– То есть как – драться? – удивился я.
– Пешим, – пояснила чародейка. – Оружие тебе на выбор предоставят: мечи, секиры, булавы, кистени разные.
– О господи! – охнул я. – И как же со всем этим управляться?
– Тебе виднее, ты же кампион!
Я обиженно расправил плечи. В конце концов, мне не впервой было сходиться с противником «кор-а-кор» [11] и одерживать победу.
– И добро б ты с купцом каким повздорил, а то ведь вольный город, да еще такой богатый, как этот, наверняка себе лихого рубаку в кампионы нанял. Оплата у них высокая, стало быть, и выбор не мал. Что ж делать-то? – твердила она. – Что ж тут предпринять?
– Прорвемся! – Я упрямо наклонил голову и сжал кулаки. – Пошли искать эту чертову лысину.
Поиски не заняли много времени. Хозяин первой же лавки быстро и доходчиво растолковал потенциальным покупателям кратчайший путь к искомому объекту и тут же предложил пару билетов на предстоящее шоу по весьма сходной цене.
– Дальше дороже будет, – клятвенно прижимая ладони к груди, заверял он. – Смотрите, пожалеете!
Уж не знаю, как там насчет смотреть, но жалеть уже было самое время. Когда наконец мы добрались до Лобной плеши, я понял это со всей очевидностью.
Место божественной разборки не слишком радовало глаз. Притулившаяся у городской стены трибуна почетных гостей с судейской ложей посредине гордо возвышалась над дощатым забором, поддерживающим еще три ряда скамеек. Остальным «безместным» зрителям приходилось жаться в промежутках между скамьями и внешним ограждением решетки восьмиугольника поля судебных баталий. Когда мы с Делли приблизились к калитке в заборе, народ уже вовсю стекался поглазеть на кровавое представление.
– А вы куда без билета? – попытался было остановить нас один из возбужденных общей суетой привратников.
– Я кампион, а эта дама со мной, – гордо заявил я, придавая лицу высокомерное выражение.
– Тогда извиняйте, почтеннейший господин кампион. – «Вахтер» посторонился, освобождая путь. – Надеюсь, вы будете знатно биться!
Ну, это уж вне всяких сомнений! Насколько можно было понять правила судебного поединка, ничейный вариант даже не рассматривался. А проигрыш означал гибель сначала мою, потом, раз уж так все обернулось, и славного витязя Вадима Ратникова. Уж не знаю, случается ли у фей инфаркт, но, похоже, мою очаровательную спутницу перспектива нашей безвременной кончины также не радовала.
– Как думаешь, – услышал я за спиной разговор перекрикивающихся привратников, успевавших не только проверять билеты, но и обмениваться соображениями об исходе предстоящей схватки, – вытянет бой?
– Не-а, – лениво отвечал ему другой. – Куда ему! Хлипковат.
Но эту уж было совсем неслыханное оскорбление! Быть может, я и не был мистером Вселенная, чемпионом мира по бодибилдингу, но все же в атлетичности моего сложения прежде ни у кого не было повода сомневаться. Опять же, как-никак мастер спорта по самбо. Я сделал еще несколько шагов в сторону ристалища и понял, о чем толковали привратники.
Внутри клетки, где через считанные минуты мне предстояло проявлять чудеса мужества и боевой выучки, на брусьях внутренней ограды в поперечном шпагате сидел детинушка, мягко говоря, не моей весовой категории. Оценив косым взглядом, что публика уже достаточно многочисленна, он соскочил на посыпанную опилками землю и с легкостью заправского акробата сделал двойное сальто, срывая аплодисменты ликующей толпы.
«Ничего!» – успокоил я себя, внимательно разглядывая верзилу в кожаных плавках с заклепками-шипами, подобном же боевом поясе, предохраняющем от обхватов и ударов в живот, и широких ремнях крест-накрест, сплошь усеянных стальными пластинами. Пара шипастых наручей от запястья до локтя, пара таких же поножей – вот, собственно, и весь наряд моего соперника. «Ничего, – повторил я, оценивая весьма рельефную мускулатуру противника. – Мужик, конечно, крупный, но представим себе, что это просто циркач. Силовые трюки и акробатика».
Словно подслушав мои мысли, кампион магистрата с легкостью подхватил прислоненную к столбу двулезвенную секиру с граненым острием-навершием и, подкинув ее высоко вверх, ловко поймал, развернувшись предварительно на триста шестьдесят градусов. «Очень недурно! – невольно про себя отметил я. – Что же мне с ним делать-то? При такой прыти он, пожалуй, изрубит меня, точно японский повар загадочную ядовитую рыбу фугу. Нет, с оружием тягаться против местного защитника, похоже, дело гиблое!» Между тем на судебное поле вылез юноша, вероятно, ассистент наемного защитника городских прав, с довольно толстым шестом в руках.
– Что это он собирается делать? – обеспокоено спросил я у Делли.
– Сейчас все увидишь, – обнадежила меня фея.
Не заставляя долго ждать, юнец перехватил шест двумя руками и, широко расставив для упора ноги, замер перед вражеским кампионом, держа перед собой палку точно флаг. Вжик!
