– Товарищ полковник, разрешите вопрос? – смущенно сказал лейтенант. – Вы говорите, сюрприз, а какой же тут сюрприз, когда дверь сломана и следы вокруг?
– Это ты верно подметил, – кивнул Гуров. – Сюрприз так себе получается, но что выросло, то выросло. Не отправлять же гостей обратно. Попробуем задавить психологией. Место здесь глухое, дом брошен. Могли в него хулиганы забраться? Полагаю, что могли. Надеюсь, что и наши гости допускают такую возможность. Мы нарочно никаких следов заметать не станем. Двери оставим нараспашку, стол перевернем, канистру опрокинем. Устроим маленькое свинство, а сами исчезнем.
– А вы где будете, товарищ полковник? – поинтересовался лейтенант.
Гуров посмотрел на Стаса, усмехнулся и сказал:
– А мы с товарищем полковником будем на самом трудном участке. Закроете нас в подвале…
Крячко кашлянул и вкрадчиво спросил:
– Послушай, Лева, а другого варианта не будет? Кроме подвала?
– Не будет, – отрезал Гуров. – Туда сунутся в самую последнюю очередь, а за это время мы сможем узнать что-нибудь интересное. Итак, закроете нас в подвале, крышку поставите на место, устроите здесь беспорядок и рассосетесь. И на чердаке чтобы мне ни кашлять, ни чихать, ни закуривать! Нарушивших приказ буду карать безо всякой пощады. Приступайте!
– Так, может, это… – замялся лейтенант. – Может, пару человек возьмете к себе в подвал, товарищ полковник? А то мало ли чего…
– Во-первых, в подвале и без того уже тесно, – возразил Гуров. – А во-вторых, мы с полковником вполне еще можем за себя постоять. Так что прекращайте разговоры и выполняйте приказ. Гости скоро уже должны подъехать.
Гуров повернулся и первым спустился в подвал. Тяжело вздохнув, Крячко молча полез за ним. Два милиционера, сосредоточенно сопя, водрузили на место крышку, и Гуров с Крячко остались в полной темноте. Наверху загрохотал опрокидываемый стол, покатилась пустая бутылка. Потом затопали шаги, и стало тихо.
– Я думал, что уже все испытал в жизни, – саркастически пробормотал Крячко. – Но вот в могиле мне отсиживаться еще не приходилось. Спасибо руководству, что постоянно расширяет мой кругозор…
– Не отвлекайся! Я тебя сюда не ради хохмы затащил, – сказал ему Гуров. – Давай лучше подумаем, что мы имеем. А то все это как-то неожиданно свалилось – даже мозгами пораскинуть времени не было.
– Ну сейчас-то обстановочка для размышлений самая что ни на есть подходящая! – язвительно заметил Крячко. – Голова свежая, и соседи тихие…
– Ты кончай трепаться! Я серьезно говорю! – сердито перебил его Гуров. – Соседи, между прочим, по нашей информации совсем в другом месте должны быть. Что это значит?
– Значит, лапшу нам на уши вешали, Лева! – ответил Крячко. – Я уже говорил, что с искренними людьми надо держать ухо востро.
– Вешали! – согласился Гуров. – Но что это значит? Выходит, и Сизов и Куглер знали, что Дарькин мертв?
– Куглер точно знал, – сказал Крячко. – Он ведь нам отъезд Дарькина чуть ли не в лицах изобразил.
– Допустим, Дарькин действительно собирался уехать, – принялся размышлять Гуров. – Допустим, он действительно сообщил об этом Куглеру. А потом приехал сюда, забрался в подвал вместе со своим телохранителем и умер?
– Я думаю, ему помогли, – сказал Крячко. – Именно потому, что собирался уехать. Ведь что получается? В ограблении все участвовали, а камешек Дарькину достался. Кому такое понравится?
– Но кто убивал? Куглер для такого дела, по-моему, жидковат, – поморщился Гуров. – Если нет кого-то третьего, про кого мы не знаем, то получается, что убить мог только Сизов. У этого рука не дрогнет. Но тогда вряд ли Дарькин собирался уезжать. Во всяком случае, все это не так выглядело. Скорее всего, собрались они здесь все вместе – вся шайка – и стали решать, что дальше делать. Ну и не пришли, как говорится, к консенсусу.
– Очень возможно, – согласился Крячко. – Классическая схема – чем меньше участников, тем больше доля. Тем более Сизов наверняка был зол на Дарькина из-за Такера. Дарькин со своим психозом обрубил все концы. Практически у банды не осталось никакой перспективы. А Сизову, наверное, хватило бы и четверти миллиона. Когда из твоих рук уплывает двести пятьдесят тысяч, виновника непременно хочется наказать. Сам я в подобной ситуации, правда, не бывал, но чувствую ее очень хорошо…
– А потом Сизова арестовали, – подхватил Гуров. – И он понял, что единственное его сокровище теперь – это молчание. Недаром Мордовцев злится. Сизов дает показания так аккуратно, что его впору на Доску почета вешать. Спокоен, благожелателен, сотрудничает со следствием. Но о своем участии в преступлениях говорит предельно сдержанно – никого не убивал, бриллианта не видел, ничего не знает. Расчет верный – кроме Куглера, его уже некому опровергнуть, а Куглера он, надо понимать, запугал.
– Непохоже, чтобы он его очень напугал, – скептически сказал Крячко. – Куглер-то сюда едет!
