Длинный черный корпус субмарины плавно понижался и сужался к корме. Лодка сидела слишком глубоко в воде, чтобы можно было увидеть шумовик. Волны перекатывались через корпус перед высоким черным рулем.
— Как идут дела у Скавалло? — осторожно закинул удочку Стэдмен.
— Плохо, — откровенно признался боцман. — Все началось в ту самую минуту, когда она поднялась на борт, и с тех пор не прекращается. Сэр, девчонка попала в общество парней, которые не имеют понятия, как себя вести с ней, и ей просто некуда спрятаться. Прошу прощения.
Браун что-то произнес в микрофон, так тихо, что Стэдмен не разобрал слов.
Палуба вздрогнула. Открылся клапан, направляя сжатый под высоким давлением воздух в кормовые уравнительные цистерны, выталкивая из них воду. Субмарина чуть поднялась над поверхностью воды.
— Значит, вы считаете, что женщинам не место на подводных лодках?
— На нашей лодке все будет в порядке, потому что я прослежу за этим. Но если вы хотите знать мое личное мнение, сэр, — нет, не место. По крайней мере, до тех пор, пока командование флота не захочет этого.
— Но ведь Скавалло направило сюда высшее командование.
— Да, но в Вашингтоне должны были понимать, что направить ее на корабль Ванна равносильно тому, что бросить мышку в террариум со змеями. Это уже не эксперимент. Тут исход заранее известен.
— Вы полагаете, ее подставили?
Шумно набрав в грудь воздух, Браун медленно выдохнул.
— В старые времена такой человек, как я, мог бы рассчитывать только на то, что ему доверят чистить картошку на камбузе. Но подводные лодки — это другое дело. Здесь каждому приходится проходить через одни и те же испытания. — Расстегнув спасжилет, боцман похлопал по эмблеме с дельфинами, закрепленной на нагрудном кармане. — Только это и имеет значение. Еще никто и никогда не обрекал меня заранее на неудачу. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Проблема внутри?
— Совершенно правильно.
В водовороте белой пены показался магнитный шумовик. Грубо сработанная ржавая банка со стабилизирующим оперением на одном конце и отверстиями для течения воды на другом. Он оказался на удивление небольшим: размером с детское ведерко.
— Какая маленькая штуковина! — заметил Стэдмен.
— Достаточная, чтобы потопить командира. — Браун посмотрел на волны, плещущиеся вдоль черных бортов. — Нашему командиру пришлось здорово потрудиться, чтобы подняться после «Батон-Ружа». Один раз его простили. Но это вовсе не значит, что его простят дважды.
— Следственная комиссия, разбиравшая инцидент с «Батон-Ружем», полностью оправдала Ванна.
— Да, я читал отчеты.
— Вы были вместе с Ванном в том походе. Комиссия что-то упустила из виду?
Браун задумался, подыскивая подходящие слова для того, чтобы сказать что-то трудное, что-то очень неприятное. Вздохнув, он начал:
— Сэр, мне довелось поплавать под командованием многих капитанов. В общем-то, у меня была возможность их изучить. Одни из них стараются стать лучшим другом для подчиненных. Я называю таких «улыбающимися угрозами», потому что настоящий командир должен стоять на своем. У коммандера Ванна прямо противоположная проблема. Он сует свой нос во все дела своих подчиненных, потому что никому полностью не доверяет и боится, как бы его не подвели.
Стэдмен вспомнил плакат с обращением Ванна к экипажу лодки. «БЕЗ ОШИБОК».
— Но ведь Ванну удалось навести порядок на «Портленде». Что в этом плохого?
— Сейчас я вам объясню. Понимаете, на подводной лодке кто-то всегда совершает какие-нибудь ошибки. Задача командира состоит в том, чтобы создать эффективную систему выявления и исправления этих ошибок. А не превращать малейшие оплошности в тягчайшее преступление. Такой подход приводит лишь к тому, что подчиненные начинают скрывать свои ошибки, а вот это уже по-настоящему опасно.
— Именно в этом и кроется причина того, что произошло с «Батон-Ружем»?
— Да, черт побери. Я вовсе не хочу сказать, что акустик не должен был предупреждать Ванна о близости к айсбергу. Но задайтесь вопросом: а почему он этого не сделал? Что помешало ему вопить, как резаной свинье, о том, что «Батон-Руж» вот-вот налетит на лед?
— Паника?
— Знаете, что страшнее любого столкновения? Человек, который боится сказать в глаза своему командиру, что тот неправ.
Набежавшая волна окатила шумовик. Тот забулькал, загромыхал, окутанный белой пеной.
— Все произошло очень быстро, — продолжал Браун. — Мы сидели на хвосте у того «Тайфуна», и вдруг этот русский разворачивается и мчится на нас, словно он — тяжелый грузовой состав, а мы сидим перед ним на рельсах. Командир приказал резко заложить руль вправо, и через пятнадцать секунд мы налетели на айсберг. Прозвучал сигнал аварийной тревоги, сообщающий о возникновении течи. Соленая морская вода вступила в контакт с аккумуляторными батареями, и отсеки начали заполняться ядовитым газом. Мы резко нырнули вниз. У меня на глазах замечательные люди плакали, а капитан тем временем учинял разнос акустику за то, что тот не предупредил его об айсберге.
