Родился в 1933 году в Москве. В 1955 году окончил Московский инженерно-строительный институт, затем работал карикатуристом в юмористических и литературно-художественных журналах. В 1960 году окончил режиссёрский факультет Всесоюзного государственного института кинематографии и вскоре поставил свой первый фильм «Друг мой, Колька!». В 1966 году за картину «Звонят, откройте дверь» получил Большой приз – Золотой лев святого Марка на международном кинофестивале детских фильмов в Венеции. Огромный успех А. Н. Митте принесли его фильмы «Гори, гори, моя звезда», «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил», «Сказка странствий» и, особенно, «Экипаж». Совместно с японскими кинематографистами снял картину «Москва – любовь моя» (1974) и «Шаг» (1988), к которым написал и сценарии, а с английскими – «Затерянный в Сибири» (1991), номинированную на «Оскар» как лучший иностранный фильм. Преподавал в Германии и США.
Зимой 2002 года Александр Наумович Митта, только что увенчанный сразу несколькими «Тэффи» за сериал «Граница. Таёжный роман», открывал очередной фестиваль японского кино. С откровенной радостью он согласился рассказать о Японии – ему, как и абсолютному большинству других наших звёзд, вспоминать о ней приятно. Встречу мы назначили в лучшем японском ресторане Москвы – «Камакуре». Под сакэ и пиво «Кирин», суси и тэмпура потекла неторопливая беседа о Японии и о кино.
– Александр Наумович, вы замечаете, что Япония в Москве становится всё более популярна? – Да, есть такое впечатление. Я частенько бываю в японских ресторанах и замечаю, что их очень полюбила наша молодёжь. Тем более что появляются уже небольшие и относительно недорогие ресторанчики, и в них создаётся что-то вроде клубов по интересам. Да и литература японская становится всё более известна у нас. Современная в том числе. Мне кажется, это неплохо – Япония того достойна.
– Вы хорошо знакомы с этой страной?
– Ну, хоть и с перерывом в 15 лет, но всё же я провёл в Японии целых 2 года. Жил там, работал, снял там две картины. Первая, о которой знают больше, это «Москва – любовь моя» – лента о балерине, которая проходит в Москве стажировку и умирает от лейкемии. Фильм снимался по японской инициативе, точнее, во многом это была инициатива Комаки Курихара. Вторая картина называется «Шаг», она у нас (но не в Японии) менее известна, и Комаки там тоже сыграла одну из главных ролей вместе с Лёней Филатовым.
«Шаг» появился из совершенно конкретного желания сделать новый фильм вместе с японцами. Но всё же это не японский фильм по духу. Я показал реальную историю о том, как Япония когда-то страдала от полиомиелита, и как спасли многих японцев советские врачи. У нас в стране к тому времени были проведены масштабные испытания вакцины, давшие отличные результаты. Оказалось к тому же, что она значительно дешевле американской. Образовалась компания, которая решила закупать советскую вакцину, но оказалось, что всё не так просто. В центре этой истории стояли врачи – абсолютные фанатики, преданные своему делу и готовые помочь людям. В Японии же были силы, которые не хотели покупать вакцину у русских. В общем, получилось кино, соединяющее в себе историческое расследование и цепь мелодраматических ситуаций, чего японцы в своих картинах не допускают. Я понял, что не попадаю в японский стиль, но картина не только имела успех, но и был даже создан фонд помощи детям, болеющим полиомиелитом. Деньги же, которые поступили за прокат (очень успешный прокат!), были перечислены в фонд помощи детям Чернобыля, причём японцы сделали это очень разумно, организовав целевое финансирование для того, что бы все средства попали по назначению.
Ну, и кроме того, «Экипаж» в значительной мере должен был состоять из японских фрагментов. Комаки Курихара специально приехала тогда в Москву и бесплатно снялась в небольшом эпизоде. Помните, где террористы захватывают самолёт? Она играет благородную женщину, которую террористы выпускают из самолёта, чтобы она отдала мужу ребёнка, и она потом сама возвращается в самолёт.
Был, между прочим, ещё один проект, от участия в котором я отказался и до сих пор себе этого простить не могу. Это фильм «Сны о России», где снимались Олег Янковский, Юрий Соломин, Марина Влади. Я тогда не успел сориентироваться в обстановке, у меня было огромное количество своих планов, а когда понял, от какого материала отказываюсь, было уже поздно…
Но я летал в Японию и не только по работе. У меня там много друзей, которые охотно меня принимали, и я с радостью пользовался их гостеприимством. В советское время билет на самолёт «Аэрофлота» стоил недорого, и я ездил в Японию просто отдыхать, ходить по улицам, гулять. Тогда я мог себе это позволить, а сейчас и подумать страшно об этом. Кстати, японские друзья – это отдельный разговор. Из опыта работы в Японии и общения с японцами, я вынес понимание того, какие они замечательные партнёры в работе и насколько верные люди. Когда мы сделали картину «Москва – любовь моя» и я, начиная японскую часть «Экипажа», снова прилетел туда, то увидел в аэропорту толпу встречающих с советскими и японскими флажками. Оказывается, в газетах прошло сообщение о моей работе, и люди специально приехали меня встретить. Потом меня принимали японские продюсеры и, как я понял, тогда же японцами были совершены два беспрецедентных поступка. Дело в том, что когда мы принимали их в Москве, то устраивали встречи дома, на кухнях – попасть в ресторан в советское время было не так просто. Японцы же были очень довольны таким «домашним вариантом», и когда мы приехали к ним, то они нас тоже встретили по-русски, в доме у одного из продюсеров. Оказалось при этом, что второй продюсер, работающий с первым уже 30 лет, попал к нему домой впервые – это не принято и исключение было сделано только для русских. А потом нас позвала к себе домой Комаки Курихара, которая до того приглашала нас в совершенно невероятные по своей дороговизне рестораны.– Александр Наумович, расскажите, пожалуйста, как она жила в то время.
