– И меня списали. Я только догадывался об этом. Это потом добрые люди мне весь расклад пояснили. В общем, у воров на пере, у вертухаев на мушке. И никуда не дернешься.
– Чем закончилось?
– Ломов появился. Майор из МГБ, из самой Москвы… Знаешь, люди делятся на овец, коров, шакалов и волков. А этот – медведь настоящий. Подтянул к себе, на работу по подпольной организации бандеровцев на зоне.
– И что?
– Вскрыли организацию. Меня шустрые оперативники предлагали до кучи положить. Но Ломов уперся. Говорит, даром, что Циркач – сиделец, но по сути человек свой. И жить достоин.
– Интересные дела, – протянул Васин.
– С того времени я лично предан ему. Знаешь, таких людей мало. Он из атлантов, которые небо держат. Без таких все рухнет.
– Да ну!
– Не согласен?
– Да согласен я со всем. Кроме того, что все рухнуть может. Ничего у нас никогда не рухнет. В СССР возможны только временные трудности.
– Ох, наивный вьюноша с рабочих окраин!..
Взяли еще по кружке. У Васина приятно зашумело в голове, мир разукрасился в розовые тона. Даже страшилки, рассказанные Циркачом, виделись не в таком черном свете.
– А эту гадину Копача мы изловим, – Циркач сжал кружку. – Костьми лягу, но за горло его возьму.
– Что-то личное у тебя к нему?
– Личное. Сука, которая детей убивает, всегда будет моим личным врагом…
Глава 21
Пробездельничал Васин почти неделю. Его деятельную натуру такой отдых утомлял сильнее, чем засады, допросы и бесконечные выезды.
Прошелся по Москве. Заглянул в Кремль, в ГУМ и даже в Пушкинский музей. Побывал в Мавзолее – можно сказать, приобщился к великому и вечному. Трепет испытывал он нешуточный, как, наверное, каждый в длинной очереди. И распирала гордость от того, что грудь его греет партийный билет. Как ни крути, а это знак принадлежности к передовому отряду человечества.
Как же он был счастлив, когда в погранвойсках на третьем году службы ему оказали высокое доверие и приняли в коммунистическую партию. Он был окрылен тем, что приобщился к племени титанов, поднявших на своих плечах первую страну социализма.
Хотя все оказалось не так просто. Смерть вождя сама по себе была потрясением. Для большинства советских людей, что греха таить, Сталин был действительно отцом народов и олицетворением воли партии большевиков. Никто себе представить не мог, как сложится жизнь страны без него. Но не меньше потряс Васина расстрел всесильного Лаврентия Берии. Оказался он шпионом. Как один из ключевых деятелей в партии и государстве, чьи портреты висели в каждой школе, мог долгие годы быть шпионом?!
Отрезвил его Ломов, объявив в тихом закуточке:
– Взрослей, юнкер! Запомни намертво – есть внешний круг осведомленности, а есть внутренний. И они никак не совпадают. Для внешнего тот же Берия – шпион. А для внутреннего – всего лишь конкурент в борьбе за власть.
– Но как же…
– А вот так же. И заруби себе на носу – за сто миль обходи политику. Ты опер. И можешь оказаться в центре любых событий. На меня посмотри. Подполковник центрального аппарата МГБ. И где оказался из-за этой чертовой политики? Начальником одного из самых задрипанных подразделений УР с понижением в звании. И ты не представляешь, как я счастлив.
– Почему?
– Потому что жив остался. А это удается далеко не всем…
Васина его слова тогда просто обожгли. Он всей душой верил в партию, она ведь зря решения принимать не станет. Но с приходом в милицию некоторые взгляды болезненно скорректировались. И слова Ломова заставили его надолго задуматься.
Впрочем, сейчас ломать голову над политикой у него не было никакого желания. Визит в Мавзолей был для него актом преклонения. Возникшие чувства были схожи с религиозными, хотя он и гнал от себя подобные аналогии. И просто испытывал воодушевление вместе с людьми со всего СССР, собравшимися в этой длинной очереди.
Еще он сходил в кинотеатр «Баррикады», бывший «Гранд Плезир», на Красной Пресне и посмотрел новый фантастический двухсерийный фильм «Тайна двух океанов» о путешествии суперсовременной подводной лодки «Пионер» и злых кознях врагов. Фильм был очень интересный – пару дней Васин пребывал под впечатлением.
Но, по большому счету, это был способ чем-то занять себя, чтобы не сойти с ума от ожидания. Его все время сверлила навязчивая мысль – лишь бы Заславский сегодня на Главпочтамте нашел письмо от Копача.
Еще приходилось выполнять отдельные поручения, которые слал Апухтин, но они много сил не отнимали. Сгонять в Генеральную прокуратуру и в МВД. Взять оттуда сведения. Переговорить с кем-то. Это было в радость, скрашивало ожидание.
Но основная работа – присматривать за Заславским и Главпочтамтом на улице Кирова.
В сером здании Главпочтамта с огромным гулким главным залом под стеклянным куполом Васин уже стал своим. Каждое утро специально допущенный к работе с органами сотрудник учреждения приносил почту на имя Заславского. И Васин ее внимательно изучал. Благо были специальные приспособления для вскрытия и запечатывания конвертов. Доверять дантисту он не собирался – у того на лице написано, что он со страху может выкинуть любой фортель.
