озяйку вполуха и смаковал густое полусладкое вино, скромно улыбаясь да делая вид, что мне жутко интересны все эти истории, больше похожие на досужие сплетни.
Мысли же мои витали совсем в другом месте. Так получилось, что с самого моего здесь появления у меня даже не было возможности как-то осмыслить произошедший скачок из одного мира в другой и порефлексировать по этому поводу. Все время я был чем-то или кем-то занят. То перестрелка, то спасение раненого, то пьянка, то кувыркание с орчанкой. А затем путешествие в город, расследование ЧП, общение с мертвяками и все остальное. И вот только теперь я как-то смог прочувствовать всю неординарность случившегося и начал переживать за оставленных в неизвестности родных и близких. Что называется, накатило и прибило. Вино, что ли, так подействовало. Мне даже в комнату свою не хотелось идти, когда княгиня соизволила свернуть светскую беседу и отправиться ко сну, так и не дождавшись возвращения князя. Но не сидеть же одному в обеденном зале, наблюдая за прислугой, явившейся убирать после ужина.
Оказывается, кроме старого Флипке и молодой эльфийки были в доме еще слуги. Две женщины в возрасте. Одна худая как палка, другая, напротив, излишне тучная. Обе молчаливые и не слишком приветливые. Молча поклонились и так же молча занялись наведением порядка. Чтоб им не мешать, я и направился к себе, надеясь крепким сном перебить навалившуюся хандру.
Вот только зря надеялся. Сон и не подумал приходить. Я долго ворочался с боку на бок, отчаянно зажмуривая глаза, укрываясь одеялом с головой и стараясь не думать о переживаниях близких мне людей. Это с виду я сволочь еще та, бесчувственная и равнодушная. На самом деле очень часто вся моя пофигистическая бравада — всего лишь защитная реакция на сыплющиеся со всех сторон неприятности. Вполне, кстати, действенная.
От тяжких раздумий меня отвлек тихий стук в дверь.
— Да-да, — высунул я нос из-под одеяла, — не заперто.
— А вот и напрасно. — Загадочно улыбаясь, тихо вошла ко мне в комнату княгиня, закрыла за собой дверь на задвижку и повернулась ко мне, распахивая и сбрасывая с плеч длинный шелковый халат.
Глава 9
— Я забыла вручить вам подарки за ужином. — Она что-то протянула мне, предварительно положив на прикроватную тумбочку глухо звякнувшую тяжелую связку ключей.
Сидя в постели и нервно прикрывая одеялом все, что ниже пояса, я даже не сразу заметил, что княгиня держит в руках еще пару совсем небольших сверточков. И немудрено, я ж вовсю пялился на ее прелести.
Даже в тусклом лунном сиянии, едва пробивавшемся сквозь щели в неплотно зашторенных окнах, прекрасно видны были изящные линии молодого стройного тела, почти не скрываемые коротким полупрозрачным пеньюаром: невероятно узкая талия, плоский животик, крутые изгибы бедер, стройные и изумительно красивые ножки. Молодую женщину не портила даже маленькая грудь, не дотягивающая и до второго размера, но зато весьма призывно и трогательно нацелившаяся на меня темными ореолами сосков, просвечивающими сквозь тонкую ткань пеньюара.
Распущенные волосы свободно ниспадали на узкие и слегка покатые плечи, оттеняя дивную длинную шею. Княгиня, безусловно, была хороша. Нет, не хороша — она была великолепна. Но…
Что ж за хрень такая? Нет, так-то я, конечно, не урод. И с девушками у меня до сих пор все нормально было, много и довольно часто. Но там, дома, никто так откровенно на шею мне не вешался. Это, наоборот, девушек приходилось ублажать, обхаживать и уговаривать. А если дама к тому же была еще и замужем, тогда хоть наизнанку выворачивайся. Нужно было максимум усилий приложить, чтобы жертва любовной атаки решилась, переборов себя, нарушить брачные обеты верности. И ведь самое сложное — это уговорить бедняжку, преодолев моральные препоны и душевные терзания, сделать самый первый шажок. А вот потом уже все, как в омут с головой, и понеслась душа в рай. Хрен ее остановишь.
Но наш брат к такому привычен. Надо побегать, значит, будет бегать. Будет осыпать комплиментами, подарками и обещаниями, на худой конец, но не отступится, если заметит хоть малейшую слабину в обороне избранницы.
А тут что-то запредельно-нереальное. Я ж даже не думал ни о каких подкатах. Ну, может, только если совсем чуть-чуть, и то чисто теоретически. А они сами ко мне по ночам в постель прут, как немцы на Москву в сорок первом. Что орчанка, что княгиня эта. Но Фимка-то хоть свободной была.
— Вы мне не рады, Владислав? — Брови княгини изумленно выгнулись, а губки капризно надулись.
Так и не дождавшись, когда я, перестав тупить, приму у нее подарки, она, пожав плечиками, положила сверточки рядом с ключами. Уселась на краешек кровати, скромно сведя колени вместе и прикрыв их ладонями, словно пионерка-отличница. Невинно потупив взор, спросила:
— Все дело во мне? Я вам не нравлюсь?
— Как вы такое могли подумать, сударыня, — отчего-то осипшим голосом еле выдавил я из себя, — вы прекрасны и обворожительны. — Меня смущает лишь то, что я знаком с вашим мужем.
