МОСТ МИРАБО
Под мостом Мирабо исчезает Сена
А с нею любовь
Что же грусть неизменна
Уступавшая радостям так смиренно
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Словно мост мы сомкнули руки с тобою
Покуда волна
За волной чередою
Взгляд за взглядом влечет под него с тоскою
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Вот и наша любовь подобна стремнине
И медлят года
Как река на равнине
Но надежда неистова и поныне
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
Дни уходят недели тают как пена
И словно любовь
И как жизнь постепенно
Под мостом Мирабо исчезает Сена
Тьма спускается полночь бьет
Дни уходят а жизнь идет
АННИ{36}
На побережье Техаса
По дороге из Мобила на Галвестон{37}
В огромном саду где сплошные розы
Дом укромный стоит за кустами он
И сам наподобье огромной розы
Одна недотрога уж я-то знаю
Одиноко гуляет в этом саду
И когда я дорогой под липами мимо иду
Мы глазами встречаемся с нею
Она меннонитка{38} и соблюдает запрет
На пуговицы и я возражать не смею
Я сам две своих с пиджака потерял и вернее
Способа стать одноверцем с ней кажется нет
ДОМ МЕРТВЫХ{39}
Морису Рейналю{40}
Дом мертвых стоял у кладбища
Примостившись к нему подобно монастырю
За его большими стеклами
Похожими на витрины модных лавок
Манекены не стояли а лежали
Со смертными гримасами вместо улыбок
Я в Мюнхене был уже две-три недели
Но случайно оказался впервые
Здесь где не встретил никого живого
И задрожал от страха
Увидав эту местную публику
Выставленную на обозрение
И принаряженную к похоронам
И вдруг
Мгновенно как память моя
В каждой из этих стеклянных клеток
Зажглись глаза
И Апокалипсис
Небо наполнил ожившей толпой
А земля
Такая же плоская как в догалилеево время
Покрылась тысячью мифов застывших
Ангел алмазом провел по стеклам
И мертвые с потусторонними взглядами
Меня окружили со всех сторон
Но вскоре их лица и позы
Утратили эту мрачность
И небо с землею стали
Куда реальней
Мертвые веселели
Видя как снова тела их плотнели и света не пропускали
Они улыбались тому что опять обретали тени
И смотрели на них
Словно это и вправду была их прошедшая жизнь
И тогда я всех сосчитал
Оказалось их сорок девять
Женщин мужчин и детей
К ним на глазах возвращался их прежний облик
И теперь они на меня глядели со всей
Сердечностью
Нежностью даже
И таким дружелюбием
Что
Я внезапно решился и словно хороших друзей
Пригласил их скорей прогуляться поодаль
От руки не отняв руки
Напевая военные марши
Да простятся ваши грехи
Уходили мы дальше и дальше
Мы город пересекали
И то и дело встречали друзей и родных
Кого-то из тех кто скончался совсем недавно
И с собой уводили их
И было так мило и славно
Так весело среди них
Что вряд ли бы вы отличили
Покойников от живых
Выйдя за город
Все разделились
Тут к нам присоединились
Два всадника встреченных криком веселым
Из бузины и калины
Они
Вытачивали свистульки
И детям дарили их
А потом мы попали на сельский праздник
Партнеры держали друг друга за плечи
И пары кружились под цвеньканье цитры
Они не забыли все эти па
Мертвые кавалеры и дамы
Они пропускали стакан за стаканом
И время от времени
Колокол бил возвещая о том
Что новая бочка с вином открыта
Одна из покойниц сидела в саду
На скамье под кустом барбариса
А какой-то студент
Перед ней на коленях
В любви объяснялся
Я буду ждать вас сколько хотите
Десять лет или двадцать лет
Как скажете так и будет
Я буду ждать вас
Всю вашу жизнь
Мертвая отвечала
Дети
Того и этого света
Встали в один хоровод и пели
На языке своем птичьем
Заумном и поэтичном
На том что остался от древних времен
Цивилизации
А студент колечко
Надел на палец мертвой невесты
Это залог любви моей вечной
Свидетельство нашей помолвки
Ни разлука ни время
Не разведут наши судьбы
И в день нашей будущей свадьбы
Миртовыми ветвями
Украсим мы нашу одежду и вашу прическу
Будет богатым венчание
Долгим застолье
И столько музыки
Музыки столько