– Комаки? Она работала от рассвета до заката, и в день, когда я впервые приехал в Японию, первое, что мне перевели из японских газет, это был её график на этот самый день. Для её фанатов, поклонников в газетах специально печатался распорядок звезды, и каждый мог видеть, что из 14 рабочих часов у неё нет ни одной свободной минуты. И так каждый день. Она играла в театре, снималась в кино, в рекламе универмага Мицукоси, чьим «лицом» она была долгие годы. Когда она нам назначила встречу, то опоздала на 20 минут и потом ещё 10 минут извинялась. Продюсер её, такой милый полный человек, сказал мне тогда, что за год он заключил 2600 контрактов на рекламу с участием Комаки Курихара. Я захотел узнать – большой ли у него штат, а он ответил, что работает один. Я удивился: как же можно все эти документы успеть оформить? Оказалось, что большинство контрактов осуществляется в устной форме, а официальные документы оформляются уже потом. «Но как же так, вас же обмануть могут?» Он засмеялся и сказал: «Япония очень маленькая страна. У нас нет Сибири. Если обманешь, то сам себя погубишь».
Меня совершенно поразила фантастическая работоспособность Комаки. Я за два года работы с японцами выучил несколько языковых оборотов, слов, фраз. А она через два месяца работы с нами довольно сносно разговаривала по-русски. Она очень быстро восстановила свою балетную форму, занимаясь с педагогом, и дублёру, которого мы пригласили для съёмок, практически нечего было делать – Комаки всё танцевала сама.
Но не только она умела работать. Помню, что меня впечатлило обеспечение съёмок с японской стороны. Там режиссёр – это человек, который снимает кино. Если что-то надо сделать на площадке, то это в считанные минуты сделают люди, которые умеют и должны это делать. У нас тогда режиссёр был на площадке всем – и швец, и жнец, и на дуде игрец. Сейчас только появилось понятие того, как надо работать – научились экономить время, потому что возникла необходимость снимать быстро.
Что же касается Комаки Курихара… Она фантастическая актриса. Когда уже после съёмок фильма я увидел её в театре, то понял, как много я не снял. Мне просто не приходили в голову более сложные задачи, а ведь она могла выполнить любую. Она очень много работала с Эфросом. Он поставил в Японии две чеховские пьесы и раз в год – два ставил для Комаки спектакли, в которых она играла сложнейшие роли. Играла блестяще. Сейчас она давно уже не снимается в кино, но по-прежнему играет в театре. Теперь уже в своём театре, продолжая семейную традицию. Её отец был ректором актёрского факультета, известным актёром, а брат и сейчас работает режиссёром.Во время съёмок «Раскалённой субботы»
– До того, как вы начали снимать эту картину, «Москва – любовь моя», вам хотелось поработать с японцами или это получилось случайно? – Нет, я не собирался ничем таким заниматься и до сих пор не знаю, почему японцы меня выбрали. Перед этим была картина «Гори, гори, моя звезда»… Может быть, они её видели, она была им понятна? Может быть, но в любом случае для меня это было совершенно неожиданное предложение, и честно вам скажу, думал я очень недолго – не больше трёх минут. Меня вызвал министр культуры и сказал: «Не хочешь ли заняться вот таким фильмом с японцами?» Я согласился, и вопрос был решён. Идея-то у меня была проста: картина картиной, а в Японию я съезжу. Здесь есть один нюанс. У меня жена художница, дочь, я сам был художником, а с этой точки зрения Япония потрясает. Когда я привёз туда жену, она зарыдала. Я понять не мог, в чём дело, а она говорит: «Не может быть так красиво!». Но действительно потрясающе красивая страна. Яркие города, лавочки, магазины, а когда видишь рекламу Мицукоси – понимаешь, что это тоже искусство. Надо, конечно, ещё иметь в виду, что это было ТОГДА. Мы здесь ничего подобного не видели. Мы сейчас только приближаемся к общемировому уровню в этом смысле. У нас появились магазины, витрины красивые, появился на улицах европейский, американский дизайн, хотя японского и сейчас маловато. А уровень японского дизайна всё равно выше общемирового. Сейчас в Москве появился круг япономанов, который всё расширяется и расширяется. Это люди, которые понимают Японию, для которых Япония является частью их жизни, профессии.