики. А так — обычные русские женщины и девушки. Кто-то покрасивее, иные дурнее. Но для меня они уже семья, оттого всё это неважно.
Иван и Пётр были в более простых нарядах и без головных уборов. Братья тоже обрадовались моему приходу. Вот с них и начнём. И вообще, я пока не готов к общению с женской частью семейства.
— Вы уроки сделали? Чего говорит Никита Зотов? Давно я с ним не общался.
Оба братца сразу покраснели, а Наталья Кирилловна с сёстрами начали улыбаться. Даже образ Софьи, корчившей из себя независимую особу, дал трещину. Передо мной сидела обычная девица, пусть и наряженная в богатые одежды. Но братьев она любила и баловала. В целом Романовы удивили сплочённостью и отсутствием склок.
— Вы меня огорчили, — смотрю на смущённого Ивана. — Ты же старше и должен показывать пример младшим. Как же так, Ванечка?
— Ты занемог, а мы все расстроились, что стало не до учёбы, — брат заломил руки. — Но есть здесь и моя вина. Обещаю восполнить знания в ближайшее время.
Не понимаю, почему Ивана считали умственно отсталым? Согласен, что у него есть проблемы со здоровьем. Впрочем, как у всех мужчин, рождённых Марией Милославской. Но мой младший брат вполне себе здравомыслящий подросток. Он знает четыре языка, любит читать и тянется к знаниям. Как и Петя, что неудивительно.
— Я тоже обещаю! Вот завтра же и займёмся! — воскликнул мальчик, ставший в моём времени императором. — А когда мы будем играть? Ты хотел прийти, перед тем как слёг. Мне уже вырезали и расписали новых воинов. И когда мы будем читать книгу того древнего латинянина?
Вот отсюда ноги и растут. Именно старший брат привил юному Пете влечение к военным играм. Сначала приказал солдатиков вырезать и даже создать макет целой крепости. Затем Фёдор увлёк Петра изучением истории. А перед болезнью царь пообещал прочитать и разобрать целый трактат «De re militari»,[2] до сих пор популярный в Европе. Также в планах было чтение трудов византийских полководцев и некоторых немцев, которых пока изучал сам Федя. Странно, почему его считают мягкотелым и миролюбивым? Воинственности мне нынешнему не занимать.
Всё дело в осторожности. Монарх не спешил, изучая воинскую науку как по книгам, так и в реальности. То же самое происходило с политикой, он не грёб всю власть под себя, понимая неизбежность конфликта с боярами. И я сильнее зауважал человека, чьё тело мне досталось. Фёдор прекрасно знал, что долго не протянет. Судьба скончавшегося Алексея была у него перед глазами. Но он не сдавался, тянулся к знаниям и заинтересовал учёбой братьев.
— А как у тебя с латынью, Петруша? — тереблю кудри ребёнка и заговорщицки улыбаюсь. — Как дела с глаголами?
— Уууу! Сложно и скучно! — воскликнул Петя под смешки всего семейства. — Вот немецкий и особенно польский даются мне хорошо. И пользы от них больше.
Здесь спорить сложно. Я сам не понимаю, почему европейский образованный люд с таким упорством учил латынь, а особенно греческий. Фактически они нужны узкой прослойке учёных, остальное всё понты. Как было с польской шляхтой, любившей щеголять изречениями древних римлян.