У Лельки бы лучше не получилось!
К изумлению Тамары, капризная обычно Динка вела себя как кукла. Не протестовала. Вообще не вымолвила ни словечка. И даже не шевелилась лишний раз.
Крыс завороженно таращился и тоже молчал. Как в столбняке.
Тамара потрясенно моргнула и попыталась понять, что происходит. Сбивала с толку абсолютная тишина в доме. Даже с улицы пока не слышно машин. Хотя…
Ну да. Недалеко прозвенел трамвай. Интересно, во сколько в Питере начинают ходить трамваи?
Электрон вытащил из кармана джинсов небольшую плоскую бутылку, свинтил крышку и сунул Тамаре в руки.
—Пей.
—Ч-что это?
—Коньяк.
—Н-но… я не люблю коньяк.
—Пей, черт тебя подери!
Тамара отрицательно помотала головой: вот еще! Раскомандовался. Да кто он такой?! Этот… как его… с дурным именем…
Как следует пройтись насчет дурного имени Тамара не успела. Электрон грубо отвел в сторону ее руку, поднес к губам бутылку, и Тамара судорожно глотнула. Огненная жидкость текла по губам, капала на грудь, и Тамара глотнула еще раз. И еще.
Комната покачнулась и встала на место. Голова почему-то перестала кружиться, и отступила тошнота. Тамара оттолкнула бутылку.
На этот раз Электрон не возражал. Снова спрятал ее в карман и сухо спросил:
—Где твоя вчерашняя футболка?
—В шкафу. Нам с Динкой верхнюю полку выделили. А что?
—Ничего. Вставай.
Тамара попыталась встать и глупо хихикнула: ноги не держали. Электрон пробормотал что-то себе под нос, явно нелестное, судя по тону. И распахнул дверцу древнего шифанера.
Тамара завороженно наблюдала за ним, в голове было удивительно пусто. Временами даже казалось — она спит. Правда, такой глупый сон снился ей впервые.
И к чему тут Динка?!
Она автоматически, в странном забытьи подчинялась чужим рукам. Позволила снять с себя рубашку. Натянуть футболку. Смыть с лица и шеи уже подсохшую кровь. И лишь жалобно заскулила, когда дело дошло до разбитых колен.
Тамара попыталась отбросить жесткие бесцеремонные руки, но Электрон мертво зажал ей щиколотки, поднял лицо и зло прошипел:
—Потише! Вера Антоновна уже встала!
Тамара нервно зевнула. Электрон хмыкнул:
—Или хочешь объяснять, что я делаю в твоей комнате в пять утра? А заодно — куда тебя носило в такую рань? И откуда все эти ссадины?
Тамара отрицательно замотала головой. Электрон буркнул:
—Тогда терпи.
Тамара честно терпела. Хотя колени саднило невыносимо. А уж когда новый знакомый выплеснул на них остатки коньяка…
Стукнуть его по голове Тамара не успела. Пока пришла в себя от острой боли и сморгнула невольные слезы, все закончилось.
Электрон сдернул ее со стула и притянул к себе. Тамара увидела совсем рядом светло-зеленые глаза, — их выражение было странным — и вдруг вспомнила, что совершенно не одета. На ней только старая футболка, по счастью, довольно длинная.
Как глупо!
От Электрона приятно пахло дорогой туалетной водой, смуглая щека казалась прохладной и жесткой, полные губы подрагивали в непонятной усмешке. Тамара крепко зажмурилась — ей почему-то не хотелось просыпаться.
Смутно мелькнула мысль о Лешке Сазонове. Тамара поморщилась, отгоняя ее подальше, и сказала себе — судьба.
Но ошиблась. Потому что как раз в этот момент услышала любопытный голос Динки:
—Ты ее поцелуешь?
И волшебство тут же пропало. Тамара мгновенно пришла в себя и резко оттолкнула смеющегося Электрона. А он обернулся к Динке и спросил:
—Эту дикую кошку?
—Томика, — поправила Динка. — Мою тетю.
Она сидела в постели и взволнованно таращилась на взрослых. Крыс удрученно сопел рядом, он не знал, как себя вести.
Электрон ткнул в застывшую Тамару пальцем и поинтересовался:
—Мы с тобой, солнышко, говорим об одном человеке?
—Ага. О ней.
Тамара вышла из ступора и прорычала:
—Да кто бы ему позволил?!
В ясных Динкиных глазах читалось сомнение. Крыс отвернулся. Электрон явственно хохотнул.
Тамарины щеки запылали. Она в сердцах подскочила к окну и выплеснула во двор грязную воду. Затем сунула пустой тазик в руки смеющегося Электрона и вытолкала его за дверь. Молча. Не говоря ни слова.
Электрон небольшими глотками потягивал кофе и незаметно наблюдал за новыми знакомыми.
В жизни он не попадал в такое странное общество!
Во главе большого круглого стола сидела величественная старая дама. Строгая прическа; строгая блузка; самый минимум косметики. Дорогие тяжелые серьги с красными камнями, перстень с таким же камнем на смуглом сухом пальце; красный камень в брошке под воротником — все в меру. Даже приветливая улыбка и негромкий спокойный голос не выпадают из образа.
Электрон невольно усмехнулся: жаль, в России не в ходу слово «леди». Оно бы Софи подошло.