А наши дети будут конечно
Шепчет она
Всех краше на свете
Увы! рассыпалось в прах колечко
Краше золота будут дети
Крепче алмаза белее льна
Всех светлей всех светлей на свете
Краше чем звезды и чем луна
Краше чем первый луч на рассвете
Краше чем взгляд ваш такой сердечный
Благоуханней всего на свете
Увы! рассыпалось в прах колечко
Благоуханней лилий в букете
Благоуханней чем розы и тмин
Чем лаванда и розмарин
Музыканты исчезли
Мы продолжили путь
Камешки мы бросали
С берега озера в воду
И вместе с ними плясали
Как камешки плоские волны
Возле причала качались
Привязанные лодки
Мы их отвязали
И всей толпою в них разместились
И мертвые за весла схватились
И стали грести подражая живым
В лодке которой я управлял
Мертвый сидел на носу и беседовал с юной особой
Одетой в желтое платье
С черным корсажем
У нее были синие ленты и серая шляпка
С единственным гладким пером
Я люблю вас
Он ей говорил
Как голубь голубку
Как ночная бабочка
Любит свет
Слишком поздно
Ему отвечала живая
Отступитесь от этой запретной любви
Я замужем
Видите вот и колечко
Но руки дрожат
И слезы текут я хочу умереть
Лодки причалили
Всадники выбрали место
Где эхо реке отвечало
И все закричали
Стали вопросы забавные задавать ему наперебой
И эхо в ответ отзывалось так кстати
Что все хохотали
А мертвый меж тем обращался к живой
Мы вместе не будем бояться разлуки
Над нами сомкнется вода
Что же вы плачете что же дрожат ваши руки
Нам сюда не вернуться уже никогда
И вот мы ступили на землю пора и назад
Влюбленные обнимались
Парочки отставали
И отстав целовались
Мертвецы выбирали живых
А живые
Мертвых
И порою кусты можжевельника
Их пугали как привидения
Впалые щеки надув
Дети свистели в свистульки
Из бузины
И калины
А в это время служивые
Пели тирольские песни
Перекликаясь как будто
На горных склонах
В городе
Наша честная компания стала редеть
Все говорили друг другу
Пока
До завтра
До скорого
Многие заходили в пивнушки
А кто-то
В мясную лавку
Надеясь что-нибудь взять на ужин
И вот я остался один с мертвецами
Которые тут же отправились прямо
На кладбище
Где
Под аркадами дома
Я снова увидел их всех
За большими стеклами
Неподвижных
Лежащих
И принаряженных к похоронам
Мертвые так и остались в неведении
В чем же они принимали участие
Но живые хранили воспоминание
Об этом неожиданном счастье
И достоверном настолько
Что они не боялись его лишиться
И стали жить они так благородно
Что даже тот кто еще накануне
На них поглядывал как на равных
Или скорее высокомерно
Теперь восхищался их богатством
Их могуществом их интеллектом
Поскольку ничто вас не возвышает так
Как любовь к мертвецу или к мертвой
От этой любви вмороженной в память
И от прошлого не отторжимой
Становятся столь чисты и сильны
И от напастей защищены
Что ни в ком не нуждаются больше
ШЕСТВИЕ{41}
Леону Бельби{42}
Птица прядущая взад и вперед свой полет{43}
Тихая птица с гнездом в облаках
Там среди горних высот где земля серебрится звездой
Веко второе прикрой ибо чуть встрепенешься как свет
Может тебя ослепить
Я твой близнец но бледней и темней
Блеклый туман затемняющий свет фонарей
Чья-то ладонь что внезапно ложится на веки
Свод отделяющий свет от любого из вас
Так вот и я улечу озаренный в пучину теней
Путь вычисляя по взглядам возлюбленных звезд
Птица прядущая взад и вперед свой полет
Тихая птица с гнездом в облаках
Там среди горних высот там где память моя
серебрится звездой
Веко второе прикрой
Не потому что земля или солнце раскинут
слепящие сети
А потому что иной разгорается свет
Так что однажды он станет единственным светом
на свете
Это однажды
Однажды себя поджидая
Говорил я себе ну давай же Гийом
Приходи и поможешь узнать мне себя самого
Мне познавшему прочих
Для чего существуют все главные чувства
и несколько прочих
Мне достаточно просто увидеть стопу чтобы мог
воссоздать я толпу
Лишь движенье стопы да один волосок с головы
Будь я врач я бы только взглянул на язык пациента
