Глава 8
Радует, что бояре со служилым народом успокоились и перестали донимать меня по утрам. Даже Милославский после вчерашнего похода угомонился, перекочевав в приказ, где ему положено находится. То же самое касается других вельмож.
Кириллу Полиектовичу в государственных учреждениях делать нечего, ибо его лишили всех постов ещё шесть лет назад. Последним местом службы боярина был Новгородский рейтарский полк, откуда он тоже уволился. Но кто сейчас в здравом уме выгонит из Кремля отца вдовствующей царицы? Прошедший бунт сильно ударил по главе клана Нарышкиных, ведь стрельцы убили сразу двух его старших сыновей — Ивана и Афанасия. Но вместо траура товарищ мобилизовал силы и начал свою игру. Либо хочет отомстить, либо вернуть потерянное влияние и пропихнуть наверх своего третьего сына. Есть даже подозрения, что в рынды. Посмотрим, я не ретроград и оцениваю людей по поступкам. Пройдёт испытательный срок, значит, возьмём.
С утра сладкая парочка делилась со мной придворными сплетнями. Хватало всяких мелочей, но и проскальзывали интересные сведения, заставляющие анализировать происходящее вокруг. Признаюсь, становится скучновато. Мозг требует больше информации и движения. Кстати, вчера лекари притащили полсотни трактатов по медицине, включая «Канон врачебной науки» Авиценны и «О строении человеческого тела, в семи книгах» Везалия. Также в подборке оказались труды Галена, Парацельса, Гарвея, Гельмонта, Густава Шведского и ещё десятка научных светил.
Когда Андрей Келлерман перечислял названия книг, он чуть не плакал, косясь на два сундука, принесённых в мою спальню. Немного подумав, я решил, что на ловца и зверь бежит. Поэтому предложил, что после прочтения работ великих врачей мы будем обсуждать их в узком кругу. Куда я планировал пригласить Ивана, а, возможно, и Петю. Надеюсь, лекари из Аптекарского приказа станут проводниками моих идей. Ребята они толковые и незашоренные.
— Ждут тебя немцы, государь, — произнесла Аксинья. — Уже час стоят, бояр дразнят. Те тоже захотели было собраться, но Федька Апраксин на них как гаркнул, аж мне страшно стало. Но сразу паразиты эти не ушли, рындам твоим грозили бока намять и родителям пожаловаться.
Вроде собрание назначено на девять. Зачем доктора пришли так рано? Мне ещё и Голицын нужен для фиксирования показаний. А вот Апраксин молодец! Хотя кто его тронет? Он не только рында, но и шурин царя. Хитёр тёзка! Водится за ним такой грешок.
— Князь здесь? — увидев кивок Саввы, решаю начать обсуждение пораньше: — Заводи.
Народ ждать себя не заставил, и в спальне появились Голицын, Одоевский, Блюментрост и Михаил Граман. Когда закончилась церемония приветствия, я решил не тянуть резину. Ещё и люди стоят, меня смущая. Была мысль притащить в комнату лавку или табуретки, чтобы гости сели. Но Федина память прямо взбрыкнула, мол, в присутствии царя могут сидеть только бояре в Думе. Не по канону!
— Давайте список и рассказывайте, — обращаюсь к немцу.
Беру несколько листов и пытаюсь вникнуть в текст. Тем временем Лаврентий Алферьевич начал путаный рассказ. Лекарь сильно нервничает, оно и немудрено. Речь о возможном отравлении монарха. Такое не прощают
Если резюмировать полученную информацию, то заболел я неожиданно. Проблемы с ногами у меня были постоянно, но здесь к ним прибавилась общая слабость. Два раза врачи меняли лекарства, и мне ненадолго становилось лучше. Но всё закончилось потерей сознания и постепенным угасанием. Что касается лечения, то рецепты выписывал фон Гаден, а сами настойки составлял аптекарь Христиан Энглер. Оба лекаря пробовали лекарства, а также мои верные люди — Лихачёв и Языков.
Постепенно пазл начал складываться. Не сказать что я Шерлок, но могу выстроить версию из фактов. Чай не дурак и жизненный опыт имеется.
— Что такое лауданум? — перебиваю доктора, отложив в сторону непонятные бумаги.
— Это целебная настойка, изобретённая самим Парацельсом, — чуть ли не с придыханием произнёс Лаврентий. — Она изготавливается из «камня бессмертия», Гиппократ называл его меконин. Ранее мы давали его Вашему Величеству, и он помогал.
Получив необходимую информацию, я понял, что далее тупик. Впрочем, не мешает провести более тщательное расследование, о чём я и сказал Голицыну с Одоевским, когда немцы ушли.
Немного обсудив различные варианты случившегося, я отпустил и бояр. Дел сегодня хватает, и нечего переливать из пустого в порожнее. Князь и так проводит весьма тщательное расследование. Если будет какая-то ниточка, то он за неё уцепится.
Моя версия случившегося простая. Лауданум — это опиумная настойка на спирту. Именно после её приёма Феде стало плохо и он начал впадать в беспамятство. Оно и немудрено, когда ослабленный организм начинают пичкать наркотиками. Царю тогда витамины бы попить и просто отлежаться, но не позволили. Была у заговора и вторая часть. На определённом этапе монарху начали давать ещё одно лекарство, которое окончательно его добило. Разобраться в путаных рецептах немцев просто невозможно. Я не знаю более половины веществ, используемых для целебных настоек. Типа везут из Европы, а значит, они полезные. Угу, это смотря кому давать.
