суси, сасими, манга . Это интерес, идущий, скорее, от массовой культуры, и я ничего плохого в этом не вижу, потому что массовая культуры гораздо более прочная и долговечная, чем культура элитарная. Если она входит в плоть нации, она остаётся там надолго. Она не подвержена моде.
Те молодые люди, которые выросли за эти годы, всю жизнь будут любить японскую кухню, всю жизнь будут любить японское кино. Они успели прочитать Мураками Хуруки, Мисима Юкио – эти имена останутся с ними на всю жизнь. Это хорошо.
– Это бум нельзя назвать поверхностным явлением? – Как всякое большое явление, оно существует на разных уровнях. Оно существует на уровне поверхностном – на уровне моды, но оно существует и на уровне высоком или глубоком. Поскольку наше общество, как и всякое другое, неоднородно, оно состоит из разных слоёв, и на каждый из этих слоёв такая мощная и богатая культура, как японская, действует по-своему. Для кого-то это просто айкидо, что тоже непростое дело, хотя обычно это воспринимается как спорт, а не как идеология, не как жизненный путь. Японская культура тоже ведь многослойная: там есть высокое и низкое, мелкое и глубокое. Но мне кажется, что на свете сегодня нет другой такой страны, кроме России, которая до такой степени интересовалась бы Японией и всем японским – это действительно так. И меня, как япониста, это очень радует.
– Вы могли бы написать книгу, где главным героем был бы японец? – Думаю, что вряд ли. Я много лет занимался Японией, но никогда не знал её до такой степени, чтобы почувствовать себя японцем и чтобы я мог достоверно изобразить главного героя, не характерного, которым у меня является Маса, а главного – японцем. Нет, я боюсь, что у меня это получилось бы недостоверно и плосковато – примерно, как в Голливуде снимают про Россию. Поэтому я стараюсь быть очень осторожным.
…лет спустя: «Алмазная колесница» признана едва ли не лучшей книгой Бориса Акунина.
Олег Янковский, актёр (интервью 1999 года)
Родился в 1944 г. в Джезказгане (Казахстан), где в ссылке находилась семья родителей. Великий русский актёр, лауреат Государственных премий СССР, дважды лауреат Государственной премии Российской Федерации, трёх десятков кинематографических премий, последний Народный артист СССР, кавалер орденов «За заслуги перед Отечеством» 2-й и 3-й степеней.
Олега Ивановича Янковского я встретил на служебном входе «Ленкома» за полчаса до начала «Чайки», и он сразу увлёк меня за собой. Разговор, начатый в лифте, продолжился в гримёрке.
– Это вы по поводу Японии? Спектакль уже скоро, пойдёмте ко мне, там поговорим. Извините, что приходится вот так на ходу, времени нет совсем. Кстати, через две недели в Японию уезжаем на театральный фестиваль. Город Сидзуока. Не бывали? Жаль, а то рассказали бы.
– Олег Иванович, вы, когда играли самурая в фильме «Убить дракона», долго готовились? – К чему? Я даже без грима играл. Просто губу закусил, глаза немного прищурил и всё. А, что, получилось? На профессиональный взгляд?
– Настоящий самурай. Эталон. Японцы видели?
– Надеюсь, что нет! Хотя, с другой стороны, интересно было бы узнать их мнение. Это шутка, конечно, но я с Японией связан достаточно давно. Что же касается истории, о которой мы разговаривали по телефону – о фильме «Сны о России», то в начале 1990-х годов, когда они ещё лелеяли надежду на реальное сближение с нами, захотелось рассказать о чём-то положительном, что было в нашей истории. Насколько я знаю, именно у японцев возникла идея экранизировать один из первых, если не самый первый, эпизод российско-японских отношений. Так ими был задуман этот фильм, а основой стал довольно популярный, как я слышал, роман Ясуси Иноуэ. Он, кстати, и на русский язык переведён.
И роман, и вот эта картина, о которой мы говорим, посвящены истории группы японцев, попавших в Россию в конце XVIII века. Главным же героем был человек по имени Дайкокуя Кодаю. Но, несмотря на то, что речь шла о средневековой Японии, в этой истории можно было бы усмотреть немало аналогий с Советской Россией. Знаете – закрытая страна, моряки терпят кораблекрушение, оказываются в чужом государстве, большинство погибает, а те, кто сумел вернуться, попадают в опалу, что нам вполне понятно и близко.