Будь пророк мне хватило бы только взглянуть на дитя
На суда корабельщиков на чернила собратьев моих
На монетку слепого на пальцы немого
На письмо человека которому минуло двадцать
Ибо мне интересней словарь а не почерк
Мне достаточно запаха воска в церквях
Или ряски речной в городах
И в садах аромата цветов
О Корнелий Агриппа{44} довольно мне запаха псины
на улицах Кельна
Чтобы с точностью мог описать я сограждан твоих
Их волхвов и стоических спутниц Урсулы {45}
Побудивших тебя по ошибке всех женщин воспеть{46}
Мне достаточно лавра отведать чтоб сразу понять
что люблю и над чем насмехаюсь{47}
Прикоснуться к одежде и сразу узнать
Не мерзляк ли ее обладатель
Да я знаю людей
Мне достаточно шума шагов
Чтобы я наперед указал их дорогу
Всех ушедших хватило бы мне чтоб уверовать в право
Всех других воскрешать
Так однажды себя поджидая
Говорил я себе ну давай же Гийом
Приходи ибо шли все кого я люблю шли как стих
за стихом
Все помимо меня
Шли покрытые тиной гиганты подводные шли по
своим городам
Чьи высокие башни подобны встающим из вод
островам
А прозрачность и ясность бездонных морей
Бились в сердце моем были кровью моей
Следом тысячи белых племен на земле объявились
Шли мужчины у каждого роза в руке
И с тех пор говорю я на их языке
На котором они говорить сговорились в пути
Шествие шло но себя я не мог в нем найти
Все кто не были мной все помимо меня
Приносили с собой по частице меня
Шаг за шагом меня возводили как башню возносят
А народ прибывал и являлся я день ото дня
Сотворенный из тел претворенный из дел человечьих
Прошли времена Ушли племена И меня создавшие
боги
Я тоже лишь миг только малый шаг по этой общей
дороге
И взгляд отводя от той пустоты что ждет в грядущей
судьбе
Все больше прошлого нахожу и больше всего в себе
Ничто не мертво кроме того чего еще нет на свете
Рядом с бесцветным будущим днем минувший
в цвету и в цвете
И не имеет формы все то чего еще нет в былом
Когда совершенство было трудом и стало его плодом
БЕЛЫЙ СНЕГ
О сколько ангелов над головой
Один одет как рядовой
В халате повара другой
И горний хор вокруг
Один как небо голубой
Весной ты будешь награжден с лихвой
Медалью солнца золотой
Медалью золотой
Ощипывает повар кур
Неодолимый
Снег и любимой
Нет меж моих простертых рук
СТИХИ ПРОЧИТАННЫЕ НА СВАДЬБЕ АНДРЕ САЛЬМОНА 13 июля 1909 г.{48}
Увидев с утра многоцветные флаги я не был ничуть
удивлен
И себе не сказал мол опять нищету драпируют
богатством
Мол под ложным стыдом демократия язвы скрывает
Мол хотят чтоб свобода листве подражала
О свобода природы последняя в мире свобода
Мол пылают дома потому что уходят из них навсегда
Мол взволнованно машут нам руки что завтра
вернутся к станкам
Мол повесили тех чья проиграна жизнь
Мол опять обновляется мир и Бастилия пала
Нет его обновляют лишь те кто в поэзию страстно
влюблен
И Париж оживлен многоцветьем знамен ибо
женится друг мой Андре Сальмон
Встретились мы в дрянном погребке
Оба юнцами были
Оба курили обноски носили рассвет поджидали
А как мы слова любили чью суть изменить предстояло
И как мы обмануты были бедные бедные дети
не умевшие улыбаться
Стол и два стакана на нем вдруг привиделись нам
лицом умирающего Орфея
Стаканы скатились стаканы разбились
И мы научились смеяться
И тогда мы пошли разбрелись кто куда пилигримы
сомненья изгнанья
По дорогам земли по глухим перепутьям сознанья
А потом я увидел его у реки где качалась Офелия
Нежно белея в кувшинках как сон
Гамлеты бледной безумной толпою его окружали и он
Флейтой озвучивал странное это веселие
После я видел как он с мужиком умиравшим сидел
размышляя о благодати
Видел как он восхищался снегом подобным нагому
женскому телу
Видел как делал он то и другое вспоминая слова
что мы так любили
Слова изменившие детские лица и я говорю это все
наделен
Памятью и Предвидением ибо сегодня женится
друг мой Андре Сальмон
Будем же радоваться но вовсе не потому что наша