Свистнула секира, и на песок ристалища упал обрубок длиной сантиметров десять. Вжик! Еще один. Потом еще и еще…
– М-да, хорошо это у него получается! Такого бы да на лесоповал, – пробормотал я, радуясь, что одобрительный гул толпы не позволяет слышать этих слов ближайшим соседям.
Воодушевление публики между тем нарастало с каждой минутой. Между рядами бегали ловкие букмекеры, принимая ставки на результат боя. Судя по недвусмысленным знакам ставящих, можно было вполне обоснованно предположить, что рискнувший поверить в мою победу при удачном раскладе мог войти в число богатейших людей Саврасова Засада.
– Делли, скажи, мне эту мечту «садо-мазо» обязательно на себя напяливать? – прошептал я, указывая на доспех противника.
– Нет, – заверила меня фея. – Только если пожелаешь. Но ни панциря, ни кольчуги тебе не дадут. К чему? Солнечный лик правого видит да завсегда от неправого обороняет.
– Утешительная новость, – хмыкнул я. – Постараюсь атаковать со стороны солнца.
Впрочем, слова мои были чистым блефом. На сердце было муторно, и в желудке урчало как-то уж очень противно. «К черту оружие! – разглядывая очередные трюки предполагаемого соперника, все более убеждался я. – Надо попробовать уйти в ноги…»
В этот момент левая пятка грозного кампиона взмыла по дуге вверх, и громила застыл в аккуратном вертикальном шпагате. Публика взвыла от восторга! «Интересно, и что я там у него в ногах делать-то буду? А, черт с ним! Вцеплюсь зубами в ахиллесово сухожилие, а потом буду прыгать от нею по изгороди, пока он, гоняясь, не сдохнет от заражения крови».
– Господин кампион, – ко мне подошел некто в красной шелковой мантии, – вас уже ждут. Пожалуйте на судебное поле.
– Сейчас иду, – кивнул я, ища взглядом Делли. – Мне чего, раздеваться?
– Конечно, – кивнула фея. – Ты должен всем продемонстрировать, что на тебе нет каких-нибудь волшебных амулетов и талисманов.
– А он?
– А он уже показывал.
Пока шла эта содержательная беседа, мой противник приблизился к ограждению и… стальные браслеты немедленно захлопнулись у него на запястьях. «Ух! Кажется, пронесло», – облегченно пробормотал я так, чтобы меня могла слышать лишь одна Делли.
– Еще нет, – покачала головой фея, разрушая забрезжившую было надежду. – Его посадили на цепь, чтобы он не ринулся убивать тебя без команды. Сам погляди!
Я немедленно последовал совету боевой подруги. От каждого наручника за пределы ристалища тянулась железная цепь, удерживаемая шестью стражниками. Кампион, оказавшись в столь плачевной позиции, рычал, скрежетал зубами, скрещивал руки на груди, сдвигая с места всю дюжину вцепившихся в кованое железо молодчиков. Трибуны ревели и рукоплескали. Красные мантии судейских заполнили отведенную ложу, знаменуя начало поединка.
– Ну что ж… Хух! – Я громко выдохнул и потянул через голову рубаху. – Блин, ну ты, падло, нарвался! Я тя щас научу родину любить!
Пожалуй, мои спортивные трусы и тельник смотрелись менее эффектно, чем кожаный гарнитур центрального городского рукомашца. Но тут уж, прошу прощения, никто не предупредил.
– Ты че тут столпился, борзый карлик! – с наездом выкрикнул я, выскакивая на ристалище с увесистым шестопером, выбранным из предложенного ассистентами вооружения. Конечно, не резиновая дубинка, но хоть что-то более или менее знакомое.
Толпа радостно взвыла, увидев на поле второго поединщика.
– Ну что, – обернулся я к Делли, – бить уже можно или подождать, пока его с цепи спустят?
– Погоди… – едва успела ответить Делли. В этот миг бургомистр, восседавший в центре судейской ложи, поднялся со своего места и огласил торжественно:
– Почтеннейшие жители и гости вольного города Саврасов Засад. Сегодня мы собрались здесь, чтобы узреть воочию судебный поединок, в котором кампион нашего славного города грозный мономах… [12] – в этом месте слова его были заглушены овацией, – сойдется в смертной схватке… – вновь бурные аплодисменты, – …с кампионом витязя Вадима, сына Ратника, по прозванию Злой Бодун, и мальчонки неизвестного прозвания. Вот они! Встречайте!
Трубачи поднесли к губам медные горны, барабанщики подняли отполированные палочки… В наступившей тишине заскрипели ворота, и на Лобную плешь въехала зарешеченная повозка, в которой, хмуро озираясь на присутствующих, восседал вышеупомянутый витязь, прикованный цепями к железной клетке, и огненно-рыжий подросток лет пятнадцати-шестнадцати. Свист, шиканье и улюлюканье взорвали трибуны. В сторону влекомого парой вороных коней тюремного возка устремился град подгнивших овощей, знаменующий всенародное негодование. Мрачный экипаж замер у почетной трибуны, и удовлетворенный достигнутым эффектом мэр воздел руки, останавливая самосуд.
– Напоминаю правила поединка! Бойцы могут драться оружием или без оного, как пожелают. В ходе схватки они три раза могут сменить вооружение, не останавливая при этом боя. Поединок останавливается лишь тогда, когда один из кампионов более не способен вести бой.