Глава 2
— Только имей в виду, на работе никто не должен будет знать ничего о нашей договоренности, — предупреждает мужчина, не отпуская мою руку из своей.
— Это я и без уточнения уже поняла, — бурчу недовольно. По телу поползли мурашки от его взгляда, и я передернула плечами, не понимая, что это за реакция такая. — Только что подумают люди, когда я выйду из вашего кабинета в таком виде?
— Да, видок у тебя действительно не очень презентабельный, — усмехнулся Белов. — А у меня встреча скоро, и я тебя позвал именно для того, чтобы подготовиться к ней.
— И что делать? — я растерянно захлопала глазами. Если я выйду в порванных чулках, без блузки и в юбке, у которой разрез заканчивается где-то около линии трусов, то тут не стоит надеяться, что я не стану объектом сплетен, обсуждений и пересудов.
— У тебя нет запасной одежды? — Максим Валерьевич задумчиво смотрит на меня и ерошит волосы пятерней. — Может, у Наташи есть?
— Если бы у меня было что-то запасное, свое, то я бы не надевала маленький пиджак. Это Наташин пиджак, — я показала на расходящийся на груди предмет гардероба. — Полагаю, вся остальная одежда будет сидеть на мне примерно так же.
— Сейчас что-нибудь придумаем, — мужчина радостно улыбнулся. — Примерь мою рубашку.
— Что? — я нахмурилась и с непониманием посмотрела на Белова.
— Раздевайся! — скомандовал Максим Валерьевич, а сам пошел к нише, где был шкаф. Он извлек оттуда кипенно-белую рубашку и радостный принес мне. — А ты что еще одетая? — мужчина вопросительно приподнимает брови.
— Максим Валерьевич, я не знаю, за кого вы меня принимаете, но раздеваться перед вами я не буду, — на щеках и так красные пятна от смущения. — Я не такая.
— Я отвернусь, — мужчина закатил глаза. — Но хотел бы уточнить, что сейчас ты выглядишь еще более провокационно, чем если бы разделась до белья.
— Это вам так кажется, — ответ получился скомканным каким-то. — Вы предлагаете мне надеть вашу рубашку.
— Наедине обращайся ко мне на «ты», — командует Белов.
— Почему? — я беру в руки его рубашку. Кажется, что ткань даже хрустит, словно накрахмаленная.
— Чтобы привыкла. А то как начнешь мне «выкать» перед мамой моей, и весь план коту под хвост, — объясняет босс.
— Я переоденусь в туалете, — стараюсь держать рубашку так, чтобы прикрыть себя.
— Хорошо, иди в туалет, — Белов явно недоволен. — Слушай, а ты что так комплексуешь? Вроде ж фигура неплохая, — раздается мне вслед, а я лишь ускорилась после его слов. — Ладно, ладно, не смущаю, а то ведешь себя как девственница. Хотя моей маме твоя скромность понравится. Она у меня старой школы.
Я захлопнула дверь туалетной комнаты и прижалась к ней спиной. Ну да, я веду себя как девственница, потому что я ею вообще-то и являюсь. И еще ни перед одним мужчиной голышом не показывалась. И в таком откровенном виде меня видел только мой новый начальник.
Умыла лицо прохладной водой, чтобы хоть немного снять тот жар, что обжигал щеки, и посмотрела на себя в зеркало. Да уж. Вид у меня такой, словно я только что грешила, при том по полной. Хотя это лишь мое предположение, какой у меня будет вид в этом случае. Но лихорадочно блестящие глаза, всклокоченная прическа, горящие нездоровым румянцем щеки говорили о многом.
Постаралась успокоиться и перевести дух. Ничего же смертельного не произошло. Ну схожу на семейный ужин, ну поулыбаюсь я маме своего босса и скажу, что люблю его больше жизни. И на этом все. У меня еще две недели практики, и все, я свободна как птица. Подготовлю документы заранее и подпишу тоже заранее, чтобы Максим Валерьевич не передумал или еще какое-нибудь новое условие не выдвинул. И все. Ни мама, ни ее подруга-кадровичка ничего про мою небольшую авантюру не узнают. Я же всегда была примерной и правильной девочкой, никто ничего этакого и не заподозрит.
Пока я занималась самоубеждением, я сняла пиджак и юбку. Осмотрела стрелку на чулках и поняла, что их уже ничем не спасти, а потому сняла чулки. Стою в одном белье в туалете своего босса и кожей чувствуя всю неловкость от этой ситуации. Накидываю на плечи белую рубашку Белова. Он выше меня и его рубашка мне до середины бедра, вот только рукава длинные. Закатываю их аккуратно до локтя и вот уже вид более интересный. Снимаю с юбки тоненький ремешок и подпоясываю рубашку, делая красивые сгибы на ткани. Окидываю себя придирчивым взглядом в зеркале и довольно улыбаюсь. В сложившейся ситуации меня все устраивает. Прическу пришлось тоже изменить. Строгий пучок растрепался, и я, распустив волосы, сделала хвост, так как не решилась оставить их распущенными. Еще раз проверила лицо на наличие размазанной туши и, подхватив свои вещи, вышла из туалетной комнаты.
Как только я вышла, на меня уставились две пары глаз. Белова и Наташи. Не ожидая увидеть в кабинете секретаршу, я испуганно замерла.
