- Ты мой Ромео, милый симпатяга!
Один твой вид и взор – о, сколько счастья!
- Мой взор – то зеркало любви моей.
Мой взор сияет красотой твоей!
- Хорош ответ, и поцелуй твой сладок.
Ну, как еще со мной, Ромео, сладишь?
- Ромео? Нет! И ты ведь не Джульетта,
Хотя прекрасна ты на целый свет.
Зачем нам роли в пьесе этой,
Когда ее печальней нет?
- Печаль в конце, а смерти не минуешь.
Да ты еще меня весьма ревнуешь.
- Не ревность это и не зависть, - страх,
Что я никто в твоих родных глазах.
- Что мне до них, Ромео, я Джульетта,
Влюбленная в запой, как у поэта,
И звезды в небесах – то мой венец,
С гирляндами созвездий, как колец.
- Любовь как плавание в океане,
Хотя плескаемся с тобой мы в ванне.
- Да, наши страсти смехотворны, секс
Скоропалительный – то наш успех!
- Смеешься надо мной? Сам любишь натиск,
Когда и не поймешь, что это значит.
- А что тут понимать? Струится кровь,
В объятиях моих сама любовь,
Нежна, стройна, живот и стан Киприды,
В очах же неги сокровенной виды…
- Когда увидимся?
- А, как вернусь!
- Неделя? Месяц? О, какая грусть!
Когда мы влюблены – к чему разлука?
И так вся жизнь – сплошная мука!
- Займись делами, милый мой,
Чтоб я всю жизнь была с тобой!
Квартира; входит Рома; улица, по которой идет Юлия; диалоги по телефону.
- Как город изнывает в сизом смоге,
Была я целый день в тревоге…
Не отзывался, не звонил!
Когда бы только разлюбил?
- А что случилось? Я ведь отключаюсь,
Когда в работе иль бесцельно маюсь…
- Мне все мерещилось: ты весь в крови…
Я плакала впервые от любви!
Она столь сладостна и столь безмерна,
Как открывается всей жизни бездна.
И Ад, и Рай не выдумки, о, нет!
- Увы, таков весь этот белый свет!
- Да, жизнь не вся в любви и в розах.
Мне надо знать о всех угрозах…
- Что ж, в розах есть шипы, я весь изранен.
Ты знаешь, я душою горд и раним…
- Они с тобой поговорили, да?
Тебе я недоступна, как звезда…
- Постой! Для них я мальчик, как собачка,
Тебе всего лишь для прогулок, бяка.
Ему ль мечтать как о своей невесте?
Так, граф Парис сосватался к Джульетте?
- А мне какое дело, если ты
Все звезды неба, слезы и мечты!
Я ехала к тебе, чтобы остаться.
Встречай! У нас ночь счастья!
Комнаты в отелях в Париже; Юлия и Рома с мобильниками.
- Не стану я играть с тобою в прятки.
Я в мире, где иные уж порядки,
Где правила блудет не мой отец,
А всемогущий Золотой телец…
И как ты догадался? Я в Париже…
- А голос ласковый – нельзя быть ближе!
Нельзя быть искренней и веселей –
На рану жгучую бальзам, елей!
А в зеркалах красавиц словно стая
И роскоши аура золотая.
- Ты здесь в отеле? В номере моем?
- С тобою в мире мы всегда вдвоем.
- Ужели это дух твой? Ты ж не умер?
Спасти тебя, любовь оставив втуне,
Решилась я и изменить сюжет,
Заемный исстари, как этот свет.
- Увы, в отступничестве нет спасенья!
- В разлуке быть с живым, о, без сомненья,
Чем с мертвым, лучше, жизни нет цены,
Как небу и цветению весны.
Из худших бед я выбрала разлуку,
Любовь мою и жизнь нести, как муку.
Вступилась я за жизнь твою,
Любя ее, как жизнь свою.
- Во всем права. Прости! Одна лишь встреча,
Любви торжественное вече!
Над Сеной в час заката на мосту
Я видел несравненной красоту.
Я видел с негой грусти парижанку…
Увижу ль завтра спозаранку?
Мост над Сеной. Юлия и Рома, приметные среди прохожих своею юностью и красотой.
- Зачем приехал? Это же безумье.
- На праздник жизни? В этом шуме
Легко ведь затеряться без следа,
Как в Сене блещет легкая вода.
- Я думала, привиделось всего лишь
Лицо твое, как набежали волны
Волненья на глаза в тумане слез
И радость хлынула кустами роз!
- Увидеться с тобой, хотя бы мельком,
Вот все, чего мне здесь еще хотелось,
С явлением в просвете бытия
Прекрасного лица… О, жизнь моя!
И все исполнилось! Теперь исчезнуть
В любви моей нирване будет честно!
- Мы свиделись. И это все, мой друг!
Мы на чужбине, оглянись вокруг.
