[1] Никита Моисеевич Зотов (1644–1718) — учитель Петра Великого, думный дьяк (1683–1692). В 1710 году ему был дан титул графа, унаследованный его потомками. В Москве сохранились палаты Никиты Зотова — Кремлёвская набережная, д. 1/9. Как старый, опытный «излагатель» царской воли, в указах назывался «ближним советником и ближней канцелярии генерал-президентом». Весьма видную роль он играл в дружеской компании приближенных лиц государя — Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший Собор. В этой компании, где Пётр назывался «святейшим протодиаконом», Зотов носил титул «архиепископа прешпурского, всея Яузы и всего Кокуя патриарха», а также «святейшего и всешутейшего Ианикиты» (с 1 января 1692 года).
[2] «Считание удобное» — первая печатная математическая книга на русском языке, изданная в 1682 году в Москве. Это сборник таблиц умножения от 1×1 до 100×100, записанных славянскими цифрами.
[3] Сильвестр Медведев (1641–1691) — русский книгохранитель и справщик Московского печатного двора, духовный писатель, придворный поэт, историограф, философ, автор нереализованного проекта утверждения университета в Москве в регентство Софьи Алексеевны. Ученик Симеона Полоцкого. Первый российский библиограф. Участвовал в религиозных спорах 1680-х на стороне «латинской» партии и в политической борьбе за наследование московского престола по смерти Фёдора Алексеевича, поддерживая сторонников царевны Софьи.
Глава 12
Первая заутреня в этом мире произвела двойственные впечатления. Вроде мне стало полегче и есть повод радоваться. Что и делала вся семья, собравшаяся в домовой церкви Романовых. Сам Иоаким соизволил провести службу, ещё и бояре забили небольшое помещение храма. Я же испытывал дискомфорт, потому что приходилось молиться сидя.
Вроде всё благостно и спокойно. Однако на душе кошки скребут. Меня и ранее посещали периоды неуверенности по ходу расследования причин и последствий бунта. С трудом удалось перебарывать приступы слабости, в этот раз не физической, а душевной. Но состоявшийся разговор с Голицыным будто выбил почву из-под ног. А ведь последние события настраивали на позитивный лад.
Машинально крещусь и мысленно прокручиваю два важных разговора. Кстати, очень удобно, делаешь вид, что молишься, а сам думаешь. Всё началось с первого, давшего мне заряд оптимизма, но затем пришёл князь и всё испортил.
Медведев буквально прилетел в тот же вечер. Настоятель Заиконоспасского монастыря понравился мне сразу. Федя его всяческие привечал, но я предпочитаю личное общение для составления мнения о человеке.
Касаемо гостя, импонирует не только его скромное одеяние и пальцы, испачканные чернилами. Взгляд у монаха добрый и чистый. Такой образ можно подделать, но до первого основательного разговора. Вспомнилось, что Сильвестр — самый настоящий фанатик, только просвещения. В необходимость знаний и науку он верит не меньше, чем в бога. И открытие типографии в Кремле — полностью его заслуга.
— Скажу прямо, я выгнал Никитку Зотова, как глупца и невежду. Он недостоин обучать царевича. К тому же этот дурень рассорил и вынудил уйти двух наставников, обучавших сестёр и Ивана, — начинаю разговор и с трудом сдерживаю рвущееся наружу раздражение. — Пётр почти ничего не знает, и его придётся учить всему заново.
— Патриарх Иоаким будет против, — справедливо заметил гость. — Но я всегда рад помочь, государь.
— За это не беспокойся, — не могу сдержать злую усмешку. — У меня есть надёжный аргумент. Вот взгляни, здесь степень знаний самого Зотова, и как он обучал моего брата.
Передаю экзаменационные листы и описание так называемой программы Никитки. Заодно наслаждаюсь зрелищем, как брови монаха полезли вверх, а глаза стали напоминать два блюдца.
— Не ожидал, что всё настолько плохо, государь. Теперь я понимаю твои действия и полностью их поддерживаю, — наконец произнёс монах, схватив роскошную бороду, но тут же отдёрнул руку.
Забавная привычка. Я здешний вдруг начал накручивать нитку на указательный палец левой руки. Судя по отсутствию реакции окружающих, для Феди это нормально. Но мне известно, что это «тремор пальцев рук» и лучше избавиться от неприятной привычки. Она больше свойственна людям, неуверенным в себе.
— Недавно мы с братией разработали новые методики обучения отроков и юнцов, — продолжил Медведев. — Жалко, что не подумал захватить записи. Разреши прислать их, как вернусь в монастырь?
Какой ценный кадр! Человек просто неуёмной энергии и великого ума! В отличие от большинства попов, Сильвестр в постоянном поиске. Ещё и собрал вокруг себя толковых единомышленников. Кстати, забавный факт. Наиболее образованными и продвинутыми русскими священниками являются малорусы. Это не украинцы, а собирательный образ выходцев с Западной Руси. В массе своей они учились в Киеве или Львове. И не надо удивляться, именно там располагались лучшие церковные школы, включая Могилянскую академию. Естественно, это злило священников Русского царства. Иоаким, например, терпеть не мог Фединого наставника Симеона Полоцкого. И перенёс свою неприязнь на Медведева, ставшего лидером «западников». Патриарха не волновало, что вражда приносила стране и церкви только вред. Впрочем, это обычная борьба за власть и влияние. На какие только преступления люди не идут ради этого. Попы ничем не отличаются от мирян.
