— Давайте похороним девочку, — сказала Донка. — Она не виновата, что её посадили на гранж. Даже если бы Мирон не заставил перенапрячься, всё равно бы долго не протянула. Эти, гранжевые, сгорают, как свечки.
На костылях из меня могильщик никакой, но немногочисленные мужчины беженцев справились сами. Среди них нашлось трое, умеющих управлять машинами, так что женщин и детей загнали обратно в вахтовку и два автобуса. Я сел за руль «лендкрузера», благо он на «автомате» — две педали, справлюсь. Рядом со мной устроилась Донка.
— Остальные бросим тут, — деловито распоряжается Аннушка. — Я поеду на Алинкиной, её я никому не доверю. Не дай бог поцарапаете! Донка доведёт до Терминала, там встретимся. Пить ей не давай, в остальном слушайся, она глойти опытная. Будешь потом хвастаться, что водил караваны по Дороге!
— Кому хвастаться-то?
— Не знаю. Бабе какой-нибудь. Будет же у тебя когда-нибудь баба? Кто-нибудь да позарится, мир не без добрых женщин. А если нет — вон, у тебя три автобуса ничейных, многие уже с детьми, вообще ничего делать не надо.
— Детей себе я предпочёл бы делать сам, — мрачно ответил я. — Тут весь смысл в процессе.
— Ну, как знаешь. Постарайтесь не заблудиться, не потеряться и не вляпаться в какое-нибудь говно. Или хотя бы не очень глубоко в него лезьте. Всё, я погнала, с вами тащиться скучно.
Взревел мотор, ретро-кар шлифанул колёсами по песку, рванул к горизонту и почти сразу исчез. На Дорогу, надо полагать, ушёл.
— Что мне надо делать? — спросил я старуху. — Никогда не водил караваны.
— Почти ничего, — вздохнула та, — рули, куда скажу. Остальное на мне. Ох, бедненькая я, старенькая, усталенькая, тре-е-езвенькая…
— Заводимся, — сказал я в рацию. — Ехать за мной, соблюдать дистанцию, не отставать. Все услышали, приём?
Подождал, пока откликнутся вахтовка и автобусы, включил на коробке «драйв», вывернул руль, выезжая с обочины и покатился вперёд.
— Чуть быстрее давай, — сказала Донка. — Надо хотя бы километров шестьдесят в час набрать, так переходы легче. Но сильно тоже не разгоняйся, мало ли какие сюрпризы. Так и держи шестьдесят-семьдесят, самая нормальная скорость.
— И когда переход? Мне бы подготовиться…
— Ты что, совсем дикий?
— Абсолютно.
— Ладно, учись, пока старая Донка жива. Смотри, срезов в Мультиверсуме как бы дофига, значит, теоретически, из одной точки в другую можно попасть бесконечным числом путей. Самый короткий — просто тупо переть по Дороге. Но это надо до хрена энергии или здоровья, иначе будешь еле колупаться и сдохнешь раньше, чем доберёшься. Поэтому все идут «зигзагами», чередуя срезы с Дорогой. Понятно?
— Не, вообще непонятно. Как двигаясь по одному миру, можно добраться в другой?
— Блин, как бы тебе объяснить-то… Ну, типа, считается, что все дороги всех миров — это проекция одной Дороги. И если ты знаешь направление, то в целом пофиг, едешь ты в срезе или между. Лишь бы в правильную сторону.
— И как узнать, какая правильная?
— Тебе? Никак. Для этого нужны либо глойти, либо всякие древние странные хренюшки — маячки, резонаторы, локаторы, прочая чушь. Раньше была всякая техника, которая работала вместо нас. Большое движение было, даже дирижабли между миров летали, хотя это совсем давно. Теперь всё стухло, а глойти остались.
— Как-то не укладывается в голове, — пожаловался я. — Сложно вообразить.
— Ну и забей, — отмахнулась бабка. — Суть в том, что я вижу направление. Нам туда, — она махнула рукой вперёд. — Пока дорога тут идёт в нужную сторону, мы едем по ней и не паримся. Движемся тут и движемся вообще. Мотор работает, я отдыхаю. А если шоссе свернёт, то мы уйдём на Дорогу и будем ехать по ней. Теперь уже я усираюсь, потому что на одном моторе там хрен уедешь. И так пока я не увижу новый кусок в нужную сторону. Тогда мы выскочим и поедем по нему.
— А просто продолжать ехать прямо, когда шоссе свернёт, нельзя? Ну, типа, по целине. Тут местность ровная…
— Не, служивый, это так не работает. Потому что дорога — это одновременно и Дорога, а целина — это просто земля под колёсами. Нет связи.
— То есть если вообще дорог нет, то туда не попасть?
— Я, блин, хрен его знает, — призналась Донка, — я просто караваны вожу. Может, нельзя, а может, как-то можно. Я среза без дорог не видала ни разу, но мало ли чего я не видала. Я вообще большую часть времени пьяная или упоротая была раньше. Эх, хорошие были времена…
— Не ной, дальше рассказывай.
— В общем, путей в нужную сторону один чёрт дофигища, и все бы катались, ни разу не встретившись, но есть нюансы. Во-первых, как ты, надеюсь, догадался, удобнее всего ехать там, где есть длинные прямые трассы в подходящих направлениях. Во-вторых, желательно, чтобы они были более-менее в приличном состоянии. В-третьих, чтобы никто там не жил, иначе сразу шлагбаумов навтыкают.
— Серьёзно?
