После учебки Сёму в первый раз назначили в караул. Перед караулом даётся время на подготовку. Деды сразу смотались в чепок – солдатский буфет. Черпаки улеглись спать, а молодым старший сержант Цепин велел учить устав. А сам, подставив табуретку к кровати, не снимая сапоги, улёгся спать.
Этот сержант произвёл на Сёму неизгладимое впечатление ещё тогда, когда их молодых после учебки, привели в казарму. Хотя и в учебке хватало богатырей, такое Сёма видел впервые. На кровати лежал гигант, его ноги, просунутые сквозь решётку спинки кровати, покоились на табурете. С кровати свешивался богатырский кулак размером с голову Сёмы. То, что этот сержант днём и одетый валяется на кровати, уже удивляло. В учебке такое себе никто не позволял. Раздался жалобный скрип пружин, – это старший сержант повернулся на бок, подперев голову могучим кулаком. «О, молодёжь прибыла!» – услышал Сёма его бас – «Откуда, земели?». «Что, кто с Урала? – заинтересовался сержант, – Откуда?». Но, услышав ответ, потерял к молодёжи интерес, но ненадолго. «А, что, кто из вас, слонов, на гитаре играть умеет?». Из пятерых молодых четверо сказали, что могут, среди них и Сёма. Обращение к ним щупленьким молодым такого здоровенного «деда» – «слоны», несколько подняло Сёму в своих глазах, но позже они узнали, что в этой войсковой части всех молодых называют «слоны». До того, как молодёжь принимает присягу они «духи», потом «слоны» – солдат любящий офигительную нагрузку, прослужив год, – становятся «черпаками», после полутора лет – «дедами», а ещё через полгода становятся «дембелями». «Дембель» – это мечта любого солдата. «Дембеля» все любят, его приглашают на работу, дают направление на учёбу.
В общем, старший сержант Цепин, прослушав игру всех четырёх претендентов, отверг игру троих, заявив, что это не игра, бряканье. А Лёшку Ложко похвалил. И ночью всем пришлось слушать его игру, так как сержанту не спалось, потому, что он выспался днём.
Сёме ужасно хотелось спать. С тех пор как он попал в армию, ему постоянно хотелось есть и спать. Еды хватало, просто организм на ту нагрузку, какую он испытывал, отвечал новым требованием. Сёма даже поправился на несколько килограмм за время в учебке. Сержанты, гоняя их, говорили: «Вы пока «духи», «ни что», а должны стать десантниками. И непросто десантниками, а такими, которые американских рейнджеров на завтрак десяток кушают». Шёл 1986 год, из их учебки большинство попадало на дальнейшее прохождение службы в «Афган». Сёма же после окончания учёбы, оказался в старинном русском городе, в одном из десантных подразделений. Их дивизию сами десантники называли – «Лошадиной». Потому, что даже на зарядке они пробегали не меньше, чем шесть километров. А по праздникам бегали, так называемый праздничный кросс – десять, а то и все пятнадцать километров. Бойцы шутили: «Для нас праздник, как для лошади свадьба – морда в цветах, а зад в мыле».
Но тогда в первую ночь, Сёме тоже не пришлось выспаться, не только из-за бряканья гитары. Что бы случайно зашедший дежурный офицер не застукал этот концерт, Сёму поставили «на шухер», то есть, он завернувшийся в одеяло, забрался на широкий подоконник, высунул голову в форточку и следил, чтобы офицер не зашёл в казарму незамеченным. Примерно через час его сменил другой молодой, но даже лёжа в своей кровати, он долго не мог уснуть, слушая Лёшину игру. Наконец дедам надоело слушать гитару, и они отпустили Лёху спать, а сами пошли в каптёрку пить чай.
И на зарядке Цепин удивил Сёму, он бежал впереди роты, задавая темп бега, как будто и не было бессонной ночи. Рота бежала, как один большой слаженный механизм – стук сапог по асфальту – един, одно дыхание. Сёма бежал в строю, и ему казалось, что это только он топает по дороге, только он дышит. Добежав, до какой-то только ему понятной точки, сержант повернул обратно. По этой же дороге бежали и другие роты, так же, как и они в едином темпе, поворачивая там же, где повернули они. Прибежав на стадион, старший сержант Цепин, приказал командирам отделений провести зарядку, отправив всех на брусья и перекладины, а сам собрал всех молодых, сказал, что сам проверит, на что они способны. Он загонял их то на турник, то на брусья. То неодобрительно качал головой, заставляя повторить упражнение, то одобрительно похлопывал по плечу. Потом, разбив всех в пары, проверил знание ими рукопашного боя, оставшись не удовлетворённым. «Какие же вы десантники?» – басил он. «Чему вас в учебке только учили? Кроме комплексов рукопашного боя ничего не умеете! Как же вы будете американцев лупить, если ничего не можете! Десантник должен не только сам уметь бить, но и удар держать! Лёха, бегом кирпич неси!» – Лёшка бегом рванул к строящемуся новому клубу, и оттуда вернулся, неся красный кирпич. Цепин взял кирпич двумя руками за края и вдруг со всей силы ударил им себя по голове. Развёл руки в стороны. Огромные ладони практически полностью закрывали половинки кирпича. «Зарядка окончена, все в казарму, заправлять постели, умываться!» – чуть повысил голос он, так, чтобы его все услышали. В казарме, он прошёл в дальний конец, где находился спортивный инвентарь, взял две двухпудовки и начал с ними проделывать удивительные вещи – подняв их вверх, он разводил руки в стороны и несколько секунд держал руки параллельно полу. Потом начал жонглировать ими. Вдоволь натешившись, он вдруг взглянул на Сёму, который, не отрываясь смотрел на него, улыбнулся и сказал: «Прослужишь с моё, слон, – тоже также сможешь».