— Я помню о «Привилегии на Академию»,[1] и мы доведём дело учителя до ума. — Глаза Сильвестра аж загорелись при упоминании проекта, который усиленно продавливался «западниками». — России необходим настоящий университет. Но пока начнём с твоей школы, проверим методику, набьём шишки, чтобы потом избежать крупных ошибок.
Судя по полыхающим эмоциям, Медведева просто распирает от радости. И теперь он полностью на моей стороне. Хотя «западники» всегда поддерживали Федю. Академия, а лучше университет и ещё пяток ремесленных училищ, необходимы стране как воздух.
Тут такое дело. Ранее я особо не задумывался о системе образования Русского царства и если интересовался историей, то поверхностно. Интриги, победы и поражения нашей армии или подвиги Ермака с Дежнёвым волновали меня гораздо больше обычной жизни. Окунувшись в реалии 1682 года, вдруг понимаешь, что огромная страна не имеет системы образования. Даже с начальными школами проблема. Поэтому здесь засилье иноземцев в любых сферах — армии, медицине, инженерных делах и даже церкви. Да, на Руси крайне мало своих богословов и философов. Именно Медведеву доверили провести последнюю громкую дискуссию с бывшим кальвинистом Белобоцким, принявшим православие и приехавшим в Москву. Доморощенных знатоков у Иоакима не оказалось.
Это не упрёк, а сложившаяся ситуация. И её надо исправлять. Разговоры о своём высшем учебном заведении ходили ещё при Алексее Михайловиче, но дело застопорилось.
Если говорить об иностранцах, то против толковых голландцев, немцев и швейцарцев я ничего не имею. Но засилье греков в церкви пора прекращать. С этой публикой трудно понять, она работает на католиков или османов. Возможно, среди «варягов» с юга сплошь двойные агенты. А ведь они оказывают сильное воздействие на духовную жизнь страны. Поэтому попытки запрета преподавания латинского языка могут быть диверсией, призванной затормозить развитие России и определять её курс при помощи иностранных советников. Речь о школе нового образца, открытой Сильвестром, и на которую сразу набросилось множество критиков. Мол, зачем нам всякие латинские заимствования? А всё дело в более современной методике без излишнего упора на Закон божий и иные религиозные дисциплины.
После четырёх дней пребывания в реалиях семнадцатого века я окончательно стал параноиком. И уже не вижу здесь ничего плохого. Лучше перестраховаться, чем потом получить удар в спину. Но об этом позже.
— У меня есть некоторые мысли насчёт методики преподавания царевичу. Для начала надо убрать греческий, латинский и немного облегчить другие науки. Я сам напишу пособие для арифметики, географии и грамматики, — произношу под удивлённым взглядом Медведева. — Время упущено, а Пётр — ребёнок определённого склада. Здесь необходим особый подход. Ему ближе естественные науки, поэтому на них и надо сделать упор. Также нельзя забывать об истории. Как и риторика с диалектикой, эти науки на твоей ответственности.
— Я уже в нетерпении, ожидая твои методы, государь. Согласен, что Петру Алексеевичу греческий и латинский без надобности. Но нельзя забывать про иные языки. Уж польский и немецкий выучить необходимо. И у меня есть два иноземца на примете, которые имеют опыт в педагогике. Даже если врут, то дело своё знают крепко. Заодно можно потребовать, чтобы они преподавали языки.
Это хорошо, что мы с Сильвестром на одной волне. Хотя он «западник», и здесь нечему удивляться. Впрочем, программу мы обсудим позже. Сейчас надо согласовать главный вопрос.
— Кроме наук, необходимо учесть важнейшую вещь. При воспитании царевича, а может, далее уже с обычными учениками, нельзя забывать о патриотизме. О любви к отечеству, если переводить с греческого, — поясняю удивлённо вскинувшемуся монаху. — Надо воспитывать детей в убеждении, что наше дело правое. Назови это русской правдой, особым путём или миссией, неважно. Только нельзя внушать людям лживые мысли о величии или нашем превосходстве. Это может закончиться весьма плачевно. Признаем честно, что Европа, Китай и даже некоторые магометанские страны ушли дальше нас в развитии науки, философии или искусства. Но никто не мешает нам учиться у соседей и переносить лучшее к себе. Коли мы с тобой разовьём образование и в России появится множество грамотных людей, то нам по силам улучшить достижения других стран. А далее можно придумывать и своё, догнав ушедших вперёд. Но наш человек должен быть уверен в праведности русского пути. Подумай, как лучше совместить любовь к отчизне, гордость за свои корни и православие. Повторюсь, мы не лучшие, а правильные. Наш путь праведный! И главная задача русского человека — сделать свою Отчизну лучше.