— Что здесь?! — Едва успевший скрыться в доме граф выскочил обратно на крыльцо. Недоуменное выражение его лица при виде развеселившегося стрелка резко сменилось на гневное: — Антуан, едрить тебя в бок! Ополоумел совсем?! В скотопасы захотел?! Запорю поганца! Аж сердце зашлось, — он повернулся ко мне и потер рукою грудь, — от каверзы такой. Думал, злая оказия вышла какая. Простите, господа.
— Да ничего, мы без претензий, — ответил за всех ротмистр, а я подумал, что старикан, выскочив на звук выстрела, совершил невероятную глупость. А ну как это не его оболтус Антуан дурака свалял, а кто-то из нас, будучи злодеем, стрелять начал? Все, кранты бы дедуле пришли. Тут же его бы и порешили.
Посмурневший Антуан, растерявший всю веселость после взбучки, распахнул перед нами дверь, пропуская в просторную прихожую, погруженную в полумрак. Если бы не широкая лестница на второй этаж и свет, пробивающийся сверху, внизу было бы совсем темно. Свет на первом этаже не жгли, а окна, несмотря на еще совсем ранний вечер, наглухо были закрыты прочными ставнями. Рощинцы, похоже, серьезно вознамерились превратить свой дом в крепость, уменьшая таким образом вероятность проникновения внутрь непрошеных гостей.
— Сюды извольте, — пригласил нас Антуан в гостиный зал. — Я токмо свечи сей миг запалю и камин.
— Стой, — тормознул я собравшегося улизнуть мужика. — Камин необязательно, а вот света ты, любезный, давай побольше. Да воды принеси кипяченой и бинты какие. И поскорее. Митиано, садись к столу. Сейчас дротик вынем, и нужно будет быстренько рану промыть и перевязать. Мазь мазью, а опасность сепсиса никто не отменял.
Орк послушно прошел к здоровенному, овальной формы обеденному столу и уселся на один из расставленных вокруг стульев. Правда, дожидаться Антуана с водой и перевязочным материалом не стал, а проявил энтузиазм, ухватился здоровой рукой за хвостовик дротика и, скрипнув зубами, резко выдернул острую железяку из раны.
— Твою ж медь! — Такая расторопность красномордого придурка меня сильно возмутила. — Ты что, балбес, делаешь? Скорее куртку снимай и рубаху, пока кровью все не залил.
— Да рана пустяковая совсем, — невозмутимо пробурчал Митиано. — Немного шкуру попортило да по краю мышцу зацепило.
Куртку он скинул, а вот от рубахи избавляться и не подумал. Разорвал еще больше продырявленный и пропитавшийся кровью рукав, оторвал его и заткнул скомканной тряпицей дыру.
— Рана сквозная, — подошел я и оглядел руку. Придвинул стул и, вздохнув тяжело, уселся рядом. Что-то подустал я изрядно. Даже ноги дрожат слегка. Хотя, возможно, это адреналин до сих пор по венам гуляет. — Сзади тоже прижми. Смотри-ка, тут, помнится, у тебя повыше дыра от луннитского дротика была, а сейчас даже следа не осталось. И на башке твоей лысой, — я снял с орка его дурацкую красную шляпу, пытаясь обнаружить шрам над ухом, — тоже все зажило. А на меня твоя мазь как-то слабо действует.
— Наверное, она больше для орков подходит, чем для человеков. — Митиано забрал у меня шляпу и вновь водрузил ее на голову.
— Вполне возможно, — кивнул я, с сомнением глянув на орка, и повернулся к возвратившемуся с канделябром, полным горящих свечей, Антуану: — Ну что там с водой и бинтами?
— Дык несут ужо, — раздраженно ответил тот, устанавливая канделябр на столе рядом с нами. — Распорядился я.
— Пусть быстрее несут. — Мне на его недовольство было наплевать. — Зальем тут хозяйскую мебель кровью, тебе же и влетит. Еще и отмывать заставят.
— Чегой-то мне? — выпучил на меня глаза Антуан.
— Ну а кому? — усмехнувшись, глянул я на него. — Вон как гостей встретил, даже не спросив, кто такие и зачем пожаловали. Еще и ранил одного. А мы, между прочим, при исполнении служебных обязанностей. Чуешь, чем вообще пахнет?
— Чем? — совсем уж нахмурился мужик.
— Каторгой, любезный, каторгой, — решил я еще немного потрепать ему нервы. А нечего стрелять в меня и моих людей. — А еще ты очень дорогой боезапас впустую потратил из чистого баловства. Придется твоему хозяину теперь раскошелиться. Ох и выпорол бы я тебя на его месте. Или и впрямь в скотопасы определил, коровам хвосты крутить.
— Дык кто ж ведал, что вы служилые? — обиженно выдал Антуан. Похоже, ни одна из перспектив его не радовала.
— Дык спросить сначала надо было, а потом уже стрелять. — Тут нам принесли воду с бинтами, и я сжалился над расстроившимся мужиком: — Ладно, иди уже, неси еще света. В конце концов, ты ж хозяина охранял. Просто перестарался малость.
— Так и есть, ваше высокородие, — воспрянув духом, радостно закивал Антуан, — перестарался. Не извольте сумневаться.
— Но за заряд потраченный должен будешь, — хихикнув про себя, малость осадил я мужика.