— Ванн не попытался спасти лодку?
— Да, наверное, что-то спасти он действительно пытался. — Браун отстегнул страховочный конец. — Если я свалюсь за борт, не забудьте бросить мне конец.
— Без боцмана «Портленду» никак не обойтись.
— Вспомните об этом, когда вам дадут свою лодку.
Осторожно спустившись по палубе, Браун подсунул ломик под магнитную защелку и нажал на него. Шумовик сразу же оторвался от борта.
— Боцман, — сказал Стэдмен, — я хочу, чтобы вы досконально разобрались в том, что произошло между Скавалло, Бледсоу и Энглером.
— Энглер служил на «Портленде» еще до прихода Ванна.
— У него проблемы. От него ушла жена. Я только что видел радиограмму. Она ушла, не заплатив за квартиру, и в следующий понедельник домовладелец вышвырнет вещи Энглера на улицу. Как вы думаете, что нам делать?
— Я подам кое-кому дымовые сигналы и посмотрю, как нам быть.
— До Норфолка далеко.
— У нас есть свои средства. — Под этим Браун имел в виду сеть боцманов, истинных хозяев Военно-морского флота Соединенных Штатов. — Энглер — тот еще фрукт, но он все-таки один из нас. Ладно, пора возвращаться. Отнесем командиру его приз.
Стэдмен и боцман поднялись к Ванну на открытый мостик. Браун протянул шумовик.
— Командир, что с ним делать?
— Выбросьте в океан, боцман. Мы не охотники за сувенирами.
— Слушаюсь, сэр.
Браун зашвырнул металлическую коробку далеко за борт. Подняв фонтан брызг, шумовик напоследок еще раз издал гулкий стук, не желая признать свое поражение, и скрылся под водой.
«Байкал».
Подводная возвышенность Персей.
Центральная часть Баренцева моря.
Передав управление кораблем старшему помощнику Гаспаряну, Марков прошел в носовые отсеки, чтобы поговорить с глазу на глаз со старшим механиком.
Главный машинный пост занимал отсек, расположенный непосредственно перед внушительной рубкой, зажатый между центральным командным постом и ракетным отсеком. Всеми механизмами огромной субмарины можно было управлять из одного места, и Грачев сидел, словно паук, в центре своей атомной паутины.
Марков вошел в тесное помещение через дверь со стороны кормы. Спереди, за большим круглым водонепроницаемым люком, находился ракетный отсек. Две другие двери в переборках по правому и по левому борту соединяли машинный пост с двумя основными прочными корпусами лодки, в которых размещались кубрики экипажа. Остальная часть машинного поста, вплоть до последнего квадратного сантиметра, была занята управляющей аппаратурой, датчиками, тумблерами, переключателями и рядами одинаковых циферблатов. Перед приборными панелями стояли четыре кресла, обтянутые дешевой синей махровой тканью. Свободный участок переборки над датчиками температуры реакторов был завешан фотографиями молодых красивых женщин: это были финалистки поисков невесты, которые вел с помощью почты Грачев. Каждый член экипажа имел право голоса. Марков прочитал имена финалисток: Анжелика из Севастополя и Фатима из Бишкека.
На фотографии Анжелика стояла на берегу небольшой речки, прислонившись к скале. Две тончайшие розовые полоски ткани изображали купальник. Киргизка, чувственная молодая женщина с длинными черными волосами и большими карими глазами, была в строгом черном платье и туфлях на низком каблуке.
— Ну и как? — указав на фотографии, спросил Марков, усаживаясь рядом с механиком.
— Анжелика ведет с большим отрывом.
— Я вижу, почему.
— И это увидят все. Поставишь все премиальные на такую девушку, а потом появится какой-нибудь бандит, сделает ей более заманчивое предложение — и прощай, Анжелика. С другой стороны, какое-то время, наверное, с ней будет очень забавно.
Марков сменил тему.
— Я хочу, чтобы ты подготовил для Федоренко программу обучения. Он спрашивал, не хочешь ли ты остаться вместе с ним в Шанхае?
— Терпеть не могу этого ублюдка!
— Значит, ты ответил «нет»?
— Слушай, если нам платят деньги за то, чтобы привести этот корабль в Китай, я ничего не имею против. Но учить китайцев управлять им? Нетушки! Ты сам ведь ни за что не согласишься на это.
— Я до сих пор думаю.
— Думаешь! — презрительно фыркнул Грачев. — Как только мы придем в Китай, ты сойдешь на берег и отправишься домой вместе с матросами-срочниками.
— Почему ты так в этом уверен?
— Все очень просто. Я тебя хорошо знаю.
Встав, Марков потрепал старшего механика по плечу.
— Ты прав.
— Подожди, — окликнул его Грачев. — Ты еще не проголосовал.
Марков посмотрел на двух лидеров, а также на многочисленных Татьян, Ирин и Светлан.
— Девчонка из Бишкека надежнее.
Грачев улыбнулся. Судя по всему, сам он склонялся к той же мысли.
— Надежность дорого стоит, — сказал старший механик. — Я знал, что ты меня поймешь.