Тут я ничуть не кривил душой. И дело было даже не в боязни познакомиться с кулаками князя или же вовсе быть им пристреленным в состоянии аффекта — все это являлось лишь дополнительным сдерживающим фактором. Основная же причина была в другом.
Да, согласен, границы моих моральных принципов, скажем так, несколько раздвинуты. Но они есть! Да, я нередко до этого общался с замужними дамами. Но только если не был знаком с их мужьями. Руководствовался теми соображениями, что, если женщина изменяет мужу, этот придурок сам во всем виноват. Нужно было больше уделять ей внимания и ласки. И вообще, супруг, невидимый и неслышимый, как бы особо и не существовал для меня, являясь чисто абстрактной единицей. Натуральный парадокс Шрёдингера в действии.
Но вот жены друзей, приятелей или даже просто знакомых — это была запретная территория, какой бы красоткой женщина ни была.
А тут я провел со Снежиным целый день. Не сдружился с ним, конечно, но успел пообщаться. Так что на княгиню я хоть и смотрел с придыханием, мысленно пуская слюну, но совершенно не стремился забраться к ней в постель.
— Напрасно, господин Штольц, — печально склонив очаровательную головку, вздохнула княгиня. — Этот мой муж мною совсем не интересуется. Вечно где-то носится, где-то пропадает. Я безразлична ему, и наши отношения давно остыли. А вам, — она с надеждой глянула на меня, — мне показалось, я более чем интересна. Так к чему кивать на супруга, которому я не нужна?
— Ну что вы говорите? — Я старался смотреть своей очаровательной гостье в глаза, но взгляд самопроизвольно сполз на ее прелестную грудь. — У вашего супруга просто слишком много дел.
— Знаю я эти его дела, — отмахнулась от моих слов книягиня, от чего ее прелестные грудки слегка колыхнулись. — Днем, может быть, и дела, а после по девкам продажным шляется. Рассказывали мне.
Я не стал уточнять, кто ей такое нашептал. Думаю, это было совсем не важно. Я же не в курсе местной кухни. Тем более у князя могло быть полно завистников и злопыхателей. Мало ли кто и что болтает. А сам Снежин совсем не производил впечатления заправского гуляки. Вот об этом я княгине и сообщил. Но та лишь, кривовато усмехнувшись, взглянула на меня исподлобья и пожаловалась:
— Так это или нет, я не знаю. Но я молодая и здоровая женщина, а близость с князем у нас была больше года назад. Мне уже плевать, чем или кем он там занят. Вы должны меня спасти. Или прикажете мне уйти? — Она сделала вид, что собирается встать, но лишь этим и ограничилась.
— Как же я могу вам приказывать, сударыня?! Мне просто непонятно, почему я? Какой из меня спасатель?
— А кто? — негодующе всплеснула руками княгиня. — Здесь ведь все друг у друга перед глазами. Мы вращаемся в очень тесном кругу. Не с дворней же мне путаться! А вы, Владислав, никому пока не известны и проживаете в одном с нами доме. К тому же вы красивы, хорошо сложены и, надеюсь, умны. Вы ведь не можете не понимать, что в случае отказа глубоко раните мои нежные чувства? А ущемленное самолюбие отверженной женщины, господин Штольц, способно подвигнуть ее на самые ужасные безумства. Месть ее может быть изощренной и коварной. — Взгляд княгини хищно блеснул в темноте, зародив в моей душе тревогу и смятение. — Ничто не помешает ей вывернуть факты наизнанку и, представ перед всем миром жертвой, сделать вас виновным в своем унижении.
Вот это она мощно завернула. Тут хочешь не хочешь, а призадумаешься, стоит ли идти с подобной интриганкой на конфронтацию.
— Не отказывайте мне, Влад, не будьте букой. Я же вижу, что вы меня хотите, — проникновенно зашептала она, подсаживаясь поближе и касаясь моего плеча твердым набухшим соском. Ладонь же девушки скользнула под одеяло и отправилась в путешествие по моему бедру.
Твою же мать! Она что, издевается?! Естественно, хочу! Как тут можно не хотеть?!
По руке от соприкосновения с грудью княгини холодящей волной разбежались мурашки и, перебравшись на спину, покатились вниз по позвоночнику. А внизу живота, напротив, сконцентрировалось тепло. Да какое там тепло — жар распирающего желания, настойчиво требующего забить на всякие там принципы и поддаться пленительному шантажу чертовки.
Нет, ну точно, она суккуба! Не может простая девушка, да еще так подло мне угрожающая, столь сильно меня возбуждать.
— Сударыня… — Оборона моя была уже почти готова развалиться к хренам собачьим, и сопротивлялся я из последних сил. — Князь ведь может вернуться в любой момент. Представляете, что будет, если он обнаружит вас в моей комнате.
— Не вернется. — Наглая шантажистка практически мурлыкала, и ее горячее дыхание нежно щекотало мне ухо.
Проворные шаловливые пальчики под одеялом уже преодолели препятствие в виде трусов, добрались до ценного приза и уверенно ухватились за него, как за свой собственный.
— А если вдруг и вернется, — рассудительно продолжила она, активно орудуя пальцами, — то, все едино, не станет меня искать. Он почти и не приходит в мою комнату. И даже если надумает навестить меня, обнаружит запертую дверь и решит, что я затворила ее изнутри. Как и вы. Запасные ключи от комнат у меня. Старый Флипке давно спит внизу и не подозревает, что я стащила связку.