ых задач. И поэтому с особенною тревогой «ставится вопрос»: а идет ли сходство с Горьким так далеко, что и г. Юшкевич рассказывает небылицы? Не могло ли бы оказаться при тщательной проверке, что г. Юшкевич не только еврейского быта не отражает, но не отражает по-настоящему и внутреннего содержания той жизни, о которой пишет?
Прошу не понять меня ошибочно. Я не принадлежу к тем рыцарям поджатого хвоста, которые ворчат, что Юшкевич — особенно своими пьесами — «бламирует»{516} еврейство. Я, напротив, полагаю, что ни «В городе», ни «Король» не исчерпывают и половины того, что творится внутри современного еврейства, а раз оно творится внутри, то надо и писать об этом во всеуслышание. Есть у евреев и проституция, и эксплоатация
Тут нужна тщательная проверка; я не критик и не беру на себя этой задачи, но как раз о «Короле» могу высказать с полной уверенностью: тут г. Юшкевич не реалист. Тут он не вгляделся в свою среду и не из нее выхватил то, что поразило его художественную восприимчивость: тут он заранее составил себе шаблон из ходячих понятий классовой борьбы, эксплоатации[,] ницшеанизированного любостяжания, и попытался вылепить нечто подобное из своей еврейской обычной глины. И это большая художественная ошибка, и еще большая социальная несправедливость. Именно еврейская среда имела право на то, чтобы писатель-социалист не навязывал ей своих шаблонов классовой розни, а скопировал бы то, что она сама в этой области выработала. В еврействе уже около 15 лет развивается интенсивно рабочее движение, достигшее солидного развития вширь и вглубь.
Хроника еврейской жизни представляет куда более густой перечень экономических стачек и актов экономического террора, чем соответствующие страницы русской летописи. В средине 1905 года один литератор, побывший на Литве, прочел в Териоках реферат о своих наблюдениях и объявил, что там диктатура пролетариата есть почти совершившийся факт — и этот литератор был, с внешней стороны, очень тогда недалек от истины. Поэтому для беллетриста интересующегося классовыми трениями, эта среда представляет неисчерпаемое море: закидывай сеть, тащи и описывай. И так поступил бы всякий художник, обладающий даром непосредственного восприятия из жизни, даром брать свои картины из действительности, а не из собственного только воображения и собственной начитанности. Но у него при этом получалась бы совершенно другая картина, чем та, что родилась у г. Юшкевича.
Эксплуататоры и эксплуатируемые существуют и в еврействе, вражда между ними очень велика и борьба ведется — по крайней мере до недавна
Но размеры борьбю
Такова и только такова картина социального конфликта среди еврейства. Об этом неопровержимо говорит не только статистика — это бьет в глаза, это знают на ощупь все, кому приходилось интересоваться и наблюдать. И в этих-то крохотных мастерских и выросло еврейское рабочее движение, и сюда надо было пойти, чтобы уловить отражение обще-человеческого социального процесса в еврейском зеркале, а не в единичные, для еврейского хозяйства совершенно исключительные оазисы крупного капитала. Тогда получилась бы не только большая правда, но, быть может, и более глубокая драма; ибо на месте Гроссмана, мечтающего о могуществе, был бы Гроссман, мечтающий об ужине, о топливе, о квартирной плате, и не своею злою волей, а роком, которого имя — национальная нищета, вынужденная душить и угнетать. И вместо брошюрно-шаблонной психологии эксплоатации
Владимир Ж.
Приложение 2 С. Мельников. Письмо И. Бабелю от 4 июля 1924 г{517}
Берлин 4-го июля 1924 г.
Уважаемый тов. БАБЕЛЬ,
Нижеподписавшемуся друзья указали в журнале «Красная Новь» (книга 3-ья апрель-мая
Прежде чем указать Вам на неправдивость указанного Вами заявления скажу пару слов о том, что мне никогда в голову не приходило, что после затишья на красных фронтах кто-нибудь скажет несколько слов про жизнь скромного бойца командира и мне на первых порах как-то неловко было. Но слушая похвальные отзывы читателей «КРАСНОЙ НОВИ», где они особенно выделяли и подчеркивали Вас тов. БАБЕЛЬ с двумя статьями из книги Конармии ТИМОШЕНКО и МЕЛЬНИКОВ, я успокоился и даже к стыду моему подумал: а вот про город РОВНО, по взятии которого мне пришлось быть комендантом и были чрезвычайно интересные дни так как город был взят рано утром и жители не все пробудились, и пошли маленькие грабежи, Вы ничего не написали. Мне тов. БУДЕННЫМ и ВОРОШИЛОВЫМ был отдан строгий приказ прекратить грабежи и т.д. что и было сделано. Жаль только, что у меня нет воззваний и приказов, которые я писал к населению города РОВНО, но я помню главные места на память.
Можно бы рассказать в кратких словах про жизнь І-го Эскадрона, который имеет много хорошего боевого прошлого с его знаменитым Кубанским взводом песенников. Ах, как это все было прекрасно.
А теперь, уважаемый тов. БАБЕЛЬ, прошу Вас исправить вкравшуюся ошибку в Вашей книге, ибо указание, что я подал военкому заявление о выходе из Р.К.П.(б) не соответствует истине, подобного заявления я военкому не подавал, были только горячие споры о том, что Начдив, коммунист, отнимая у своего подчиненного Командира, коня, злоупотребляет властью и делает преступление, что и было указано в рапорте, поданным
Тов. Бабель, если Вы еще не закончили писать книгу о Конармии и Вам нужны материалы, то напишите мне или, вернее в письме поставьте ряд вопросов, которые Вас интересуют и я с большим удовольствием на них, по возможности, отвечу. Простите тов. БАБЕЛЬ, что вместо просьбы об исправлении ошибки — написал быть может и н<е>уместное
Эх, тов. Бабель, славная, красивая и полная героизма была жизнь и работа, хотя и полна опасности в нашей непобедимой, прославленной Конармии, а белого жеребца не забуду пока жив.