дружба была изобильной рекой
И плодородьем прибрежных почв которые могут
вскормить любого
Не потому что наши стаканы снова смотрят на нас
подобно умирающему Орфею
Не потому что мы так повзрослели что можно принять
одно за другое наши глаза и звезды
Не потому что знамен многоцветье плещется в окнах
довольных граждан которые вот уже больше
столетья гордятся каждой мелочью быта и готовы
живот положить за нее
Не потому что имеем право на рифмы и ритмы
которым по силам изменять Мироздание
Не потому что мы научились плакать и не казаться
смешными не потому что умеем смеяться
Не потому что мы пьем и курим как прежде когда
мы были юнцами
Будем же радоваться потому что силой внушенной
огню и поэтам
Любовью наполняющей светом
Всю Вселенную испокон
Любовью приказано чтобы сегодня женился друг мой
Андре Сальмон
ПРОЩАНИЕ
Я сломил эту ветку вереска
Видишь осень мертва опять
Нам уже никогда не встретиться
Запах времени ветка вереска
Только помни что буду ждать
БРОДЯЧИЕ АКРОБАТЫ{49}
Луи Дюмюру{50}
Вдоль по равнинам мимо садов
Минуя кров постоялых дворов
По нищим селеньям с зари до заката
Идут бродячие акробаты
К ним детвора пристает на ходу
За ними она бредет как в бреду
И каждая ветка подносит плод им
За их работу политую потом
Обручи вертят гири несут
Бьют в барабан зазывая люд
Их мудрые звери мартышка с медведем
Обходят круг собирая медь им
ОСЕНЬ
Плетется сквозь туман крестьянин колченогий
И вол медлительный бредет за ним вослед
В туман где ежится и стынет кров убогий
Крестьянин затянул вполголоса куплет
Все про любовь поет измены да наветы
Про бедный перстенек про боль сердечных ран
Ах осень осень вот и ты убила лето
Две тени серые плетутся сквозь туман
РОЗАМУНДА
Андре Дерену{51}
Я долго ждал у двери за
Которой скрылась эта дама
И шел за нею два часа
По набережным Амстердама
И поцелуи слал вослед
Но был безлюден белый свет
И пуст канал и не видал
Никто как эти поцелуи
Летели к той за кем с тоской
Я шел их тщетно посылая
Я Розамундой называл
Ту что цвела голландской розой{52}
Запоминал как был он ал
Цвет губ ее и шел за грезой
И Розу Мира я искал
РЕЙНСКИЕ СТИХИ
РЕЙНСКАЯ НОЧЬ
В стакане у меня вино горит хмельное
А лодочник в ночи выводит свой напев
Поет как видел он семь женщин под луною
Длинноволосых фей зеленокудрых дев
Так что ж молчите вы вставайте в круг и пойте
Чтоб хором заглушить тревожащий напев
И светлокосых див передо мной постройте
Пусть пляшут юные и смотрят обомлев
Рейн пьян в дымину пьян и виноградник спит
Как золото в воде мерцая до рассвета
А лодочник поет а песня все томит
Зеленокудрых фей зачаровавших лето
И мой стакан как смех на сотни брызг разбит
МАЙ
Май несравненный май по Рейну в лодке плыл
И дамы на него смотрели с косогора
Вы были так милы а он исчез так скоро
В тени плакучих ив Кто боль им причинил
Он плыл среди садов где все в цвету навеки
Где вишни вешние роняют лепестки
И эти лепестки прозрачны и легки
Как ваши ноготки нежны как ваши веки
Цыгане вдоль реки в лохмотьях и в пыли
На привязи вели медведя с обезьяной
А ослик впереди дорогою песчаной
Кибитку волочил покуда флейтой рьяной
Мотивчик полковой истаивал вдали
Май несравненный май кустами дикой розы
Оплел развалины плющом их испещрив
А ветер над водой терзает ветви ив
И шепчущий камыш и зябнущие лозы
СИНАГОГА
Оттомар Шолем и Авраам Леверейн
Надев зеленые шляпы в субботний день поутру
Торопятся в синагогу минуя холмистый Рейн
По склонам которого рыжие лозы качаются на ветру
Они по дороге ругаются так что перевести их
не выйдет
Мать твою обрюхатили в месячные Чтобы черти
отцу твоему раздробили кости
Старый Рейн ухмыляясь отвел водянистый свой
взгляд будто он их не видит
Оттомар Шолем и Авраам Леверейн лопаются
от злости
Потому что в субботу курить им нельзя никак
А кругом христиане курят вонючий табак
Потому что они в одночасье влюбились вдвоем
В Лию с овечьим взглядом и выпуклым животом.