Туго накрахмаленная белоснежная скатерть, льняные салфетки возле каждого прибора, старинная посуда…
Электрон никогда не держал в руках такую крошечную полупрозрачную чашечку, расписанную вручную. Кофе в ней казался удивительно ароматным. Синие колокольчики в пышной траве, яркие бабочки над ними…
«Костяной фарфор»,— надменно пояснила Вера Антоновна.
Вот уж старый дракон!
Ни на секунду глаз с гостей не спускает. Будто опасается, что кто-нибудь сунет в карман ложечку или серебряную кружевную конфетницу, потемневшую от времени. Не глаза — буравчики.
Чего она все время боится? Почему смотрит на них как на кровных врагов? Взгляд стылый, аж в дрожь бросает.
Ну он и идиот!
Наверняка старуха рассчитывает на наследство. За долгую верную службу. А тут гости. Много. Якобы, внуки друзей детства и юности. Понаехали. Пусть — по приглашению. Лишняя головная боль.
Интересно, с чего Вера Антоновна взяла, что хозяйка намерена одарить и гостей? Да еще всерьез? Не пустячок какой всучить на память? Или Софи сама ей об этом сказала?
Скорее всего.
Электрон хмыкнул: может, и завещание собирается другое составить. Сейчас модно — то и дело переписывать завещание. Вот понравится Софи кто из гостей больше других…
Если так, то скучать вряд ли придется. Старый дракон не уступит ни пяди, на то он и дракон.
Интересно, остальные что думают? О подарках, наследстве, старой домработнице? Родственников-то нет, Софи осталась одна.
Электрон уверен — об этом знают. Или догадываются. Иначе не разыгрывали бы из себя потомственных аристократов так старательно. И не выслушивали бы непритязательную болтовню Софи как великое откровение.
Электрон покосился на сидевшую напротив Тамару и невольно поморщился.
Он никак не мог выбросить из головы сегодняшнее утро. Шелковистую кожу под пальцами, небольшие упругие груди, трогательную ложбинку вдоль спины, длинные стройные ноги с тонкими щиколотками…
Электрон даже запах помнил — сладковатый и нежный.
Так пахло горячее молоко с медом в далеком детстве. Обязательная кружка на ночь, мама оставляла ее на кухонном столе. Белая кружка в крупный красный горох, накрытая накрахмаленной салфеткой. Почти такой же, что лежит сейчас перед ним.
Как не вовремя!
Тамара единственная из присутствующих сидела за столом в джинсах и футболке. И не очень уютно себя чувствовала. Она угрюмо рассматривала собравшихся.
В отличие от Тамары, остальные гости строго выполнили указание суровой Веры Антоновны и явились на завтрак как в банкетный зал — при полном параде.
Вчера, например, все было проще. Видимо, считалось, что они еще не пришли в себя после дороги. И не привели в порядок вещи. Зато уж сегодня…
Даже на веселом Пете Ягудине с самого утра — прекрасно отглаженные брюки и шелковая рубашка. И редкие волосы лежат волосок к волоску.
Серьезная Наталья украсила лацкан мрачного пиджака яркой брошью с зеленым камнем. И подкрасила губы. Почти нарядно смотрелась, как ни странно.
Хорошенькая Элечка сияла так, что ослепнуть можно. Золотистые кудряшки перетянула голубой лентой и казалась совсем юной.
Да и этот… как его там… с дурным именем…
Он тоже выглядел хоть куда — светло-серая рубашка из тонкого льна и дорогие летние брюки в тон.
Пижон!
Тамара с трудом сдержала зевок — Софи рассказывала об уникальности напольных ваз. Старинных, китайских. Их преподнесли ее мужу в Пекине, куда он ездил читать лекции.
Софи обожала вазы! Это память. Когда прикасаешься к ним, чувствуешь неспешное течение времени. Так говорил муж.
«Ах, Исаак был удивительным человеком. Просто удивительным!»
Тамара слышала, как восторженно ахала Элечка. Как уважительно гудел Петя. Как задавала умные вопросы Наталья. Как насмешливо пофыркивал Электрон. Как весело звенел Динкин голосок.
И старая Софи реагировала именно на него. Отвечала именно Динке. Целовала ее в щечку и подставляла свою. Умиленно сюсюкала и обещала девочке какую-то большую коробку с игрушками в комнату.
«Ритину» коробку.
Диночке она должна понравиться, Софи обещает. Там уникальные игрушки! Сейчас таких не достать. Сегодня на витринах одна дешевка. Поток. Безликий поток.
Динка звонко хохотала и рассказывала о своем. О Коське, например.
Это такой кот. Его настоящее имя — Константин. Как у людей. Потому что Коська умнее многих «человеков».
Софи заинтересованно слушала и послушно восхищалась необычным Коськиным умом. Соглашалась, что кошки много сообразительнее собак. И что Крыс — симпатяшка. Пусть у него неправильный нос и зубы, и хвост голый, он все равно милый, лучший из псов…
Скучающая Тамара поймала хмурый взгляд Веры Антоновны. Пронзительный — Петра. Угрюмый — Натальи. Странно враждебный — Элечки.
Лишь Электрон смотрел насмешливо. Или равнодушно?
Тамаре стало не по себе: может, действительно некрасиво — Динка узурпировала внимание хозяйки? Все-таки люди приехали пообщаться, давно не виделись, каждому есть о чем поговорить, не все же как она явились сюда по приказу…
Тамара обернулась к племяннице и строго поинтересовалась, поела ли она.