Несмотря на смешение стилей, башня была по-своему прекрасна и величественна. Она поражала своими размерами. Каждая эпоха увеличивала или ее диаметр, или высоту.
Некоторые признаки разрушения, появившиеся в связи с резко возросшими ценами на труд рабочих и налогами на землю, ничуть не повредили «Башне», придав ей более земной вид. В утреннем тумане дом показался Кемпиону добрым и гостеприимным, несмотря на машину врача, поставленную возле портала, и поднятые во всех окнах на фасаде шторы.
Валь и Пенни стояли у окна в большой комнате в правом крыле здания, которая когда-то была их детской, и в которую с тех пор они приходили, когда им надо было о чем-нибудь пошептаться. Здесь сохранилась все та же простая светлая мебель, и в желто-белых шкафах ждали новых владельцев старые игрушки.
Из-за зеленых веток дуба-великана дорога, что шла по крутому склону горы из поместья в деревню, просматривалась не очень хорошо, хотя вообще-то вид из окна на тянувшиеся до самого горизонта поля был великолепен, но сейчас и Валю, и Пенни было не до него.
Пенни, в белом простеньком платьице, очень бледная и как будто повзрослевшая за ночь лет на пять, круглыми от страха глазами смотрела на брата, который тоже не мог похвастаться душевным покоем.
— Знаешь, я послал записку Кемпиону и попросил его прийти к нам. Мы, кстати, об этом договаривались. Думаю, у тети Дианы не выдержало сердце, но все равно это странно. Еще вчера за обедом я подумал, не слишком ли она энергична, и вот на тебе. Знаю, знаю, нехорошо так думать, но ведь и глупо притворяться, будто мы любили ее.
Он надолго замолк.
— Что теперь будет в деревне? Наверное, все уже знают, что ее нашли на Фарисейской поляне. Какого черта она там делала ночью?
Пенни вздрогнула и закрыла лицо руками.
— Ох, Валь, ты видел ее? Мне пришлось первой спуститься вниз после того, как Уилл с сыном ее принесли. У нее было лицо… Мне никогда не забыть. Она увидела что-то такое ужасное, что напугало ее до смерти.
Валь обнял сестру.
— Не думай об этом. У нее было больное сердце, и она умерла. Вот и все. Это не имеет никакого отношения к реликвии.
Однако он сам не был убежден в этом и не смог убедить сестру, которая поняла, что он говорит это, желая успокоить не только ее, но и себя тоже.
Нервы у сестры и брата были так напряжены, что легкий стук в дверь едва не испугал их до полусмерти. Дверь распахнулась, и в комнату вошел старый доктор Кобден, который принял обоих в этот мир, и слово которого было законом для обоих, сколько они себя помнили.
Доктор был большой, добрый, с коротко стрижеными седыми волосами и на редкость густыми седыми бровями. Одет он был в твидовый костюм, который очень шел ему.
Едва он появился, как комната наполнилась запахом йода.
— Валь, мальчик мой, рад тебя видеть. Ты очень вовремя вернулся. В последнее время и отец, и поместье нуждались в тебе, но сейчас ты просто незаменим. — Он повернулся к Пенни и взял ее за руку. — Держи себя в руках, дорогая. Знаю, знаю, ты испугалась, но теперь бояться нечего. Очень хорошо, что вы тут одни. Мне надо с вами поговорить. Знаете, ваш отец — прекрасный человек, но в чрезвычайных обстоятельствах от него мало толку.
Говорил он отрывисто и твердо, не делая скидок на их чувства, и обоим Гиртам это пришлось по душе.
— Будет расследование? — спросил Валь. Доктор Кобден, задумавшись, снял пенсне и стал тереть стекла огромным носовым платком.
— Не знаю, Валь. И, по правде говоря, не думаю, чтобы в этом была необходимость. Ты же знаешь, что я еще и коронер. Наверное, в других обстоятельствах я бы назначил расследование, но твою тетю я часто наблюдал в последнее время, поэтому не вижу в нем смысла. — Он помолчал. — Больное сердце. Любой стресс мог привести ее к смерти, ведь бедняжка была очень нервной, но пугать ее не стоило.
— А ее напугали, доктор. Ее лицо… — не сдержалась Пенни.
Испещренные мелкими сосудами, щеки доктора покраснели еще сильнее.
— Дорогая, смерть всегда уродлива. Мне жаль, что тебе пришлось смотреть на нее. Конечно, — продолжал он торопливо, заметив сомнение в глазах девушки, — она пережила шок. Может быть, увидела сову, или кролик перебежал ей дорогу. Я всегда был против ее дурацких ночных прогулок. Но твоя тетя была необычной женщиной.
Он кашлянул.
— Иногда я думал, что она очень глупая. Да и вся эта полумистическая чепуха не шла ей на пользу. А теперь я перехожу к вопросу, который как раз собирался с вами обсудить. Мне не хочется, чтобы ваш отец слишком расстраивался. Пока я его немного успокоил. Он у себя, и пусть его поменьше тревожат. Валь, я считаю, что ты должен до завтра изгнать всех тетиных приятелей из дома. — Его маленькие карие глазки вопросительно уставились на молодого человека. — Понятия не имею, сколько их, и кто они такие. Наверное, так называемая богема. Но они действуют твоему отцу на нервы. О чем только думала твоя тетушка, приглашая сюда десятки чужаков?
Пенни удивленно посмотрела на него.
— Их всего семеро, и они сейчас в Доме Чаши. Мы их почти не видим. Тетя держала своих гостей при себе.