В фильме я сыграл российского учёного, академика Петербургской академии наук, востоковеда, геолога, человека просвещённого, я бы даже сказал, передовых для своего времени взглядов – Кирилла Лаксмана. Этот самый Лаксман действительно сделал особенно много для возвращения японских моряков на родину, даже контакты какие-то пытался установить. Сын Лаксмана Адам возглавил позже одну из первых российских миссий в Японию. Екатерину Великую в картине сыграла Марина Влади, актриса, которая в отдельных представлениях не нуждается, президента коммерц-коллегии графа Воронцова, тоже тесно связанного с судьбой японцев в России, Юрий Соломин – звезда российско-японская, если так можно выразиться. К нему у японцев совершенно особенное отношение было – он для них свой. Именно Воронцов и Лаксман привели японцев во главе с Кодаю к Екатерине. Та просила их остаться и преподавать японский язык в Иркутске, а когда Кодаю отказался, позволила ему и его спутникам вернуться домой. Учитывая, что это всё происходило в XVIII веке, история довольно приключенческая выходила.Кадр из фильма «Сны о России»
Кадр из фильма «Сны о России»
– Насколько я понимаю, по поводу сценария у вас возражений не было. А как вы отнеслись к предложению сняться в этом фильме, учитывая, что это была иностранная картина?
– Вы знаете, я Японией интересовался всегда, даже не предполагая никогда, что буду сниматься в японском кино. Ещё раньше, в 70-80-е годы, в нашей стране вдруг заговорили о Японии: «страна XXI века» и всё такое прочее. Это просто не могло не интересовать. Когда мне предложили такую роль (а роль, безусловно, интересная, даже если бы снимали и не японцы), я не раздумывал особо. Прочёл сценарий, никаких возражений не было. К тому же, со мной снимались замечательные актёры. Играли мы национальных героев, японская сторона также была представлена высокими профессионалами. Я сейчас боюсь переврать их имена, всё-таки они японские, но уровень был очень высокий: фильм ставила лучшая продюсерская компания Японии – «Тохо». Нет, возражений у меня не было.
Уже там – во время работы – было на что посмотреть. Профессионализм, чёткий подход к решению задачи, добросовестность и понимание стоящих проблем – всё это мне очень понравилось в работе японской съёмочной группы. Картина изначально задумана была как очень красивая, видовая, и мы снимали в Петербурге, в Петродворце, в Пушкино, в Эрмитаже – в местах, где в реальности происходили те самые события. Это даже само по себе не могло не волновать, а с японцами это было особенно интересно. До этого мы только наслышаны были об их уважении к культуре собственной и вот теперь увидели воочию их благоговение перед искусством русским, европейским. Вот тогда был достигнут обоюдный контакт, достигнуто полное понимание между нами, несмотря на все наши различия, и они, конечно, полностью отплатили нам тем же в Японии. За это мы им благодарны.– Вы хорошо, комфортно себя чувствовали в Японии? – В Японии? Да я в Японии впервые в своей жизни почувствовал себя звездой! Впервые ко мне относились как к артисту мирового класса. Во всём – начиная от отеля, в котором я жил, и заканчивая отношениями на съёмочной площадке, – во всём чувствовалось уважение и признание меня, уважение к артисту чувствовалось. Было понятно, и они сами это давали понять, что меня там ждали, что меня ценят и ценят высоко.
На премьере фильма «Сны о России» в Японии
– Что было потом, после съёмок? – После съёмок был ещё ряд поездок в Японию, поездок очень приятных и до сих пор вспоминаемых с удовольствием. Ну, во-первых, сначала были собственно съёмки, которые проходили и в России, и в Японии. Потом была презентация картины в Токио и, наконец, премьера. Премьера, на которой присутствовали даже представители японской императорской семьи. Так что можете себе представить, какой был тогда интерес к этой картине. Если говорить не только о её общественной и исторической значимости, то и сама по себе картина как фильм, как кино, получилась неплохая. Достаточно сентиментальная, что японцы, кстати, очень любят, и очень трогательная. Она, к сожалению, не имела рынка в Европе. Но изначально и делалось всё с расчётом на Японию.
Кадр из фильма «Сны о России»
– Вы согласились бы участвовать в новых японских проектах? – Я бы, конечно, согласился, вот только проектов этих нет. Когда снимали «Сны о России», были надежды на новые идеи. Они ведь именно тогда, в конце 80-х – начале 90-х, собирались построить у себя специализированный русский культурный центр – «русскую деревню», хотели расширять знания японцев о русской культуре. Было море других идей, предложений… Надежды на решение этих проблем были, но позже всё это почти заглохло по известным причинам.
– Вы имеете в виду финансовые проблемы?
– Да нет, это мы здесь всё о деньгах, а для них это не столь важно. Гораздо хуже и опаснее – обессмысливание контактов. Понимаете, когда всё, что придумывалось, делалось, вдруг теряет смысл. Ведь когда японцы начинали этот процесс, то совершенно естественно питали надежды, что на волне культурного сближения произойдёт сближение и политическое, а потом поняли, что слишком уж это у нас бесперспективно. Конечно, какие-то ростки всё равно пробиваются, вот в апреле намечается первая моя поездка в Японию в составе труппы «Ленкома» на Международную театральную олимпиаду в Сидзуока. Вернее, я-то был в Японии и после «Снов…»: я снимался в телефильме о русских писателях, где играл Чехова (проект был в рамках всё той же политической концепции на сближение), но вот с театром поеду впервые и, не скрою, с огромным удовольствием. Олимпиаду эту, театральный фестиваль в нашем понимании, в этом году организовывали японцы, на следующи