— Прикинь, есть такие места, которые не то чтобы совсем не объехать, но очень большой крюк выходит. Хрен его знает, почему. В то болото, где Мирон вас подобрал, думаешь, от хорошей жизни ныряют? Не, просто точка такая. Однажды дорогу там совсем размоет, придётся-таки искать объезды, но пока проще мокнуть. Так вот, встречаются такие же узости в населённых срезах. Мало, но есть. И что первым делом аборигены делают? Натурально, вводят сбор за проезд. Все ругаются, но платят, потому что объезжать дороже. Вот так-то.
— Интересно.
— Да куда уж там, — махнула рукой бабка. — Ещё один момент — на популярные дороги, бывает, садятся рейдеры. И тут на кого нарвёшься — кто-то долю груза стребует, кто-то типа «за охрану и сопровождение» возьмёт. Попадаются и полные отморозки, которые караван разграбят, а караванщиков вырежут или в рабство продадут. Тогда их либо зачищают, либо опять же ищут объезд.
— И при всём изобилии путей, все ездят по одним и тем же? — сообразил я.
— Ну, не совсем так, но, в принципе да. Аннушка, уж на что оторва, и та предпочитает по накатанному прохватить, а не искать на жопку приключений по незнакомым срезам. Для караванов тем более, потому что чем чаще по маршруту ходят, тем легче на нём даются переходы. Натаптываются, что ли.
— С проходами примерно так же работает, — кивнул я.
— Ну и подумай, какой дурак будет своего глойти по целине мучить и нарываться на сюрпризы, если есть лёгкий проверенный путь? Тем более сейчас, когда глойти и так в загоне. В общем, велик Мультиверсум, а всё равно все локтями толкаются, и рожи везде одни и те же. Вон, кстати, видишь, трасса пошла на поворот?
— Вижу.
— Ну, значит, пришла Донкина тяжкая доля — жопу рвать. Переходим!
Машина дрогнула, как будто перескочив небольшой бугорок, солнце погасло, как выключенное, всё погрузилось в туман. Я посмотрел в зеркала, но остальных машин не увидел.
— Где автобусы? — заволновался я.
— Отстань, — зашипела на меня Донка, — не отвлекай. Всё при нас. Не твоя забота. Смотри вперёд, рули прямо!
Глойти сопит, дышит тяжело — как будто и правда машину толкает, а не внутри едет.
— Теперь смотри внимательно, будет съезд. Ты должен его увидеть! Это важно!
— Нихрена, один туман.
— Смотри, я тебе говорю! Старайся!
Я уставился вперёд так, что чуть глаза на лоб не вылезли, и всё равно чуть не пропустил.
— Туда, да туда же, придурок! — Донка тычет пальцем вперёд влево. — Сворачивай!
Я повернул руль почти наугад, в последний момент увидел контур чего-то, вроде примыкающей дороги, поправил курс — и солнце снова зажглось.
— Чёрт, напугал, — сказала дрожащим голосом Донка, — уж думала, проскочим. На Дороге, знаешь ли, заднего хода нет. Ладно, привыкнешь. Сначала все водилы ни хрена не видят, но потом привыкают по-чуть.
— А ты что видишь?
— Я, блин, чёрт меня дери, вижу такое, от чего ты бы визжал, рыдал, ссался и просился к мамочке. А все говорят: «Доночка пьянь, Доночка все мозги пробухала!»
— Я не говорю.
— Просто мы недавно знакомы.
Я посмотрел в зеркала: вахтовка и два автобуса, как ни в чём не бывало, катятся сзади. Ну, хоть это в порядке.
Пейзажик удивительно никакой — дорога в две полосы, на асфальт нанесло листвы с придорожных посадок, цвет листьев выдаёт позднюю осень, небо облачное с просветами, воздух прохладный и влажный. Прямо-таки наша средняя полоса.
— А мы разве не тем же путём возвращаться будем?
— Нет, другим. Большинство маршрутов… как, блин, это слово-то умное? Анизотропные, вот. Туда — одним путём, обратно — другим. И нет, я понятия не имею, почему так. Может, Основатель, когда прокладывал Дорогу на заре веков, делал это пьяным в дымину. Я бы на его месте только так и каталась. Я и на своём-то месте…
— А её Основатель проложил?
— Да мне почём знать? Это ж хрен знает когда было. Просто люди сочиняют всякую фигню. Я, когда молодая была, трахалась с профессором Библиотеки, он постоянно про Основателей с Хранителями задвигал. Думал, я ему даю, потому что мне интересно.
— А тебе не было?
— Не-а. У него просто всегда было выпить и член большой.
— Серьёзный подход.
— А то! Я была девушка с понятием. Эх, ты себе не представляешь, какое говно быть старой! И вырубает с полстакана, и никакого тебе секса. Всё, что как-то скрашивало мою говённую жизнь, теперь в прошлом, а и не помню половины, потому что постоянно пьяная была. Только и осталось, что Дорога, на которой я и сдохну однажды. Вот её я помню, её хрен забудешь…
— А Аннушка? — спросил я осторожно.
— Чего Аннушка? Аннушке хорошо, она не стала старенькой, как Доночка. У неё сиськи торчком, жопка кулачком. Ей каждый готов налить и на неё каждый готов залезть. Думаешь, я не вижу, как ты не неё слюнями капаешь, одноногий?
— А как ей удаётся не стареть?
— Не говорит, — вздохнула глойти. — Раньше была такая штука, называли её просто «Вещество». В Коммуне гнали, никто не знает из чего. Стоило… ну, сравнить даже не с чем. Зверски стоило, и не всякому продавали. Но можно было накопить, или