— Ну, ладно, — с облегчением вздохнул доктор. — А я по словам твоего отца понял, что здесь обосновалась целая армия сумасшедших. Чем меньше, тем лучше. Да и вряд ли им захочется здесь остаться, как вы думаете?
Старик заметно повеселел, словно снял с плеч тяжелую ношу.
— И еще одно, — продолжал он, тщательно подбирая слова. — Это касается похорон. По-моему, лучше, если они пройдут… ну, скажем… тихо. Пусть будет поменьше шума вокруг них. Ну, зачем вам созывать сюда всю округу? Не надо никаких многолюдных прощаний. Прошу прощения, но если говорить откровенно, — теперь он обращался, в основном, к Валю, — то нам надо в первую очередь подумать о вашем отце. Мой мальчик, скоро тебе исполнится двадцать пять лет. И тебе, и твоему отцу придется нелегко. — Он помолчал, давая Валю возможность проникнуться его мыслями. — У вас есть близкие родственники, которые могут обидеться?
— Если только братья дяди Лайонелла, — растерянно проговорила Пенни.
— Ну, о них можно не беспокоиться. Напишите им, и дело с концом, — заметил доктор и даже махнул рукой, словно изгоняя само воспоминание о них.
— Вы такой добрый, — воскликнула Пенни, хватая доктора за рукав. — Хотите оградить нас от всего.
— Милое дитя! — как будто возмутился доктор. — Вас не от чего ограждать. Все это чепуха. Смерть как смерть. Я забочусь о вашем отце, только и всего. Это вы, молодежь, готовы слушать всякую чепуху, которую болтают в деревне. На мертвом лице не бывает выражения страха. Смерть страшна сама по себе. Тем более неожиданная смерть. Пенни, я дам тебе успокоительное. Пришли кого-нибудь за лекарством. Будешь принимать его три раза в день и рано ложиться спать. Я поеду через Садбери, Валь, и поговорю с Робертсоном. Он все сделает, как надо. Не хочу показаться вам бессердечным, но чем быстрее это все закончится, тем для вас лучше. Надеюсь, вы — люди современные и поймете меня. А теперь мне пора. — И он торопливо зашагал к двери. — Не провожайте меня. Мне еще надо перекинуться парой слов с Бранчем. Думаю, старый разбойник держится лучше вас. До свидания. Завтра опять приеду. До свидания, Пенни, детка.
Он закрыл дверь, и брат с сестрой услышали его тяжелые шаги в коридоре. В глазах Пенни застыл страх.
— Валь, что-то здесь не так. На него совсем не похоже предлагать тихие похороны. Помнишь, мама говорила, что на похоронах он всегда так гордо держится, словно один отвечает за все и вся? Что-то ему не нравится. Бедняжка тетя Ди, вечно она нам досаждала, но я даже подумать не могла, что все так кончится. Сейчас я бы отдала все на свете, чтобы вновь услышать, как она видела заход солнца в Монако.
— Ты думаешь, он не верит в сердечный приступ? — обеспокоенно спросил Валь.
— Да нет, ерунда. Конечно же, это сердечный приступ. Но мне кажется, что он тоже думает, будто ее напугали. Наверное, она увидела что-то страшное. На Фарисейской поляне это неудивительно. В наших местах есть такое, чего я не понимаю… Мне это давно кажется. Я…
В дверь вновь постучали, и в комнату вошел молодой человек с бледным невыразительным лицом, полускрытым за большими очками.
— Входит некто подозрительный, — проговорил Кемпион. — Кстати, на лестнице я встретил старого джентльмена, который сказал мне, что в шесть пятнадцать от Хадли отходит поезд. Надеюсь, это был не ваш отец? — Он помолчал в растерянности. — В деревне говорят, что случило нечто ужасное.
Валь сделал несколько шагов ему навстречу.
— Послушайте, Кемпион, все очень страшно очень загадочно. Тетю Ди принесли домой мертвой люди, которые сказали, что нашли ее на поляне совсем недалеко отсюда. Она уже была мертвой, но они утверждают, что на ее лице было выражение неописуемого страха, хотя такого быть не может. А вы встретили доктора. Он выписал свидетельство о смерти, но мне кажется, он не был бы так уверен, если бы не знал нашу семью много лет. Отец заперся в библиотеке, и доктор говорит, что мы должны поскорее прогнать гостей тети Ди.
Валь умолк, чтобы перевести дух.
— Выражение страха? — переспросил Кемпион. — Ага. Это уже кое-что… Мне ужасно жаль, Гирт. Как ваши отношения с отцом?
— Нормально, — торопливо ответил Валь. — Надо было мне вернуться раньше. Слишком уж я зациклился на своих переживаниях. Думаю, папа беспокоился за меня. Как бы там ни было, он очень вам благодарен и вчера вечером просил послать за вами. Мне пришлось ему намекнуть, кто вы… Это ничего? Кажется, он отлично все понял. Честно говоря, я даже удивился.
Кемпион молча улыбнулся Валю, и молодой человек с облегчением вздохнул.
— Пожалуй, мне надо пойти и вежливо выставить отсюда тетину богему. Наверное, Кемпион, вы не хотите с ними встречаться?
— Нет. Лучше немного подождать. Кстати. Багажом, насколько я понимаю, будет заниматься Бранч?
— Наверное.
— Хорошо. Представляете, когда я вошел, Бранч и Лагг изображали сцену встречи старых друзей. — Он повернулся к девушке. — Могу я попросить вас, пока ваш брат разбирается с гостями, проводить меня на поляну, где нашли леди Петвик?