Однажды утром, в тесной каморке Главпочтамта, Васин распечатал очередное письмо, пришедшее из Тульской области от некоей Н.И. Степановой.
«Жди в среду к полудню. Привезу посылку килограммов на двадцать от дяди Митрофана. Готовь буфет под банки».
Вот оно! Естественно, письмо не от какой-то мифической Н.И. Степановой. Весточка эта лично от Копача!
Дантист очень подробно поведал о формах связи и используемых шифрах. Среда – завтра. Но дату нужно корректировать со сдвигом на день. Это значит в четверг. Полдень – на два часа сдвигаем. Выходит четырнадцать ноль-ноль.
Васин поборол желание обсыпать письмо порошком, чтобы выявить отпечатки пальцев. На такой желтой шершавой бумаге они держатся плохо. А письмо еще пригодится. Хотя бы для проверки дантиста.
Чуть позже Васин из узкого окошка служебного помещения наблюдал, как Заславский забирает свою корреспонденцию. По договоренности, получив известие, новый агент должен был немедленно доложить. И готовиться к дальнейшей работе.
Ну, теперь подождем. Просигналит ли Заславский о том, что получил весточку от цыгана? Или будет играть в свою игру?
Приехав на Петровку, Васин расписал Гоше Панарину ситуацию. Опер из МУРа приободрился:
– Дело сдвинулось!
– Как думаешь, Заславский струсит? Или цинканет нам?
– Запуганный он и хитрый, – рассудительно произнес Панарин. – Со страху должен нас прокатить. Но по хитрости понимает, что мы его контролируем. Думаю, позвонит.
Но Заславский все не звонил и не звонил. Часики тикали. Вон, уже к трем часам подбираются.
Телефонная трель, даже когда ее ждешь, всегда неожиданно бьет по нервам. Да еще телефон в кабинете на столе у Гоши звенел так, будто хотел перебудить всю Петровку и выпрыгнуть в окно.
Гоша вздрогнул. Рука метнулась к трубке.
– Панарин слушает, – бросил он и тут же растянулся в приторной улыбке. – Ну, конечно, узнал, дорогой товарищ. Вас, да не узнать… Ну, конечно, он здесь. Весточку с нетерпением ждет… Ну, конечно, передам, сейчас. – Он протянул трубку Васину: – Вас, товарищ начальник.
В трубке послышался взволнованный голос Заславского:
– Таки наш нежданный гость с посылочкой чуть ли не в двери стучится.
– Что, письмецо прислал? – сочувственно осведомился Васин.
– Мелким и убористым почерком. Всего с пятью ошибками, но ему простительно.
– Пишет, когда на огонек заглянет? – спросил Васин.
– В четверг. В два часа.
Ну что, Заславский не врал. Значит, и дальше с ним можно работать.
– Ждите указаний. – Васин повесил трубку и поведал Гоше: – Все подтвердил. Сейчас наружное наблюдение бы за ним установить. Копач крученый, вполне может пораньше и в другом месте к нему заявиться.
– Резонно, – согласился Панарин. – С наружкой как всегда беда – не хватает на всех. Но, думаю, решим…
Глава 22
Неудивительно, что Васин был весь на нервах. Сказывалось ощущение близкого финиша. В сладких грезах представлялось, что вот приходит час и в его руках трепыхается неуловимый Копач. А потом звучал скептический голос рассудка: «Фигурант еще должен прийти. Его еще нужно взять. И при этом самому желательно не получить пулю или нож в бок!»
Гоша Панарин сдержал обещание и послал приглядывать за Заславским «Николая Николаевича» – так именуют оперативники наружное наблюдение. Ничего нового об их новом «добровольном» помощнике Васин из сводок наружки не узнал. Ну, дантист и дантист. Ну, какие-то странные контакты – так золотишком приторговывает, куда ему без мутных знакомств.
К предстоящим мероприятиям готовились основательно. Руководство ГУВД выделило приличную группу оперативников. Даже гаишников привлекли на случай, если Копач по привычке подкатит на машине как большой начальник.
К радости оперативников, на одной лестничной площадке с жилищем Заславского в ожидании новых хозяев пустовала квартира. Туда и въехала группа захвата.
По соседству, на втором этаже трехэтажного кирпичного дома, принадлежащего одной из контор Министерства заготовок, оперативники приспособили кабинет под наблюдательный пункт. Оттуда Васин отлично мог видеть заросший тополями двор и подъезд Заславского.
Близилась обещанная минута встречи старых партнеров. В груди у Васина было томительно и холодно. Сердце тревожно сжималось. Все сильнее и сильнее щелкали стрелки на казенных настенных часах оккупированного кабинета. Оперативник мысленно торопил время. Ему хотелось быстрее в бой.
Стрелки перевалили через цифру два… А потом и три… И так далее.
Вся многочисленная опергруппа терпеливо ждала до самого вечера. Но Копач так и не появился.
– Не, не придет, – махнул рукой Панарин, как будто все надежды обрубил.
– Интересно бы узнать почему? – угрюмо произнес Васин.