Вернулись из чепка, деды, настроение у них было приподнятое, и видимо тянуло поговорить. Один из них Серёга Танин, подсел к молодым и ни к кому конкретно не обращаясь, спросил: «Слоны, а вы знаете, что в обязанностях часового на третьем посту записано? Не знаете? Третий пост – это дальний пост, он расположен в лесу. Так вот, в обязанностях один пункт гласит – «При встрече с зелёной женщиной огня не открывать!». «Несколько человек уже стреляли там – продолжал Танин – Появляется она в сумерках, или перед рассветом. Впрочем, ничего плохого она с людьми не делает, она – ведь приведение». «Кстати – подхватил разговор командир отделения младший сержант Рома Петров – тебе, Сёма как раз в это время, когда она появляется, заступать на пост. Смотри, патроны зря не трать!». И деды громко засмеялись. «Филиппов, иди сюда!» – позвал Рома. «Ну, чего надо?» – отозвался худой длинный черпак Андрей Филиппов, по кличке «вышка». «Ты как с дедушкой разговариваешь? Бегом ко мне!» – сделал вид, что рассердился Рома. Вышка, нехотя оторвался от письма, которое он писал на тумбочке, нелепо размахивая длинными худыми руками, подошёл к зовущему. «А расскажи-ка нам, Андрюша, как ты по зелёной женщине стрелял, хотя тебя предупреждали, чтобы ты этого не делал!» – Танин сделал зверское лицо, но не выдержал и сам первый рассмеялся. Глядя на него, засмеялись и все присутствующие. «Да ну вас!» – Андрей развернулся и, смеясь, той же нелепой походкой пошёл обратно. «Хорош байки травить! – послышался бас Цепина – Одеваться и выходи на развод строиться!». Сёма, застёгиваясь, подошёл к Филиппову: «Слушай, это что, правда?». «Сам увидишь» – отмахнулся от него Вышка.
Прошёл развод, на котором командир роты спрашивал обязанности часового у солдат и обязанности разводящего у сержантов. Начальником караула заступал командир взвода лейтенант Пушкин. Он был единственный из офицеров роты, который ещё не служил в Афгане. У всех остальных офицеров на парадном кителе красовались боевые ордена и медали. Лейтенант Пушкин же заваливал штаб рапортами с просьбами направить его служить в Афган, а пока усиленно готовился к службе «за речкой». После развода все строем прошли к автопарку, где погрузились в кузов «Газ- 66», который и отвёз их к караульному помещению гарнизонного караула. Пока шла приёмка и сдача караула, Сёма думал, кого бы расспросить про зелёную женщину. Но так спросить ни у кого и не решился. А в это время сержанты их роты лазили по всем уголкам караульного помещения, выискивая пыль, проверяя даже за батареями. А за ними ходили молодые из старого караула, с тряпками, устраняя сразу все найденные недостатки. Вернулись с постов разводящие, которые привели сменившихся часовых старого караула. Наконец через час помещение было принято и сменившиеся уехали в часть. Наступило время смены часовых. Сёма, Ложко и Филиппов построились у стенда для заряжания оружия, получили от лейтенанта Пушкина инструктаж, ознакомились с особенностями постов. Сёма заметил, что про зелёную женщину там ничего не сказано и несколько успокоился. Петров, который был назначен разводящим, повёл их по постам. Было ещё светло, зато следующее заступление Сёмы на пост приходилось на предрассветное время. Сёма сменил Танина. Тот дружески похлопал Сёму по плечу, пожелал удачи при встрече с зелёной женщиной и что-то говоря Роме, вышел за калитку. Сёма же пошёл знакомиться с постом. Под охраной и обороной у Сёмы находилось три деревянных больших склада, находившихся в лесу. По периметру поста была натянута в два ряда колючая проволка, прерываясь только у калитки. Деревья и кусты по периметру поста были убраны. Вдоль колючки протоптана тропинка. Посреди поста находился огромной длинны пожарный щит, на котором висели пожарные вёдра, лопаты, топоры, багры. Там же, на щите был прикреплён телефон для связи с караульным помещением. Сёма обошёл все три склада, проверил сохранность дверей, окон, печатей. Всё это надо было делать со старым часовым, но спорить с дедом Сёме не хотелось. Убедившись, что всё в порядке, Сёма пошёл по периметру, размышляя об услышанном днём. Вскоре Сёма совсем успокоился и уже с удовольствием рассматривал окружающею его природу. Пришло время смениться. Он шагал, глядя в спину Роме, а в голове уже не осталось ни каких мыслей, глаза слипались, хотелось спать. Но, придя в караулку, разоружившись, он со своей сменой отправился комнату, которую называли столовой, на ужин. По распорядку спать Сёме сейчас ещё было нельзя – он был в бодрствующей смене. Отдыхать можно будет только перед заступлением. Когда все поели, Сёма остался в столовой, чтобы убрать посуду. А, убрав, не в силах сдержать сон, сел на стул, одну