– Не надо! – истерично орет Жорик. – Я мужик, в конце-то концов… Но я всегда содержал семью, воспитывал сына… Да, изменял.
Господи, как это жалко и неуверенно звучит. Вы бы его сейчас слышали! Клоун без грима.
– Уважаемый суд, я ходатайствую о допросе несовершеннолетнего Вадима Метлицкого. Он достаточно взрослый, чтобы ответить, – твердо произносит Исаак Миронович.
Вадик что-то шепчет мне на ухо, крепко сжимает мою ладонь и уверенно подходит к трибуне.
– Я люблю обоих родителей, но хочу жить с мамой. Вы поймите, уважаемый суд, папа со мной не справится один. Он не умеет готовить суп и кашу, стирать и убираться в доме. Он никогда не делал этого. Можно мне жить с мамой? Я так понимаю, папа оставляет ей дом?
Повисает напряженная пауза. Пусть только попробует не оставить!
– Божена Викторовна, чем вы зарабатываете на жизнь? – хмурится судья.
– Я владею небольшим цветочным салоном.
– Доходов от вашего бизнеса хватит, чтобы содержать дом и…
– Хватит! – поднимается мамуля. – Извините, уважаемый суд. Я мама Божены. Мы собираемся открывать второй магазин, а потом и третий… Сеть цветочных бутиков.
– Суд удаляется для принятия решения, – выдыхает судья.
***
Сердце переполняет счастье… Наконец-то я свободна… Господи, неужели это случилось? Мы бежим по лужам и смеемся – я, мамуля и Вадька. Плевать на набравшие воду ботинки и пронизывающий, забирающийся под воротник пальто ветер – меня греет надежда, любовь и вера… Если родится девочка, обязательно назову ее так – Вера…
– Ура-а! – кричит Вадька, подпрыгивая и срывая с дерева пожухлый, мокрый лист. – Мама, я молодец у тебя?
– Еще бы! – соглашается мама. – Ну-ка, быстро в кафе! Нет, в ресторан. Божена, не дай бог, простудишься. Давайте поедим и выпьем чаю, отдышимся. У меня до сих пор в голове кружатся слова судьи. Он так грозно на нас смотрел – думала, приговорит к расстрелу.
– Ага, мамуль, – поддакиваю я, завидев приличное заведение неподалеку. – Суд постановил, учитывая согласие обоих супругов, отсутствие имущественных претензий друг к другу расторгнуть брак и… бла бла бла. Жорик всучил Исааку дарственную на дом. Сам не решился отдать ее мне.
– Господи… Я так рада, мои хорошие. Вадька, ты не в обиде на суд? – обнимает сынишку мама.
Суд признал право опеки у обоих супругов, но учел пожелание Вадима проживать со мной. Жорик судорожно вытирал со лба пот и бубнил про клининг и «пару дней на выезд». Так и быть – я дам им с Анфиской немного времени… А потом выброшу всю мебель и куплю новую…
– Божена, еще чайку? – спрашивает мама, улыбаясь и помешивая в чашке сахар.
– Да, мам. Ноги промокли. Нужно такси вызвать, не хочу простудиться. Да и Вадик…
– Ты звонила Мише?
– Да. Номер не обслуживается. Думаю, инструкции по безопасности он получает напрямую от следователей. Так положено в таких случаях, да?
– Полетишь завтра, дочка. Ты разведена. Свободна и беременна. Прогонит – ничего… Справимся, вырастим нашу Томочку.
– Что? Мам, а я хотела...
– Я думала, в честь матери дочку назовешь. Хотя… Не слушай меня, Божа, – отмахивается мама. – Открывай приложение и покупай билет. Вам надо поговорить, дочка. Миша должен знать обо всем, что происходит в твоей жизни… Не бойся…
– А если он не поверит? Прогонит? Мама, я тогда просто умру, я...
– Веди себя с достоинством. Не унижайся. Говори твердо, не волнуйся. А там... Пусть решает, что ему с этой информацией делать. Не маленький.
– Как же я боюсь, мам...
– Мы с Вадиком прилетим следом, если понадобится. Ты только звони мне, не заставляй волноваться.
Покупаю билет Санкт-Петербург – Москва, вылет в девять утра… Скрещиваю пальцы, умоляя Вселенную помочь мне еще раз…
Глава 45.
Глава 45.
Михаил.
– Вера Сергеевна, зайдите ко мне, – произношу в динамик переговорного устройства.
Полечу к Божене… Теперь точно нет смысла осторожничать… Мне ничего не угрожает… Я столько времени гонял в голове дурные мысли, воображая, кто из конкурентов меня заказал, а дело было совсем в другом… Не я был нужен, а Артем.
Крепко же он ее зацепил… Барби, без сомнений, влюблена в него как кошка… А что же Темыч? Не замечал за ним склонности к крепким привязанностям. Единственная его Муза и любовь всей жизни – работа… Он обожает ее… Бросает вызов сложным схемам, хитроумным ключам, лабиринтам, пытаясь вскрыть. И у него получается…
– Михаил Борисович, слушаю вас, – чопорно произносит помощница.
Вера Сергеевна похожа на старуху Шапокляк, но это не мешает мне ее обожать.
– После обеда приедет следователь.
– Но у вас же совещание с юго-восточным сектором!
– Вот и я об этом. Встречу нужно перенести и… Завтра я улетаю в Санкт-Петербург. Забронируйте авиабилет.
– Михаил Борисович, позвольте напомнить о двух совещаниях, запланированных на завтра. И не забывайте о собеседовании. После массовых увольнений нам необходимо…
– Милая Верочка Сергеевна, я все успею. Можно ведь полететь вечером, так?
