– Думаешь, терпение мое бесконечно?
Тот ничего не ответил, только испуганно икнул и потупил глаза.
– В общем, так, склеротик, – определил Ломов. – Или мы найдем схрон, или один брехливый воришка погибнет при попытке к бегству.
– Найдем! Найдем! – затараторил Дюпель. – Сейчас направо поворот. Точно помню!
Стимул сработал. Действительно, вскоре на пути показался поселок. По его окраине рядами шли хозяйственные строения и сараи с увесистыми амбарными замками, которые охранялись сторожем с берданкой.
Сторож, вскинув оружие, поднял крик, что никого без начальства к имуществу не подпустит, будь хоть милиция, хоть сам черт в ступе. Пришлось ехать в сельсовет.
Председатель – пожилой мужичонка с окладистой бородой – аж подпрыгнул, увидев официальную делегацию. Узнав, о чем речь, пояснил, что те два сарая арендует у колхоза заготовительная артель. И что без их разрешения внутрь он пустить никого не может. Тем более что и ключей у него нет.
– Вы всерьез считаете, что это нас остановит? – усмехнулся Ломов.
Председатель только развел руками и покорно произнес:
– Воля ваша. Бесчинствуйте!
Бдительного сторожа убрали с глаз долой. Ломов монтировкой сорвал амбарные замки.
Один сарай был пустой. Там лежали дырявые канистры и витал остаточный запах бензина. Значит, машина здесь и правда была.
Второй сарай… а вот там оперативников ждал сюрприз. Не сарай, а полная чаша. Штабелями лежали иконы. Ящики с церковной утварью. Поповские ризы. Купальницы для крещения детей. Хоть Копач и твердил все время, что сыплются на вещах, но все же ими не брезговал. Видимо, были у него какие-то надежные источники сбыта антиквариата.
– Оно, – поняв, что жить будет, Дюпель засиял улыбкой. – Здесь все и хранили.
– На месте все похищенные вещи? – спросил Васин, взяв в руки и разглядывая старинную почерневшую икону с ликом святого Николая.
– Да где там на месте, – вздохнул Дюпель. – Тут добра в два раза больше было.
– Они же не дураки, – кивнул Ломов. – Понимали, что водитель рано или поздно все расскажет. Забрали отсюда машину. И вещи самые ценные. А то, что не влезло и не представляло особой ценности, оставили…
Оставили вещей бандиты прилично. Уйма времени ушла на составление протокола. Милицейский фургон загрузили под завязку.
Заодно Ломов допросил председателя сельсовета. Главный вопрос был: что за артельщики тут окопались?
– Да все, как положено, – разволновался бородатый председатель. – Бумаги с печатями предоставили.
– Да, это они умеют, – кивнул Ломов.
Бумаги изъяли. Председатель тщательно описал «артельщиков». В одном из них без труда угадывался Копач.
– Засаду оставлять бесполезно, – постановил Ломов. – Их теперь здесь на пушечный выстрел не будет.
– Опять идем в тупик? – угрюмо произнес Васин. – Бодрым ходом и с песнями?
– Э, нет, – Ломов похлопал по портфелю, куда спрятал изъятые документы. – Есть кое-какие соображения…
Глава 29
По советским дорогам грузовики просто так не катаются. Мало того, что любой рейс сопровожден массой бумажек – путевые листы, накладные на груз и прочее, так еще, если возвращаешься порожняком, автомобильные контрольные службы могут заставить взять попутный груз, чтобы не жечь государственный бензин попусту. Иначе далеко не уедешь.
Банда Копача постоянно пользовались автотранспортом, в основном грузовым, что позволяло ей тащить приличные объемы барахла. Действовали грабители свободно и колесили, где хотели, а все потому, что имели возможность выправлять нужные бумаги.
Их-то и нашли в папке, изъятой у Аглаи. Похоже, бандиты собирались использовать Дюпеля долго, поэтому именно ему и передали документы на будущее. А он оставил их из воровской параноидальной предусмотрительности у своей подружки.
Некоторые бумажки были с печатями и реквизитами. Оформленные по всем правилам. И принадлежали они товарно-сырьевой базе Роспотребкооперации в городе Шуваловске. Очень богатая организация. Множество работников. Автотранспорта. Огромный товарооборот.
Бланки и печати были подлинные. Это означало, что в запутанных лабиринтах этой конторы у бандитов был надежный сообщник.
Интересно, что среди изъятых в сельсовете документов «артельщиков» также фигурировали бумаги с печатями все той же Роспотребкооперации.
По возвращении, выложив перед следователем изъятые бланки, Ломов объявил:
– Пора нам выявлять жучка-короеда, который в Шуваловской потребкооперации завелся.
Апухтин, пролистнув бумаги, кивнул:
– За него и уцепимся. Когда найдем.
– А как искать? – спросил Васин. – Думаю, доступ к этим документам немало народу имеет.
– Да ладно, студент, – хмыкнул Ломов. – Главное, есть из кого выбирать. А как выбрать – дело техники.
– Да, тут опыта еще со времен НКВД у тебя хватает, – кивнул следователь.
– Даже с избытком, – хмыкнул Ломов.
– Помнишь того агента абвера в Управлении железной дороги? – мечтательно улыбнулся волнительным воспоминаниям Апухтин.