Глава 22
— Я готов компенсировать вам ваши финансовые потери, — сурово произнес граф Рощин, неожиданно вошедший в зал. Быстро дед с переодеванием управился. Впрочем, особо он и не заморачивался: сменил лишь смешные чуни на до блеска начищенные сапоги ну и вместо халата нацепил несколько тесноватый для раздобревшей с годами фигуры зеленый офицерский китель с погонами армейского полковника. Дед наверняка давно пребывал в статусе отставника, но голос его по-прежнему был тверд: — Однако, как наказывать своих людей, решу сам.
Опаньки. Я даже перевязывать руку Митиано прекратил. Лопухнулся тут я, похоже, знатно. Забыл, что в этом мире дворянин наверняка бог и царь в своем поместье. Сам вершит суд, сам поощряет или наказывает, и любое вмешательство извне ему не по нраву. А я тут со своим уставом да в его монастырь. Вот дед услышал наш разговор и обиделся.
— Простите, сударь. Не хотел вас оскорбить, — поспешил я извиниться перед бывшим полковником. — Да и наказывать ваших людей особо не за что. Мы уже с Антуаном порешали все. Они ведь вас защищали, наверняка ваш же приказ и выполняя. Это мы с ребятами без предупреждения в гости нагрянули. А ругался я больше от нервов. Очень уж тяжелые деньки выдались. Сплошные неприятности. А тут и дорога к вам еще та: сплошные ухабы да колдобины. Ну и, опять-таки, не сильно рассудительности прибавляет, когда в тебя стреляют ни за что ни про что.
— Что ж, — смягчился дед, — и я на вас боле зла не держу. И тоже извинения приношу за то, что людишки мои стрелять в вас не разобравшись принялись. Такая уж обстановка сложилась пренеприятнейшая. Вот, позвольте представить вам моего зятя, барона Златоустова Евсея Агаповича.
— Подержи пока тут, — попросил я орка, всучив недонамотанный на руку рулончик бинта и показав, где ему необходимо прижать повязку, а сам поднялся навстречу появившемуся вслед за стариком щуплому мужчине лет сорока с лишним на вид: — Статский советник Штольц Владислав Сергеевич. Прибыл специально по вашу душу.
— Вот как? — Барон и так вид имел слегка растерянный, а теперь еще и удивился, будто граф его о цели моего визита и не предупредил вовсе.
В отличие от тестя, облачен он был в цивильный костюм, да и вообще производил впечатление человека очень далекого от армии и всего, что с ней связано. Такому дротовик дай, так он его или сломает, или ногу себе прострелит тут же.
Вид барон имел весьма невзрачный и какой-то поблеклый, что ли. Худое бледноватое лицо с глубоко и близко посаженными серыми глазами. Под некрупным прямым носом словно еле прижились какие-то ехидные тонкие усики с закрученными и загнутыми кверху кончиками. Светло-русые волосы до плеч. А вот на лбу наметилась проплешина, в довольно скором будущем обещавшая превратиться в самую натуральную лысину.
Тонкие кисти рук нервно теребили полы короткого пиджачка песочного цвета. А настороженно-опасливый взгляд то и дело норовил вильнуть в сторону, перескочив на орка, радостно скалившегося и, похоже, очень довольного производимым на барона эффектом.
— Вы не волнуйтесь так, — решил успокоить я бедолагу, явно кем-то сильно напуганного. — Я с товарищами как раз и приехал разобраться в том, что тут происходит, и помочь вам.
— Чтобы ему помочь, — граф Рощин не позволил мне развить мысль, — требуется не меньше роты егерей, а то и двух. Да где ж их взять? Я отписал графу Ашинскому уж с неделю как, да в ответ ни слуху ни духу.
— Смею заметить, — решил поучаствовать в разговоре ротмистр, — что этому несомненно имеются веские резоны. В герцогстве несколько очагов смуты, и в таких обстоятельствах лорд-канцлер не имеет возможности послать к вам людей.
— Или не хочет, — сердито буркнул себе под нос граф. Доводы Пехова его, похоже, не убедили. — Это вас в жандармерии раз-два и обчелся. А пехотных полков только рядом с Селябой парочка имеется. Мог бы и распорядиться, уважить старика, прислать солдатиков да приказать окрестности прочесать.
— Мне бы очень хотелось знать, — перестав обращать внимание на ворчание деда, я обратился к Златоустову, — о чем вы беседовали с князем Снежиным. Как вы, думаю, уже поняли, господин коронный дознатчик погиб при загадочных обстоятельствах, не успев ни с кем поделиться важной информацией. Вследствие чего я ее вынужден восстанавливать буквально по крупицам. И ваша помощь будет для нашего расследования неоспоримо очень ценной.
Черт, общаясь с этой дворянской братией, чувствую, что скоро и сам буду изъясняться столь же велеречиво и витиевато. Что поделать, по-другому они меня и не поймут, да и воспринимать серьезно не станут.
— О том, что прячется он здесь, — не дав зятю и рта открыть, вновь встрял старый граф, — о том и поведал. Спасается, мол, от смутьянов злокозненных. Я о том и канцлеру писал, будь он неладен. И Евсея Агаповича дотоль неоднократно упреждал, что челядь свою надобно к делу ратному приобщать, дабы завсегда иметь возможность всем миром отпор супостату дать. Так нет, тюха-матюха, распустил мерзавцев. — Граф с укором глянул на зятя, который, пристыженно потупившись, разглядывал носки собственных туфель. — Вот он ко мне, как прижало, и пожаловал за спасением. Хорошо хоть Аксинью Андроновну без ущерба доставить сумел. А вот и она, кстати, — отреагировал Рощин, обернувшись на приближающийся торопливый перестук дамских каблучков. — Ты ж зачем, душа моя, спуститься изволила? А ну как опасность какая?