– Что это за поездка такая, не понимаю, – бурчит она. – Что у нас в Питере? Поставщики, конкуренты или…
– Любимая женщина.
– Очень интересно.
– Сделайте, как я прошу. И не спорьте.
В воздухе витает осенний парфюм с нотками пряной корицы, переспевших фруктов, пожухлых листьев и густой, древесной смолы. Глубоко вдыхаю ароматы осени, ступая по засыпанной еловыми ветками дорожке парка.
– Сегодня я увижу ее, Ральф. Заявлюсь домой и… Ну, здравствуй, Божена. Не прогонишь? Не прогонит, как думаешь?
В ответ пес лает, разгребая лапами собранную дворником кучу. Жаль, что я не могу позвонить Темычу. Следак уверил меня, что с Суркова снимут все обвинения и отпустят. К слову, мой айфон так и лежит у них в сейфе. «Исключительно в интересах следствия и в целях безопасности. По нему злоумышленник может вас отследить», – объяснили мне.
Видел бы он этого злоумышленника… Рыжие волосы и огромные, голубые глаза, кукольное лицо. Барби и есть…
– Идем домой, Ральф. Дел невпроворот. Надо забрать телефон, встретится с Темычем и пёрышки почистить перед встречей с Божей.
Предвкушение свербит внутри, как чесоточный клещ. Я встаю, сажусь, курю пятую за утро сигарету… Поглядываю на часы, отмечая, что время до вылета тянется как резиновое.
А потом слуха касаются странные шорохи. Возня, стук каблуков и…
– Пустите меня, Вера Сергеевна! Мне очень надо!
Распахиваю двери, замечая Виолетту, сцепившуюся с моей строгой помощницей.
– Пусть войдет, Вера Сергеевна.
– Совещание через полчаса. Представители консалтинговой фирмы уже в переговорной!
– Мы быстро. Виолетта, не плачьте. Чаю?
– Нет, спасибо. Михаил Борисович, я не знаю, что делать… Я…
– Присаживайтесь.
– Я постою. Я… Я беременна. Узнала вчера. Не понимаю, как мне разрулить теперь все? Его ведь сегодня выпускают, да? – шепчет она, стирая с лица крупные слезы. – Я не думала, что все так далеко зайдет.
– Да, сегодня. Ну, вы и наворотили… Могу предположить, что Темыч вас ненавидит за это. Зачем так жестоко, Виолетта?
– Помогите мне, пожалуйста. Михаил Бо… Миша, умоляю вас. Поговорите с ним, он меня и слушать не станет… Прогонит, не поверит.
– Поговорю. Не обещаю, что сделаю это сегодня, но… Что вы хотите от него? Алиментов?
– Вы с ума сошли? Зачем они мне? Я… Неважно, что я хочу, – густо краснеет она.
– Простите, я должен идти на совещание. С вами точно все в порядке?
– Не знаю, – бесцветно отвечает она.
– Попросить водителя отвезти вас в больницу или…
– Я за рулем. Спасибо вам… Простите меня еще раз. Я так поступила с вами, но вы… Вы настоящий человек.
– Не скажу, что не зол на вас, но…
– Кажется, бабу Веру снова кто-то достает, – шепчет Виола, переводя взгляд на дверь. За ней шорохи, голоса. – Пожалуй, я пойду.
Виолетта небрежно подхватывает с кресла сумочку и направляется к выходу.
– Михаил Борисович! Миша! Что же это такое? Тут еще одна дамочка пожаловала, – со слезами в голосе причитает Вера Сергеевна, взмахнув ладонью в сторону… Глазам не верю. Такого не бывает… Не может быть.
– Божена?! – перевожу взгляд на ошеломленную Божу, вцепившуюся в ручку крохотного чемодана. Откуда она здесь? Как?
– Ах, еще одну? Ну ты и кобель, Малков, – надтреснуто произносит она, взглянув на заплаканную Виолетту.
– Божена… Господи… Входи скорее. Оставь чемодан.
– А совещание? – кричит баба Вера.
– Задержусь на пятнадцать минут.
Закрываю за нами дверь и стаскиваю с плеч пиджак. Бросаю его на кресло и крепко обнимаю ее…
– Кобель… Ненавижу тебя… Что это за дамочка? Эскорт или… Вид у нее, как у дорогой, элитной шлюхи… Но волосы красивые, не спорю.
– Говори, говори еще… – мурлычу, втягивая ее запах. Глажу плечи, зарываюсь пальцами в волосы. Господи, за что мне такое счастье? До слез просто… Они струятся по моему лицу – скупые, мужские, но такие искренние…
– Что говорить? – всхлипывает она.
– Ругай меня, что угодно говори, но больше не исчезай. Никогда больше не исчезай… так.
– Миша… Я…
– Я люблю тебя, Боженька. Безумно люблю… Прости за все это дерьмо, – обвожу взглядом кабинет. – Я боялся сказать. Не хотел, чтобы ты ценила меня только за это. Божена, прости… Я виноват. И позвонить не мог. Стыдился сначала, а потом следователи запретили пользоваться телефоном. Я вторую неделю под охраной.
– Я читала о покушении. Потому и приехала… Не могла находиться в неведении. В прессе мало информации, а я… Малков, я тоже тебя люблю. И я… Вчера я развелась.
Она плачет, а я сцеловываю ее слезинки… Родная моя, любимая, мой человечек…
– Люблю тебя… Божа моя, я ведь к тебе собрался вечером лететь. Посмотри билет, – хватаю со стола листок и тычу ей в лицо. – Знаешь, кто эта рыжая Барби? Это она организовала на меня покушение, подделала улики, чтобы обвинили Темыча. Она беременна от него, а он…