– Стаценко? Забудешь такого! Удачно, кстати, сработали.
– Справились. И ничего. И тут справишься. Тряхнешь стариной, – подытожил Апухтин. – В общем, коллеги, оформляйте командировку. И прямо завтра же скорым поездом – в Шуваловск.
– Будет сделано, – кивнул Ломов и обернулся к Васину: – Давай так. Я сейчас в канцелярию, документы выправлю. А ты двигай домой. Обрадуй Инну новой отлучкой от семьи…
Инну Ломов знал хорошо. Его жена работала врачом в городской больнице номер три, где Васина была медсестрой. Между женщинами сложились теплые дружеские отношения, так что они имели возможность в свободное время перетирать мужьям косточки и обмениваться сплетнями по разному поводу.
– Ох, достанется же тебе на орехи, путешественник, – усмехнулся Ломов с доброй иронией.
– Нет, – возразил Васин. – Не достанется. Инна понятливая.
У Инны на самом деле было принципиально важное качество для офицерской жены. Она могла спорить, демонстрируя скептицизм и неудовольствие по второстепенным вопросам. Иногда язвительно и довольно больно колола Васина за то, что тот забыл купить молока или хлеба. Но никогда не говорила ни слова против служебных дел мужа. «Так надо» – это было для нее святое. С этим «так надо стране» ушел на фронт отец, хотя мог остаться по брони. С этим «так надо людям» надрывалась на заводе в войну мать, теряя здоровье. Эти слова были святыми.
Васин часто вспоминал, как попал в МВД по комсомольской путевке. Он любил завод, свою работу, свой станок, коллектив. Но на бюро райкома ему сказали: «Это надо партии». И направили на работу в милицию.
Получив первую зарплату, принес ее жене. Она спросила: «Это аванс?» Он объяснил, что в милиции платят раз в месяц. У постового милиционера зарплата была шестьсот рублей – как раз чтобы не помереть с голоду. На заводе он получал почти в три раза больше. Но ведь ему поручили. Ему доверили. А деньги… Ну он же советский человек, чтобы мерить все на деньги.
– И зачем такая работа? Как жить-то? – грустно спросила Инна.
– Пойми, так надо. Не мне – партии, стране.
Она только вздохнула:
– Ну что ж. Не всем в меха и атлас одеваться. Проживем как-нибудь.
Вот такая у Васина была жена. И он страшно гордился ею и считал, что вытащил счастливый билет в лотерее жизни. Ему прямо по сердцу ножом, когда он вынужден был ее расстраивать. Но тут уж ничего не поделаешь – такая работа у опера.
– Вот, – Апухтин полез в стол и вытащил коробку «Шоколадный набор „Красный Октябрь“». – Передай подарок будущей следовательнице. В знак сотрудничества.
– Но как же? Они же столько стоят! – смутился Васин. – Я не могу.
– Ой, да не делай мне смешно, товарищ Васин. Это из моего прокурорско-генеральского спецпайка. Я конфеты не ем. А вот твоей Ксюше сладкое требуется, чтобы мозг развивать. Следователю он необходим, – хмыкнул Апухтин. – Хотя не каждому, конечно.
– Спасибо, – кивнул Васин, все еще чувствовавший себя неудобно.
Конфеты он взял. И отправился домой, к семье. И там в очередной раз убедился в том, какой мастер психологических ходов Апухтин.
Инна, только что вернувшаяся с работы и не успевшая еще переодеться, удивилась, что муж сегодня дома так рано. А услышав, что он опять уезжает неизвестно насколько и куда, пригорюнилась. Но тут Васин сделал ход конем и вручил Ксюшке коробку конфет со словами:
– От дяди Исая.
После той встречи в парке Ксюша следователя зауважала и постоянно спрашивала, как он и не сильно ли гоняет папу.
При виде коробки конфет, которыми ее редко баловали по причине вечной экономии денег, дочка залучилась таким искренним счастьем, что у жены моментально выправилось настроение.
– Положи на полку, – строго велела Инна. – Буду тебе по одной выдавать.
– А по две? – хитро посмотрела на нее Ксюша.
– А как заслужишь.
– Я уже заслужила! Мне же их подарили.
– А я их распределяю. Возражения?
Ксюша только вздохнула. При всей своей кипучей энергии родителям она не противоречила.
А Васин собирал чемодан. Через день они с Ломовым уже были в Шуваловске.
Глава 30
В углу густым голосом диктора столичного радиовещания вещал репродуктор:
«Председатель Верховного Совета СССР Климент Ефремович Ворошилов принял находящегося в Москве по приглашению советского правительства Генерального секретаря ООН Хаммершельда»…
«Широкие круги польской общественности с огромным интересом и удовлетворением встретили Постановление ЦК КПСС от 30 июня 1956 года „О преодолении культа личности и его последствий“. В цеховых партийных партгруппах устраиваются его коллективные читки. Трудящиеся отмечают: „Мы видим в этом огромную силу братской КПСС, которая всегда руководствуется в своей деятельности учением марксизма-ленинизма“».
Ломов резко поднялся и выключил радио:
– Вот так пилим сук, на котором сидим! Паны нам это постановление еще не раз припомнят… Ладно, хорош бездельничать, студент. Работать надо.