Однако войдя в синагогу они друг за другом
Прикоснутся губами к Торе завидные шляпы свои
приподняв
Запоют и сквозь ветви зеленые Праздника кущей {53}
Оттомар улыбнется и ответит ему Авраам
И на громкое их на нестройное пенье откликнется
Рейн из тумана
Гулом осени стоном и оханьем Левиафана{54}
И лулавы качнутся над каждою шляпою лесом
живым{55}
Ханотейн нэ Камот багоим толахот балэумим{56}
ШИНДЕРХАННЕС
Мариюсу-Ари Леблону{57}
Лесной разбойник Шиндерханнес{58}
В тени спасительных ветвей
Ржет от восторга женихаясь
Кутит с разбойницей своей
Корпит над Библией упорно
Грабитель Бенцель целый день
А шляпа другу служит Борну
Тот превратил ее в мишень
Жюльетта Блезиус щебечет
Икает и рыгает враз
А Шиндерханнес кукаречит
И Шульц вино несет тотчас
Слезу притворную роняя
Кричит разбойник Да пускай
Придут жандармы дорогая
Ковша из рук не выпускай
Пей дорогуша сердце просит
Ковш до краев наполнен пей
Что лучше мозельского Прозит
А ну бандиты в пляс живей
Пьяна лесная одалиска
И валит Ханнеса в траву
А тот Еще не время киска
Неси-ка лучше нам жратву
Смолите факелы ребята
Нам спать сегодня недосуг
Жидовская мошна богата
Набит флоринами сундук
Все пьют и жрут гогочут зычно
Поди веселье удержи
И по-немецки педантично
Готовят ружья и ножи
ЛУННЫЙ СВЕТ{59}
Луна с безумных губ всю ночь роняет мед
И пригород его как лакомка сосет
А звезды роем пчел слетаются на это
Садам приевшееся медоточье света
На эту патоку что капает с луны
Ее лучи густы и в мед превращены
Гляжу с опаскою на приторную сцену
Боюсь пчела Арктур{60} тебе я знаю цену
Не с розы ли ветров он собран этот мед
Что тянется как луч и мне ладони жжет
1909
У нее было синее платье
Платье из тонкого шелка
А хитон с золотою нитью
Был двумя отрезами ткани
Скрепленными на плече
Она смеялась смеялась
И глаза ее танцевали подобно ангелам в небе
И лицо ее напоминало три цвета французского флага
Голубые глаза белые зубы и очень красные губы
Да лицо ее напоминало три цвета французского флага
Засидишься ли ты в этом доме чтобы полночь
пробили часы
Та у которой было платье из синего шелка
И хитон с золотою нитью
И круглое декольте
Выставляла на обозренье
Локоны под золотой повязкой
И медленно переступала туфельками на пряжках
Она была так прекрасна
Что ты никогда не дерзнул бы ее полюбить
Я любил этих грубых женщин в огромных кварталах
Где что ни день выводили на свет существ небывалых
Их кровью было железо а мозгом пламя
Я любил я любил это бойкое племя рожденное веком
Где всего лишь накипью были красивость и роскошь
Она же была так прекрасна
Что меня охватывал страх.
ОХОТНИЧЬИ РОЖКИ
Как маска древнего тирана
Высок трагичен и суров
Роман который как ни странно
Не требует волшебных слов
Ни риска в нем и ни обмана
Вот так де Квинси{62} пить готов
Свой опиум невинно-сладкий
За бедной Анной бездной снов
И я блуждаю без оглядки
Нам этот путь знаком и нов
Стихает память как в распадке
Призыв охотничьих рожков