Если я не прав, то почему убили сразу трёх царских врачей — фон Гадена, Гутменша и Энглера? Кстати, первые двое — крещёные евреи. Хотя это к делу не относится. Не будь у меня паранойи, а она уже есть, всё равно надо задуматься о столь странном совпадении. Тем более когда речь идёт о власти над страной.
Ну и на закуску. Покровителем фон Гадена и Энглера был опальный Артамон Матвеев, по совместительству лидер партии Нарышкиных. Шах и мат? Заговор раскрыт? Согласен, если не учитывать, что боярина убили во время бунта, как и двух сыновей Кирилла Нарышкина.
Значит, это ложный след и надо найти людей, с которыми в последнее время общались немцы. Пусть Голицын тоже ищет, но ему про свою версию я не скажу. Здесь надо действовать осторожно и делать всё самому. Если заподозрят неладное, то в следующий раз вместо опиума сыпанут мышьяк.
По плану у нас ещё поход в Оружейную палату. Сейчас там Кремлёвские мастерские, занимающиеся изготовлением полезных предметов для царского двора, а не музей. С утра я известил братьев о моём желании, которое было встречено с восторгом, о чём доложил прибежавший Савва.
После ухода немцев и бояр размышлял я недолго. Смысла переживать не вижу, потому что подача всё равно за заговорщиками. Эдак точно параноиком станешь. Поэтому немного повалявшись, я приказал нянькам тащить одежду и звать рынд. Процесс одевания прошёл достаточно быстро. Постригли и побрили меня накануне, моюсь я регулярно, пусть и из тазика. Поэтому внешний вид царя в норме, если не обращать внимания на бедность и худобу.
— Явились, не запылились? — приветствую улыбающихся рынд, зашедших в спальню.
Парни гаркнули, что рады видеть меня в добром здравии, и потащили к носилкам. Удивительно, но около покоев было пусто. И по анфиладам никто не шастал. Моё предупреждение, что буду наказывать бездельников рублём, вроде дошло до убогих. Терпеть не могу подобную публику и буду с ней бороться.
— Феденька! — на лестнице меня уже ждали братья, и Пётр сразу подбежал к носилкам. — Мы вчера все уроки сделали! Попросили даже с нами дополнительно позаниматься! Никита Моисеевич похвалил наше рвение!
Мальчик начал делиться новостями, чуть ли не подпрыгивая от радости. Иван вёл себя более степенно, поздоровавшись, он пристроился с другого бока. Наша процессия так и спустилась по лестнице, где уже стояли Милославский с Нарышкиным, их свита и моя охрана. Чую, что эта парочка просто так не отстанет. Хоть другие бояре перестали ходить за мной как хвостики. Теоретически Иван Михайлович имеет право сопровождать царя, должность позволяет. Кирилла Полиектовича хрен выгонишь, царица обидится, да и Петя деда любит. Не знаю, как насчёт взаимности, всё равно. Главное, чтобы меня оставили в относительном покое.
Оглядываю Соборную площадь, где сегодня подозрительно многолюдно. Если не бояре, так народ. Крещусь на колокола Архангельского собора, Успенский отсюда не видно, Грановитая палата загораживает, и даю отмашку начать движение. Вдыхаю полной грудью и улыбаюсь ласковому майскому солнышку. Можно сказать, что жизнь налаживается, если бы не больные ноги и временами наваливающаяся слабость.
Резануло глаз обилие людей в рванине, вновь собравшихся на паперти Архангельского и Благовещенского соборов. Что за перформанс сегодня? Видать, нищие с прочими каликами зарабатывают на народе, молящемся за моё выздоровление. Простые люди сюда ходят редко, а бояре с дворянами могут бросить не только полушку, но и целую деньгу. Или алтын, коли рядом свидетели будут, понты никто не отменял. Ещё и царица с царевнами обычно весьма щедра на милостыню. Недаром такая толпа сидит у входа в домовую церковь семьи Романовых, которой является Благовещенский собор.
Забавно, но сейчас среди мелких монет нет копейки. В правление Алексея Михайловича она стала причиной Медного бунта. Я немного утрирую, но дела обстояли примерно так. И вообще, денежная система в Русском царстве — это отдельная и сложная тема. К достаточно запутанной системе измерения добавляется отсутствие драгоценных металлов. Но пока я не хочу забивать голову такими материями.
Пройдя Ивановскую, наша процессия быстро достигла Оружейной палаты. Сегодня я не стал изображать собой пророка и просто посматривал на склонившийся народ, которого действительно стало ощутимо больше. Это явно не богомольцы, решившие посетить кремлёвские монастыри и храмы. Среди целого людского коридора хватало прилично одетой публики. Значит, подданые хотят самолично убедиться в выздоровлении монарха.
Что понятно, ведь смерть царя может стать причиной любых потрясений. То же Смутное время в России до сих пор вспоминают с ужасом.
Я уже привык, что архитектура Кремля отличается от привычного для меня вида. Оно и немудрено. Например, Оружейную палату перестраивали несколько раз. Сейчас это длинное трёхэтажное здание, расположенное там же, у Троицких ворот, но весьма блёклое. Побелка после зимы в некоторых местах изрядно полиняла. Зато черепица на крыше отливала красным и радовала глаз. Ранее мне казалось, что большая часть зданий этой эпохи кроется деревом. Однако реальность преподнесла приятный сюрприз.