– Куглер сюда едет, – подтвердил Гуров и, включив на секунду фонарик, посмотрел на часы. – По идее, уже должен подъехать – с минуты на минуту. Не пойму только, для чего он Нодара сюда тащит? И почему тот сюда едет? Ему сейчас это вроде ни к чему – на волоске висит. Одно только мне в голову приходит…
– Алмаз? – догадался Крячко.
– Он самый, – сказал Гуров. – Вожделенный драгоценный камень. Видно, он как магнитом притягивает. Значит, они его здесь прячут.
– А я вот никакого притяжения не чувствую, – проворчал Крячко. – Хотя, может быть, сижу в двух шагах от этого чертова камня. Жалко! Найти бы потихоньку – так я, пожалуй, службу бы бросил, да в Грецию махнул!
– Ты же в Греции никого не знаешь! – рассмеялся Гуров. – Что бы ты там делал?
– Ты забываешь, что я все-таки сыщик, – важно сказал Крячко. – Нашел бы родственников покойного Такера, выяснил бы, на кого он работал, и нагрянул бы прямо к миллионеру в покои – не интересуетесь ли, мол, камушками? Я бы цену, как эти, ломить не стал. У меня аппетиты скромные – пенсия тысячи две в месяц да харчи – вот и все, что мне требуется.
– Размечтался! – сказал Гуров. – А еще удивляются, откуда в МВД коррупция. Когда даже старый сыщик мечтает, что бы украсть…
– А что? – печально спросил Крячко. – Даже и помечтать нельзя? В Греции, между прочим, солнце, фрукты… Девушки загорелые. Эллинки, между прочим! А здесь у меня что? Оклад полковника и подвал с покойниками. А у меня, между прочим, уже ноги застыли – я сегодня холодные сапоги надел.
– Ты про надбавки забыл упомянуть, – сказал Гуров. – А покойники – это удовольствие временное. Вот сапоги – это уже серьезно. Но тут ты сам виноват.
– Ничего я не виноват, – возразил Крячко. – У меня на тех сапогах "молния" полетела. А эти не греют ни черта. Я зря, что ли, по снегу не хотел бегать?
– Так по снегу ты и не бегал, – усмехнулся Гуров и вдруг, схватив Крячко за рукав, прошептал: – Тихо! Я что-то слышу! Вроде подъехала машина.
Они притихли, вслушиваясь в глухие звуки наверху. Что там происходит, понять было сложно, но Гуров определенно слышал шум, похожий на звук автомобильного мотора. По всем расчетам, "БМВ" должен был уже прибыть на место.
– Забавно будет, если этот мерзавец вдруг раздумает приезжать, – вдруг прошептал Крячко. – Или у него лопнет шина. И мы будем сидеть здесь, пока окончательно не дадим дуба. В главке все животики надорвут, когда узнают.
– "БМВ" – надежная машина, – сказал Гуров. – А про остальное я не хочу даже думать. Они приедут. Они уже приехали.
Он опять схватил Стаса за локоть. Теперь оба отчетливо услышали, как наверху затопали каблуки по холодным доскам. Два или три человека вошли в прихожую и там остановились. Оперативники прислушались.
– Ты куда меня привез? – донесся до них негромкий голос с явственным южным акцентом. – Что это за конюшня? Почему все нараспашку? Ты зачем мне голову морочишь?
– Погоди, Нодар, не горячись! – торопливо забормотал в ответ голос Куглера. – Все должно быть нормально, клянусь!
Однако по тону Куглера можно было понять, что он и сам озадачен. Некоторое время было тихо – по-видимому, прибывшие осматривались.
– Ты мне говорил, что здесь никто никогда не бывает, – снова заговорил Нодар. – По-твоему, это называется никто?
На этот раз Куглер промолчал, но было слышно, как он стремглав носится по комнатам, пытаясь понять, что здесь произошло. Наконец он вбежал на кухню. Даже в подвале было слышно, как тяжело и нервно он дышит. Вероятно, в руках у Куглера был фонарь, но сквозь крышку не проникало ни луча света.
– Послушай, Нодар! – просительно сказал Куглер. – По-моему, тут все нормально. Наверное, деревенские пошустрили по пьянке. Барахло какое-нибудь искали…
– Ну и как – нашли что-нибудь? – многозначительно спросил Нодар.
– Да что они могли здесь найти? – с запинкой ответил Куглер.
– Ты сам говорил – что, – еще многозначительнее сказал Нодар.
– Ну что ты! Это-то как они могли найти! – делано бодрым тоном произнес Куглер. – Не-е-ет, за это ты не волнуйся! По-моему, они даже подвал не нашли…
– Ты так уверен, юноша? – надменно спросил Нодар. – А если они нашли твоих жмуриков? А если тут менты были? Ты понимаешь, что из-за тебя у меня могут быть неприятности?
Наступила томительная пауза, а потом Куглер проговорил неожиданно усталым и даже раздраженным голосом:
– Где ты видишь тут ментов? По-твоему, менты все тут раскурочили, разбили лампу, перевернули стол и отвалили? Очень остроумно! И вообще, какого черта мы теряем время? Если тебя не интересует мое предложение, какого хрена ты сюда ехал? Сидел бы дома, пил свое цинандали… Или ты думаешь сбить меня с толку? Не на такого напал, Нодар! Пока у меня не будет гарантий, что ты сделаешь мне документы и переправишь в Грузию, никакого камня ты и в глаза не увидишь! И потом, где деньги?
– Деньги здесь, дорогой! – сдержанно ответил Нодар. – И в Грузию я тебя отправлю, не беспокойся! Сегодня же все сделаем. Или ты не веришь моему слову?