- Да, это не Париж, а Вавилон!
Смешенье рас и всех племен…
И здесь ты всех прекрасней,
Любовь моя, и жизнь моя, и счастье!
- Нет, я не столь безумна. Уходи.
И от меня уж ничего не жди.
За мной идут. А здесь ты лишь прохожий,
Когда я для тебя всего дороже!
Номер в отеле. Рома лежит в постели; звонит снизу и входит Юлия.
- Ты жив! Сейчас я поднимусь к тебе…
- О, нет! Доверься ты своей судьбе!
Меня ж оставь. Прости, прощай, Джульетта!
Всегда есть варианты у сюжета…
- Ты болен? Иль заспался, милый мой,
Ночь проведя, конечно, не со мной.
- Ты шутишь… О, я счастлив напоследок!
Стрелок, как видишь, был не очень меток.
- Ты ранен? Я сейчас… Врача! Врача!
В тебя стреляли? Или… сгоряча?
- Уж поздно. Уходи. Тебе припишут…
Оружье где-то здесь… Его отыщут…
- А вот оно!
- Не трогай.
- Я взяла.
Не я ж в тебя стреляла, здесь была.
Теперь же покажи мне рану… Боже!
Стреляют в сердце, что всего дороже…
Не можешь говорить? Молчи. Сейчас…
Ничто уж больше не разлучит нас,
О, мой Ромео, я твоя Джульетта,
Мы разыграем роли в пьесе этой,
Как подобает, до конца
В пример влюбленным до венца!
(Стреляет в сердце.)
ЧАСТЬ II МАЛЕНЬКИЕ ПОЭМЫ
Рождение Афродиты и Эрота.
Из Хаоса и Эроса - из двух начал -
Впервые зазвучал Любви хорал,
С Враждой вступая в перебранку,
Как птицы оглашают спозаранку
Всю радость бытия в окрест,
Им вторят звери из укромных мест,
Охотой заняты кровавой.
Вражда могучих покрывает славой.
Таков закон: ликует кровь,
Вражду лелея и Любовь.
Лишь племя, слабое, нагое,
Мысль обрела на радость и на горе,
И восхитилась, как своей мечтой,
Влюбленных женщин красотой.
В то утро ослепительная пена
Явилась в море, как из плена
Могучих бурь и волн
Спасенный радугами челн,
Точней, купальщицы предивной,
Нагой, лежащей на дельфине,
Со взором, устремленным ввысь,
Где, куверкаясь, бог Гефест повис,
В сетях из золотых тончайших нитей,
На смех и восхищенье Афродите,
С ее красой пленительно-прелестной,
Что бог спустился к ней, как за невестой.
Смеясь, богиня приняла его:
В любви ее природы торжество!
Вот как Гефест, вставая спозаранку,
Когда все боги спали на Олимпе,
Спеша на кузницу, вдруг пошатнулся,
Завидев в море женщину нагую,
Неописуемой красы и неги,
Упал нарочно, не боясь разбиться, -
Он смастерил невидимые сети
Из нитей золотых на всякий случай, -
С тем оказался он в сетях Киприды,
Ее любви и женственности нежной,
И рук, и ног, и восхищенных глаз,
И плеч, и грудей - прелестей соблазн,
И живота, и туловища - радость,
И черных волосков, ведущих к тайне,
Пугающей и вожделенной столь,
Как жизнь и смерть и как сама любовь.
В то утро был зачат Эрот, отметим.
Когда же на Олимпе разгласилось
Известье о рожденьи Афродиты,
Возрадовались боги и сошлись
На пир в честь прародительницы всех
И вся, всего живого, вечно юной
Богини и любви, и красоты,
Прелестной женственности воплощенье,
Влекущей тайной нежности и счастья.
Арес теснил Гефеста, Зевс играл
Нависшими бровями, помавал,
Давая тайный знак, знакомый Гере,
И та над ними рассмеялась: «Боги!
Напрасно вы стараетесь, Гефеста
Поздравить время, он женился, к счастью,
Пока вы спали». - «Да, на ком? Ну да?
Ужель Гефест взял в жены Афродиту?!
Наш хромоногий виночерпий и...»
Расхохотались боги, сотрясая
Чертоги Зевса, весь Олимп и небо,
Как описал еще Гомер картинно.
А с ними рассмеялся и Гефест,
Беззлобно весел, над своей удачей.
В досаде Афродита осердилась:
«Ах, так! Ну, погодите! У меня
Родится сын, которому подвластны
Все будут, все живое, даже боги!»
Угроза лишь усилила веселье
Богов беспечных, кроме Зевса. Он,
Прознавши, что угроза не пустая,
Велел сынишку Афродиты сбросить,
Как только он родится, прямо в Тартар.
Гефест прознал о повеленьи Зевса,
Но Афродита только рассмеялась.
Сошедши тайно в лес густой на Кипре,