— Слушай, а неплохо получилось, да, Наташ? — и мужчина посмотрел вопросительно на секретаршу, а та лишь кивнула, не в силах отвести от меня взгляд. — Наташа, возьми вещи Катюши. Юбку надо отдать, чтобы зашили. От пиджака отлетела пуговица и была где-то здесь, — и мужчина начал шарить взглядом по полу. — В общем, приведи в порядок вещи и как можно скорее. А еще туфли.
— А что с туфлями? — мы все втроем уставились на мои туфли на шпильке, что так и остались лежать у дивана. — Ремонт или новые? — сразу поняла девушка, что же случилось с моей обувью.
— Новые, — кивнул Белов. — Держи карту, купишь и оплатишь все, что надо.
И обед нам в кабинет закажи. А, и чтобы никто ничего не узнал, поняла? — мужчина посмотрел так на свою секретаршу, что даже у меня мороз по коже пробежал. — Если хоть что-то выйдет из этого кабинета, ты будешь уволена без выходного пособия и больше ни в одну приличную компанию тебя не возьмут, поняла? — последние слова про санкции в случае, если Наташа проболтается, мне кажется, были лишними, так как она и так испуганно закивала.
— Поняла, — кивнула девушка и, схватив карту, мои вещи и туфли, выскочила из кабинета.
— А с тобой давай обсудим условия сотрудничества, — и мужчина сел на свое место и сделал приглашающий жест на стул для посетителей, на который я и умостилась.
Я сижу словно на иголках и с опаской смотрю на мужчину. От одного его взгляда у меня потеют ладошки, хоть я и понимаю, что это неправильно. Так не должно быть, но происходит.
— Я поручу своим юристам подготовить контракт о нашем сотрудничестве, — произносит мужчина, даже не глядя на меня. Он открыл ноутбук и сейчас что-то быстро набирает с озабоченным лицом.
— Юристам? — я нахмурилась. — Я думала, это у нас устная договоренность, — ощущение, словно я продаю саму себя. В общем, мерзотно-поганое чувство.
— Конечно договоренность. Но мне надо быть уверенным, что ты не пойдешь через неделю после окончания практики в какую-нибудь передачу на телевиденье и не расскажешь на многомиллионную публику всю эту историю, — и Белов наконец-то поднимает на меня взгляд.
— Но я не такая, — я понимаю, что уже, кажется, второй раз за этот час говорю эти слова. — Я и не думала, — я не могу связно высказать все, что думаю. Мешают эмоции. — Да за кого вы меня принимаете⁈
— Катюша, ты повторяешься, — усмехается мужчина, глядя на меня немного насмешливо.
— Я вам не Катюша, я Екатерина Сергеевна, — и попыталась вскочить, но тут же села. Да какая я, к черту, Екатерина Сергеевна, в рубашке Белова и босая⁈ Дура я набитая и растяпа, а не Екатерина Сергеевна.
— Да ладно тебе, — и столько снисхождения было в тоне мужчины, что мне стало так обидно, что снова в горле встал этот неприятный ком, который не дает дышать. Обида захлестывает и хочется плакать. — Так-так-так, только давай без слез. Я тебя умоляю. Терпеть не могу эти женские уловки, — Максим Валерьевич нахмурился, а я постаралась сглотнуть царапающий горло ком. Не хочу, чтобы этот надменный красавчик видел мои слезы. Я всеми силами хочу начать испытывать к нему антипатию, но иррациональные мурашки от одного только взгляда этого мужчины меня заставляют млеть и бабочек порхать в животе. — Ближе к делу, — переключился снова на деловой тон Белов. — Команду юристам я дал, ситуацию обрисовал, они подготовят и вечером все скинут. Тебе советую помалкивать, насчет Наташи не переживай, она могила. Она так зубами вцепилась в эту работу, что, даже если я ее буду выгонять, она будет держаться и не уйдет, — мужчина рассмеялся при этих словах, а у меня внутри, в районе грудной клетки, разлилась горечь. Это что? Ревность? Да быть такого не может! Я его впервый раз в жизни вижу. О какой ревности может быть речь? — Сейчас поговорим насчет предстоящей встречи, — и мужчина протянул мне папку. — Здесь основные тезисы, ты будешь сидеть и фиксировать основные моменты. Эти компаньоны отказались от записи встречи на диктофон. Это, конечно, странно и упростило бы фиксацию встречи, но это их право. Так что ты здесь скорее как стенограф, — инструктирует меня мужчина, моментально переключившись с личного на рабочее. — Мы много времени потеряли на форс-мажор, и потому впитывай и запоминай все мои слова. От этой встречи зависит проект по строительству жилого комплекса бизнес-класса. Сама понимаешь, деньги замешаны немалые, и они основные инвесторы. Так что улыбаемся и машем, поняла? — мужчина сверлит меня взглядом.
— У меня только один вопрос, — я знала об этой встрече многое. Все документы, что готовила Наташа, проходили и через мои руки. И потому для меня не было новостью, с кем предстоит встреча и о чем будет разговор. Так что этот инструктаж в довольно пренебрежительном тоне был излишним.
— Какой? — на лице Белова появилось некое выражение любопытства. Словно мужчина смотрел на зверька в ожидании того, что же он сделает в следующий момент, пытаясь предугадать. Но у него не выходило, и потому ему было любопытно смотреть на него.
— Почему я буду ассистировать вам? Почему не Наташа? — я действительно не понимала. Она опытный сотрудник. С ее слов я знаю, что она работает уже третий год в этой компании под руководством Белова, а на такую ответственную встречу позвали меня. Я же даже не сотрудник, а так, практикантка. И плевать, что с меня взяли кучу подписок о неразглашен